Андрей Воронин - Шальные деньги
Кривошеев облизал пересохшие губы, сглотнул слюну, потуже затянул узел галстука. Рубашка, костюм, галстук, башмаки, часы – все было куплено накануне в двух экземплярах. Серый плащ висел на плечиках в коридоре. Рядом висел такой же. “Как братья-близнецы”, – подумал о плащах полковник налоговой полиции, надевая один из них и спускаясь вниз к машине.
Странное дело, волнение, раздражение и даже головная боль куда-то ушли, лишь пересохшие губы то и дело приходилось облизывать. “Перегорел, наверное”, – подумал Кирилл Андреевич, прогревая двигатель “Волги”.
Брат, уже одетый в ботинки, лежал поверх одеяла. Он лишь скосил глаза, когда Кирилл открыл дверь спальни.
– Чего лежишь, надо вставать.
– Вы приказали лежать.
– А теперь я приказываю встать. Ничего не забыл из вчерашнего, Кирилл?
Собственное имя он произнес с трудом, словно что-то в горле мешало. Евгений стоял у кровати, опустив руки по швам.
– Вид у тебя никчемный, – произнес Кирилл Андреевич.
Евгений громко похлопал себя по груди, пригладил волосы.
– Пошли, только очки надень.
Кирилл Андреевич специально хотел, чтобы брат хоть что-то делал сам. Евгений надел очки с темными стеклами и, уже привычно, взглянул в зеркало на свое отражение. Кирилл Андреевич отошел в сторону, чтобы брат не увидел его отражение в зеркале.
– Иди за мной. Ничего не забыл?
– Нет, все помню. Болит голова, очень болит, но теперь после лекарства…
– Что после лекарства?
– Стало лучше, сейчас пройдет. Брат говорил деревянным голосом, как робот. “Ничего, сойдет”, – решил Кирилл Андреевич и, придерживая брата за локоть, вывел его на лестничную площадку.
– Иди вниз, садись в машину.
Сам Кирилл Андреевич двинулся следом, следя за походкой брата. “Неужели я так выгляжу со стороны? Вид, прямо скажем, неприглядный. Деревянный Буратино какой-то”.
Двойник, как и учили, подошел к “Волге”, открыл заднюю дверцу, сутулясь, сел на заднее сиденье и подвинулся так, словно рядом с ним собирались расположиться еще двое.
"В точности выполняет указания, – довольно усмехнулся Кривошеев, – недаром я время убил, дрессируя придурка. Он мне не брат, он животное, овощ. Евгений погиб, прав был отец. И могила, значит, у него самая настоящая”.
Когда подъехали к дому, Кирилла Андреевича охватило волнение. “Черт подери, а вдруг Евгений признает двор, дом, лестницу, квартиру, обстановку. Что-нибудь в голове щелкнет, закоротит, потом разбирайся”.
Но Евгений Кривошеев действовал как заведенный, к окружающему миру относился безразлично, потому что имел о нем весьма примитивное представление: на стул можно сесть, на стол можно поставить локти, на вешалку можно повесить свою одежду…
– Значит, так, – приглядываясь к двойнику, произнес Кривошеев, – ты должен делать вот что.
Он взял его за локоть и повел в спальню.
– Сядешь на кровать и будешь ждать меня. Очки не снимай, – плащ он предусмотрительно повесил на плечики. – Ты меня понял?
– Конечно, понял, я все понимаю.
– Очень хорошо, – похвалил Кирилл Андреевич.
Он вышел из спальни, вернулся через несколько минут. Евгений за это время даже позы не изменил. Он смотрел в стену.
– Ты умеешь улыбаться?
– Могу, – сказал Евгений, и его рот растянулся в ужасной гримасе.
– Лучше не надо.
– Понял, не буду.
– Ничего не говори, кроме того, чему я тебя уже научил.
– Голова болит, лекарство помогло, сейчас уже лучше…
– Молодец, – подбодрил двойника Кривошеев. – Вот с этим чемоданчиком будешь сидеть.
Он положил ноутбук на колени брату.
– Руку.., правую…
Евгений подал руку, на запястье защелкнулся браслет наручника.
– Сиди, жди меня, ящик не вздумай открывать.
– Не буду.
Кириллу Андреевичу еще хотелось дать наставления, но он себя сдержал. Чем больше говоришь, тем скорее слова теряют цену.
– Сиди здесь, отсюда никуда не уходи, голоса не подавай, тебя сейчас нет, ты исчез.
И Кирилл Андреевич захлопнул дверь спальни. На своей “Волге” он приехал на работу и, подымаясь по лестнице, пытался копировать брата, рассеянно здороваясь с сослуживцами, потирая лоб и виски, дважды пожаловался на непроходящую головную боль. Ему, конечно же, посочувствовали, предложили таблетку. Он сказал, что совсем недавно принял, поэтому пока воздержится от препаратов.
– И так я какой-то заторможенный стал, и глаза подводят, резь какая-то с самого утра, будто песком сыпанули.
На работе он провел последнее короткое совещание, связался по телефону с Даниловым.
– Ну вот и настал день “X”, – грустно рассмеялся в трубку олигарх, – завтра вы отдохнете. Надеюсь, и я тоже.
– Вы-то, может, и отдохнете, а мне надо будет докладывать начальству, – сказал Кирилл Андреевич.
– В офисе у Спартака Ивановича уже все готово, нас там ждут.
– Тогда, как договорено, – уставшим голосом произнес Кривошеев, – жду вас у себя в управлении.
– Не люблю я вашу контору, Кирилл Андреевич. Даже подыматься не стану.
– Дело ваше, но, – сказал Кривошеев, – знаете пословицу: заплатил налоги – и спи спокойно.
– Вам бы все шутки шутить, а если бы вы со своими кровными расставались? Неужели у вас сон был бы сладкий и крепкий?
– Не знаю, не пробовал. Я налоги плачу своевременно, исправно.
Кривошеев слышал в трубке, что Данилов говорит с ним на ходу. До него доносились шаги по лестнице, затем мягко хлопнула дверца автомобиля, заурчал мотор.
– Дайте от вас отдохнуть, хоть пять минут.
– Завтра отдохнете, – отключив телефон, произнес олигарх.
Данилов сидел, раскинувшись на заднем сиденье “Мерседеса” и полуприкрыв глаза, сердце судорожно дергалось под дорогим пиджаком и не менее дорогой рубашкой. Впереди и сзади шли машины с охраной – два черных мерседесовских джипа. “Мерседес” Данилова, тяжелый, бронированный, шел ровно и мягко, словно парил на воздушной подушке. Чуть слышно поскрипывала кожа сиденья, в салоне пахло дорогим одеколоном.
– Слишком сильно ты надушился, – сказал Данилов водителю.
– Ваш подарок, хотел сделать приятное.
– В помещении он пахнет прилично, но в салоне…
Водитель понял, что спорить себе дороже, поэтому включил кондиционер. Хозяин был явно не в духе. Водитель краем глаза в зеркальце посмотрел на его лицо: хозяин был зол как собака, едва сдерживал ярость. “Наверное, сегодня нажрется, – подумал водитель, прекрасно зная привычки Данилова, – нажрется в усмерть, будет материться, как последний грузчик-алкаш, и куда весь шик денется. Даже дорогим коньяком можно ужраться так же, как самым дешевым самогоном”.
– У тебя есть сигарета? – процедил сквозь зубы Данилов.
– Так точно, – сказал водитель, открыв перчаточный ящик, крышка которого поблескивала красным деревом.
В ящике лежало несколько пачек – на все вкусы. Он понял: сейчас хозяин нуждается в крепких. Курил Данилов мало, сигареты три в день, поэтому и не носил их с собой.
– Может, сигару?
– Засунь ее себе в задницу.
– Понял, хозяин, – угодливо пробормотал водитель, протягивая пачку “Мальборо”.
"Если он трезвый такое говорит, что же вечером будет? Караул! Может сзади и бутылкой по голове заехать, если что-нибудь не понравится”.
Данилов закурил, морщась от запаха, которого в машине прежде никогда не было. Водитель никогда не позволял себе курить в машине, даже в отсутствие хозяина, хотя Данилов не просил его об этом. Береженого Бог бережет.
Джип впереди включил поворотник и ушел вправо. Черный бронированный “Мерседес” скользнул за ним, обходя череду машин, и остановился на перекрестке. Охранник заглянул в машину Данилова, стекло рядом с водителем медленно опустилось.
– Александр Владимирович, вы подниметесь?
– Нет, – выдохнул вместе с сигаретным дымом олигарх, – я его здесь подожду. И поторопите Кривошеева: Ленский вас ждет с нетерпением.
– " Понял, – сказал охранник, махнув рукой своему напарнику, и вошел в здание управления.
Кривошеев уже ждал людей Данилова. Он картинно потер лоб, глотнул из стакана воды. Два его сотрудника находились в кабинете.
– Голова болит нестерпимо, – деревянным голосом, подражая голосу Евгения, произнес Кривошеев, – прямо раскалывается, давление что ли падает или подскакивает. Вот незадача, уже который день места себе не нахожу.
Сотрудники участливо закивали, дескать, еще денек, уважаемый Кирилл Андреевич, и тогда сможете отдохнуть с легким сердцем: работа будет закончена.
– Сейф откройте, – сказал Кривошеей.
Сотрудник открыл сейф, извлек оттуда портативный компьютер. Кривошеев накинул серый плащ, поправил темные очки, затем взглянул на левую руку, но протянул правую. Сотрудник защелкнул браслет, и Кривошеев, опустив голову, вместе с охранниками Данилова неторопливо двинулся вниз к машине. Охранники Данилова изучающе смотрели на Кривошеева.
