Уоррен Мерфи - Объединяй и завоевывай
Римо с Чиуном удалось нейтрализовать Гордонса, но мастер Синанджу пал жертвой коварных лучей. С тех пор он никогда не забывал о том, что его насильственно стерилизовали.
Тот же факт, что в течение пятидесяти или семидесяти лет до насильственной стерилизации он даже не попытался обзавестись семьей и детьми, сознательно им игнорировался.
По причине стерилизации имя «Гордонс» действовало на старика как красная тряпка на быка, и стоило Римо упомянуть об андроиде, как Чиун выкладывал ему в очередной раз всю накопившуюся в душе горечь.
– У меня нет детей, и я бесплоден, – причитал он. – Я обречен на одиночество до конца своих дней, и мне уже никогда не обласкать сына. И хотя женщины и девы без конца предлагают себя для оплодотворения, я вынужден им отказывать, поскольку мои чресла не отягощены благодатным семенем.
– Ну разумеется, женщины и девы только тем и занимаются, что предлагают тебе свои услуги! Папочка, освежи мою память, напомни, когда такое было?
– Теперь они этого не делают, поскольку бесплодие превратилось в несмываемую печать на моем лице. Причем печальный знак расцвечен всеми возможными оттенками душевной скорби.
– Что ж, по крайней мере ты ему отомстил.
– Гордонс заслуживает тысячи смертей и самых страшных в мире смертных мук!
– По большому счету он никогда по-настоящему и не жил, а потому твои проклятия лишены смысла.
– Теперь судьба Дома тяжким бременем легла на мои хрупкие плечи, и ей, судьбе, все равно, в состоянии я продлить свой род или нет. И ты тоже хорош – копишь свое драгоценное семя, как жалкий скряга!
– Я отдаю все силы службе, – буркнул Римо.
– Скажи лучше, что в свое время разбазаривал его направо и налево! У тебя есть взрослый сын, которого ты не знаешь, и маленькая дочь, которую ты никогда не видел. Прямая линия Дома Синанджу вот-вот прервется – а он ерундой занимается!
– Во мне достаточно крови Дома и достаточно сил, чтобы при необходимости отковать тебе сколько угодно внуков.
– Лишних внуков не бывает. И пора бы уже начать.
Римо только плечами пожал. Тогда мастер Синанджу задал еще один, небезынтересный для ученика вопрос:
– Скажи, не тянет ли мой драгоценный сундук тебе плечи?
– Разве что самую малость, – удивился Римо.
– Так знай, с каждым твоим бездетным шагом он становится тяжелее!
– Что же все-таки у него внутри?
– Бремя вины!
– Слушай, может, замолчишь для разнообразия?
– Ты хотел знать правду? Я тебе скажу. Сундук пуст. В нем нет ничего, кроме бремени отягощающей тебя вины.
– Какой еще вины? В чем я, черт возьми, провинился?
– Да в том, что твои отпрыски не знают отца – точно так же, как ты не знал своего. История повторяется. И для твоих детей бремя станет еще тяжелее. Отпрыски Дома Синанджу разлетятся по всей земле подобно семенам какого-нибудь легкомысленного одуванчика.
– Вот если бы ветер унес заодно и сундук...
– В таком случае, – предупредил Чиун, – вместе с сундуком, без сомнения, унесет и тебя самого!
– Хорошо бы он унес меня туда, где чаще молчат, нежели болтают попусту, – вздохнул Римо.
Глава 35
Ассумпта Каакс – она же лейтенант Балам Фронта национального освобождения имени Бенито Хуареса осторожно двигалась по самому краю джунглей, следуя за запахом паленых кокосов.
Воздух был пронзительно холодным. Запах горелых зерен кукурузы смешивался с наплывающим волнами непривычным запахом серы.
Она подняла глаза. Местами небо заволокло дымкой, то ли это облака – предвестники дождя, то ли перемешанные с дымом массы горячего воздуха с горы Попо, – сказать с уверенностью было нельзя.
Преддверия дождя в воздухе не ощущалось, как не ощущался и воздух как таковой. Другими словами, окружающая атмосфера ничуть не напоминала характерного для джунглей Лакандона микроклимата с его чистыми и частыми ливнями, омывающими и освежающими все вокруг.
Ассумпта понимала, что дожди в Мехико разительно отличаются от дождей в Лакандоне. Климат в столице был отравлен испарениями многочисленных заводов и фабрик, да и тамошняя жизнь ничуть не походила на спокойное и временами даже дремотное здешнее существование.
Треск сломанной ветки мгновенно вывел ее из задумчивости. Она упала на густой травяной ковер джунглей и уставилась в черное пространство перед собой.
Вокруг – ни малейшего шевеления. Прошла минута; снова послышался треск – на этот раз слева.
Ассумпта сжала в руках оружие – так она ощущала больше уверенности. Ей случалось уже убивать людей, но то были солдаты! Самое страшное – убить по ошибке соплеменника-майя.
В третий раз хрустнуло где-то далеко впереди. Ассумпта насторожилась еще больше: индейцы майя, обутые в мягкие сандалии, ступали по своей земле неслышно, как дуновение ветра. Без сомнения, так шуметь могли только люди в тяжелых военных ботинках.
Наверняка солдадо. С другой стороны, под покровом ночи на встречу с товарищами мог спешить и хуаресиста.
Второй вариант, разумеется, был для девушки предпочтительнее, и она решила рискнуть. Медленно поднявшись на ноги, она двинулась на этот странный хруст.
* * *– Ты слышишь, Чиун? – Римо мотнул головой, чтобы привлечь внимание старика к оглушительно прозвучавшему в ночной тиши звуку.
Мастер Синанджу повел маленькой птичьей головкой и вперился взглядом в темноту.
– Да. Видимо, тяжелые военные ботинки мешают кому-то ступать тихо.
– Слушай, я оставлю пока сундук под деревом? Ненадолго?
Чиун кивнул:
– Оставь, конечно. Бремя все равно последует за тобой хоть на край света – не важно, с сундуком ты или без.
И мастера Синанджу поспешили на звук. Две призрачные, бесплотные тени едва просматривались в чернильной темноте ночи.
* * *Полковник Маурисио Примитиво притаился под деревом саподилла, и увидеть его со стороны практически было невозможно. В руках он держал несколько сухих веточек, которые подобрал по дороге. Время от времени полковник с хрустом ломал одну из веточек.
Хуаресиста, которого ему удалось выследить, обязательно придет на звук – он в этом не сомневался. Так, сломана очередная ветка. Когда стихло негромкое эхо, явственно послышался шорох.
– Уже ближе, – прошептал полковник. – Подходи, дорогой, подходи, – мурлыкал Примитиво себе под нос. – Верапас ты или кто другой, какая разница? В любом случае самый сердечный прием тебе обеспечен.
Он внимательно наблюдал за расчищенным пространством перед деревом. Сюда неминуемо должна была ступить нога партизана, поскольку это единственный удобный подход к засаде полковника.
Черный военный ботинок ступил на землю в трех футах от почти аналогичных ботинок полковника.
Отшвырнув ветки, Примитиво схватился за свой «хеклер-и-кох» и прошипел:
– Не двигайся, хуаресиста! Или придется тебе проститься с жизнью!
Хуаресиста замер. По всей видимости, он прошел неплохую школу.
– Ага. Буэно. Ты отлично все понимаешь, хотя и не видишь ни черта. Теперь медленно выходи на свет – я хочу получше рассмотреть тебя, повстанец.
Чувствовалось, что хуаресиста колеблется.
– Я выскочу из-за дерева и выстрелю в тебя раньше, чем ты успеешь вскинуть оружие. Думаю, ты и сам догадываешься. Если же вдруг повернешься и побежишь, я успею изрешетить твою спину за милую душу. Полагаю, и это для тебя не секрет.
Ответа на заявление Примитиво не последовало. Полковник воспринял молчание за согласие сдаться.
– Что ж, теперь выходи на свет.
Партизан выступил из темноты, и в лунном свете полковник сразу же увидел черную шапочку-маску.
– Ну-ка, дай загляну тебе в глазки, – угрожающе промурлыкал Примитиво.
Не дай Бог, глаза у хуаресиста зеленые, – он застрелит его на месте без всякой жалости! К счастью, партизан был кареглазый, как и все миштеки.
Выругавшись про себя, полковник пролаял команду:
– Бросай оружие, инсургентисто!
Партизан, однако, не выпустил автомата из трясущихся рук.
– Ну! – прикрикнул Примитиво.
С прощальным жалобным звяканьем оружие упало на землю.
– Теперь подними руки. Я должен тебя обыскать.
Руки послушно взлетели вверх.
– А теперь встань на колени, чтобы исчезло желание бежать.
Трясущийся хуаресиста подчинился приказу.
Полковник выступил из-за дерева и тяжелым ботинком прижал к земле ноги пленника. Потом, перехватив оружие в левую руку, он с ног до головы ощупал партизана, с особым тщанием проверив многочисленные карманы его униформы.
Там, где он ожидал обнаружить крепость мышц настоящего жителя джунглей, пальцы его вдруг соприкоснулись с прелестными округлыми выпуклостями!
– Как твое имя? – спросил полковник шепотом.
– Лейтенант Балам.
– Ха, что-то ты мало похожа на рыщущего в джунглях кровожадного ягуара, чика!
– Я умру, если надо.
– А я бы с радостью пристрелил тебя, но лучше дам возможность заслужить помилование. Подкоманданте Верапас явно где-то рядом. Скажи мне, где он, и ты спасешь свою жизнь.
