Анна Данилова - Шоколадный паж
Да, верно, он прятался от Либина в Израиле, но когда узнал, что его нет в живых, объявился, чтобы убрать последние следы, последние нити, которые связывают его с этими двумя убийствами… И одна нить, заметь, ведет именно к тебе…
– Но ведь тела Веры не нашли… – прошептала побелевшими губами Ирина. – Она уехала…
Вместо ответа Валентина достала из кармана смятую фотографию, ту самую, компрометирующую всех пятерых мужчин фотографию, что нашел в своем почтовом ящике Николаиди в тот вечер, когда они решили отдать первую тысячу долларов Обуховой. Она взяла ее из квартиры, которую снимал Либин в Москве и где она нашла его теплый труп с пистолетом в руках… Он застрелился, как и обещал ей, не выдержав той ситуации, при которой его жена беременна от другого мужчины, любит отца ее ребенка, являющегося, как ни странно, тоже ее мужем. Чувство вины заставило ее в ту минуту, когда она нашла тело Либина, взять пистолет в свою руку и, крепко сжав его, чтобы на нем остались отпечатки ее пальцев, произвести так испугавший ее еще один выстрел, уже в стену… Тогда ей казалось, что в смерти Сергея виновата только она, поэтому готова была понести наказание и даже позвонила в милицию…
– Узнаешь этих людей в масках? А белый кокон? Это Люба Горохова… Сейчас они грузят ее тело в багажник машины, чтобы отвезти в лес и там закопать. Либин больше всех противился тому, чтобы платить шантажистке Вере каждый месяц тысячу долларов, потому выбор убийцы и пал на него… Кроме того, в тот вечер Либин ушел рано, и со стороны это могло выглядеть так, словно он испугался содеянного…
Но когда он уходил, Люба была еще жива и мыла посуду, напевая себе что-то под нос.
Она была веселой и доброй девушкой.
И еще… Уже после Сергей предположил, что смерть Любы связана именно с Игудиным. Ведь он хоть и приходил к Николаиди «на преферанс», но в карты никогда не играл, а просто сидел рядом со всеми, пил-ел, смотрел телевизор, разговаривал, а иногда даже спал где придется… Вот и в тот вечер все думали, что он спит в спальне или кабинете… А на самом деле он вздумал приударить за Любой, быть может, грубо повел себя с ней, пытаясь уложить в постель или куда-нибудь еще, и в результате с Любой случилось несчастье, и она умерла, можно сказать, у него на руках… Он испугался и спрятал ее в шкаф, а сам как ни в чем не бывало вернулся в комнату и присоединился к играющим. Он понимал, что они все поглощены игрой, а потому сделал вид, что никуда и не уходил. А вот уход игрока – Либина – не мог не остаться незамеченным.
Ирина сидела с каменным лицом. После услышанного поведение Игудина, засыпавшего ее подарками и деньгами, воспринималось ею уже не как проявление большой любви, а как плата за удовольствие. Он попросту покупал ее как проститутку, о чем и сказал ей со свойственной ему прямотой разозлившийся на нее Либин, назвав вещи своими именами. А ведь Ирина в руках Игудина стала почти ручной и, ослепленная деньгами и подарками, не заметила, как совершила массу наиглупейших поступков, связанных именно с Либиным… Ей было трудно поверить в то, что ею управляли…
– Они что, были врагами? – догадалась она наконец и, осмелившись, подняла глаза на сидящую напротив нее Валентину. – Ведь мы начали действовать задолго до того, как эта девушка погибла…
– Да, Игудин просто ненавидел Либина, еще со школы…
И тогда Ирина, оценив жест Валентины, которой тоже нелегко, видимо, дался этот визит, по сути, предупреждающий ее об опасности, и понимая, что пришло время во всем признаться, схватила сигарету и, закурив, принялась рассказывать все с самого начала…
* * *В шесть они уже были в машине. Уставшая за целый день Валентина смотрела в окно на проплывающие мимо дома и деревья и с трудом сдерживала слезы. Кайтанов, ведя машину, задавал ей вопросы, смысл которых до нее не доходил. Когда же она очнулась, то постаралась взять себя в руки и даже выпрямилась на сиденье.
– Ты хочешь знать, откуда я знала про Игудина? Да ниоткуда. Блефовала частично, но Либин действительно говорил мне, что Жора не умеет играть в карты… И если бы Ирина не проговорилась и не произнесла первая его имени, то в эту схему – это клише, как хочешь назови, которое уже сформировалось у меня в голове, – мог бы уместиться любой из этой чертовой пятерки… Ведь это ясно, что Люба погибла в квартире Николаиди, что мужики, испугавшись, закопали ее в лесу, а Вера пыталась их шантажировать и погибла от руки того же человека… И я подготовила сюжет отдельно для каждого. Либин же мне рассказывал немного обо всех. И если про Жору я знала, что он не умеет играть в карты, но любит компанию, то, если бы Ирина назвала, к примеру, Гуртового, здесь я бы вспомнила его проблемы с женой…
– Какие еще проблемы?
– Тогда, когда все это случилось, она была беременная, и Гуртовой был сексуально озабочен… Да и вообще, придумать причину, по которой мужчина приударяет за женщиной, нетрудно, уж поверь мне…
– Значит, Либин не называл тебе убийцу?
– Он подозревал всех, но Жора больше всех подходил. Кроме того, у них были старые счеты. Но я до сих пор не верила, что это он. Просто надо было услышать правду от этой змеи… И знаешь, она с Игудиным на самом деле могла подкинуть нам все это только ради того, чтобы поссорить нас. И то, что Люба погибла, – это всего лишь трагическое стечение обстоятельств. Вот так-то вот… Лева, насколько я понимаю, мы сейчас едем по магазинам, чтобы купить водки и закуски и устроить небольшой поминальный вечер в квартире. Николаиди. Так вот, я не хочу видеть все эти гнусные рожи.
– Но ведь они же соберутся…
– И что дальше? Я бессильна вычислить настоящего убийцу и не уверена, что это Игудин. Его нет в городе, он далеко отсюда.
– Но ведь в тебя кто-то стрелял…
– Это мог быть обычный квартирный вор.
– Я тебя не понимаю…
– Ты думаешь, я себя понимаю? – Слезы текли по ее лицу. – Пора прекращать всю эту историю. Мне надо думать о моем ребенке. Пожалуйста, отвези меня в больницу.
Я не хочу рожать ни в машине, ни в поезде, ни в самолете… Наш брак закончился, Лева.
Я оказалась не той женщиной, которая тебе нужна… Ты думаешь о том человеке, который якобы опасен для меня? Его нет. Все это – мираж. Стечение обстоятельств…
Кайтанов слушал ее и думал о том, что Валентина заболела. Мысли его заработали совершенно в другом направлении, нежели еще час тому назад, когда они в квартире Иноземцевой вычисляли убийцу Гороховой и выслушивали захлебывающуюся в рыданиях Ирину, раскаивавшуюся в своих грехах. Валентину нужно было немедленно вернуть в Москву. Во-первых, она должна была находиться там, поскольку дала под писку о невыезде и за нее внесен залог, во-вторых, он договорился в одной частной клинике о родах. Кроме того, ее травмированная психика нуждалась в лечении. Надо было спасать ее от нее же самой: от самобичевания, самоуничижения, нравственного самоубийства…
Теперь, когда он знал, что она не убивала Либина, что он застрелился сам, Кайтанов был полон решимости защищать ее всеми средствами, тем более что на месте преступления, если верить Руденко, говорившего по телефону с Гришиным, обнаружены следы крови неизвестного лица, а также отпечатки пальцев… А что, если Либин вовсе и не застрелился ? Мало ли что он мог говорить Валентине, угрожая покончить с собой, если она не вернется к нему?! Сказать – это одно, а направить пистолет себе в висок и найти силы нажать на курок – на это способен не каждый. Не стоит также отказываться и от звучавшей ранее версии того, что Валентину заставили сознаться в убийстве.
Надо было срочно возвращаться в Москву, только там Валентине помогут и родить, и освободиться от другого бремени – признания в убийстве мужа.
Но гнать машину прямо сейчас в Москву было опасным – роды могут начаться в любую минуту. Кроме того, Кайтанов обещал позвонить Руденко, а вдруг появились какие-нибудь новости?
Он, воспользовавшись тем, что Валентина уснула, остановил машину возле телефона-автомата и, обнаружив, что у него нет специальной пластиковой карточки, с помощью которой он мог бы позвонить, кинулся в ближайший магазин. Заплатил, чтобы ему позволили воспользоваться служебным телефоном.
– Слава, это я, Кайтанов… Какие новости? Из Москвы не звонили?
– Звонили, но я объяснил ситуацию, сослался на поминки и все такое, сказал, что вы оба на виду и не собираетесь никуда скрываться… Они там работают над отпечатками пальцев, опрашивают соседей той квартиры, в которой жил Либин… Гришин говорит, что дело тут нечистое, что, скорее всего, Валентину кто-то заставил взять в руки пистолет… А она сама вам ничего не рассказывает? Кого она подозревает?
– А что с пистолетом, который нашли рядом с ее домом? Она говорит, что человек, стрелявший в Иуду, мог быть обыкновенным квартирным вором.
– Там, на лестничной площадке, кровь…
– Это кровь Иуды, мы отправили его в Москву, я, кажется, говорил…
