Алексей Макеев - Там, где бьется артерия (сборник)
– А думаешь – нет? – саркастично хохотнул первый. – Сдается мне, через день-другой мы оба могли бы оказаться на том же самом лугу с перекушенной глоткой. А я не подписывался на то, чтобы умереть смертью героя!
Когда самолет приземлился в Домодедове, приятели, «совершенно не подозревающие» о соглядатае, получили багаж и, выйдя из здания аэровокзала, взяли такси и куда-то быстро укатили. Проводив их ехидноватым взглядом, впалощекий достал телефон и подобострастной скороговоркой что-то доложил некоему властному господину, после чего направился в кассу, чтобы взять билет на обратный рейс. Он даже не подозревал, что очень скоро в Шереметьеве опера выйдут из такси и, получив уже купленные капитаном Жаворонковым билеты, снова отправятся на посадку.
Поздним вечером Роман Шадрин вернулся из очередной поездки на своей грузовой «Газели» и, загнав ее во двор, для чего-то поспешил выйти на улицу. Убедившись, что вблизи дома посторонних не наблюдается, он вернулся к машине и, приоткрыв боковую дверку, кому-то сказал вполголоса:
– Все чисто, можно выходить!
Из фургона со своими дорожными сумками тут же появились Гуров и Крячко. Следом за Романом они прошли к сеновалу, уже почти доверху заполненному душистым степным сеном. Минут через десять, уже в спецкамуфляже, напоминающем маскировочный костюм марки «Леший», только с более коротким махровым покрытием, они спустились во двор. Шадрин проводил их на зады своего огорода, и опера, о чем-то с ним коротко переговорив, скрылись в сгущающейся темноте.
Лев и Станислав, озирая округу через мощные бинокли с устройством ночного видения, шли к той части околицы хутора, откуда хорошо просматривалось направление со стороны Плетюхи и старого кладбища бывшего хутора Мельничный. Меж собой они общались через индивидуальные переговорные устройства. Выйдя за густую, обширную куртину ивняка, они разошлись в разные стороны, выбрав максимально удобные точки наблюдения.
И потянулись нескончаемо долгие минуты томительного, можно даже сказать нудного, ожидания. Окутанная ночью степь жила своей обыденной жизнью. Перекликались птицы, стрекотали кузнечики, в какой-то болотистой низине самодовольно подквакивала лягушня. Гуров, чтобы экономить ресурс аккумуляторов, лишь время от времени включал устройство ночного видения. Но и в полночь, и за полночь ничего существенного заметить не удалось. Время от времени он перекликался со Стасом. У того тоже был «голый вассер». Часа в четыре утра, когда ночная темень начала редеть, они поспешили обратно и вскоре забрались на сеновал, где обнаружили весьма неплохой завтрак, приготовленный им Романом.
Проспав почти до вечера, приятели прикончили остатки пайка и, скучая от вынужденного безделья, через щели в стенках сеновала наблюдали за происходящим снаружи. Как они сразу же могли заметить, обозримый участок улицы этим днем смотрелся куда более безлюдным, нежели несколькими днями ранее. Казалось, хутор окутан липким туманом страха, и люди даже днем опасаются выходить на улицу. Лишь раз за все время наблюдения прошли две какие-то тетки, которые костерили все сущее на белом свете – от «гребаных упырей, черт бы их, тварей, побрал» до «безголовых бездельников», кои, чуть что случись, «в штаны валить начинают».
– Обрати внимание – это про нас! – ухмыльнувшись, полушепотом сообщил Станислав.
– Да уж догадался! – тихо рассмеялся Гуров. – Это нам на руку. Пусть думают, что нас тут нет и в помине. Представляю, какой «восторг» испытают «упыри», когда окажутся на мушке…
Но и следующая ночь прошла безрезультатно. Когда опера спешили обратно на сеновал, Стас с досадой посетовал:
– Что-то эти уроды прижухли и никак не хотят о себе заявить. А вдруг их еще месяц тут не будет?
– Будут! – В голосе Гурова ощущалась твердая уверенность. – Может, и через неделю, но тут они обязательно появятся. Лето ведь уже идет к концу, а со своей задачей они до сих пор так и не справились. Хутор-то не разбежался! Нет-нет, они теперь будут форсировать события. На очереди, скорее всего, еще одно убийство. Возможно, даже двойное или тройное. А потом – пожар. Это станет финалом всей этой эпопеи…
Хмыкнув, Крячко вполголоса рассудил:
– Ну, если мы тут до конца недели засидимся, то Роману надо будет еще денег дать на продукты. И здесь он пусть не затаривается, а то может вызвать подозрения.
– Стас! Я ему об этом сразу сказал – чтобы харчи нам покупал даже не в Краснокуренном, а в Среднедонске… Не бойсь, не спалимся.
Когда они поднялись на сеновал, к ним вскоре забрался и Роман. Он вкратце рассказал о происходящем на хуторе. Люди ошеломлены отъездом московских оперов. На каждом углу их костерят и «перемывают кости». Уже десятка два семей готовятся к отъезду. Да и остальные поговаривают о том, что пора бы «сваливать из этого проклятого хутора».
– Вот и отлично! – однозначно определил Гуров. – Я думаю, не сегодня завтра эта шваль тут обязательно появится. Но когда мы их возьмем, с ними надо будет поработать на месте особым образом, чтобы выжать из них информацию по максимуму. Так что и тебе тоже дело найдется.
– Если что – звоните, сразу приду! – охотно пообещал Шадрин. – За все ответят, гниды!
Третья ночь вопреки опасениям приятелей – днем наползали дождевые тучки – выдалась ясной и лунной. Луна поднялась ближе к полуночи, залив степь своим печальным, желтовато-пепельным светом. Теперь даже без прибора ночного видения все ближайшее пространство было видно как на ладони.
Во втором часу ночи, в очередной раз поднеся к глазам бинокль, Лев заметил три силуэта, направлявшиеся к хутору со стороны Плетюхи. Еще раз вглядевшись, он убедился окончательно – это «гости»!
– Стас, трое идут в мою сторону. У тебя никого? – спросил он по переговорному устройству.
– Нет, у меня чисто! Перемещаюсь к тебе… – сообщил голос Стаса в наушнике.
Минут через пять, хоронясь за пригорками и кустами, он прибежал, оживленный, даже взбудораженный, и, приготовив пистолет, приник к окулярам бинокля.
– Ну, вот, теперь хорошо вижу их рыла, – с веселым злорадством комментировал он. – Точно, костюмы из того самого тошнотного магазинчика. Ты смотри, двое даже курят! Ну, прикол! Курящих вурдалаков, думаю, едва ли кто мог бы увидеть…
Когда три весьма страшненькие на вид фигуры оказались от них в непосредственной близости, опера разом вышли из укрытия и, вскинув пистолеты, разом скомандовали:
– Не двигаться! Руки вверх! Стреляем без предупреждения!
Трио «вурдалаков» растерянно замерло и дернулось назад, но отрывистый хлопок выстрела дал понять, что дело их плохо – двое неизвестных шутить не намерены.
– Вы кто такие? Чего вам надо? – хрипло заорал средний из «вурдалаков» – крупный, сутулый, с излишне длинными руками. – Вы знаете, на кого наехали? Вы знаете, что с вами сделают?
– Ты бы сейчас больше думал о том, что через пару минут будут делать с тобой, – язвительно засмеялся Крячко. – Тут ведь много людей, у кого вы загубили близких. Всем лечь на землю! Лечь, я сказал!
Видя, что «вурдалаки» медлят, он решительно шагнул к ним и резко ударил среднего ногой в живот. Тот, охнув, повалился на спину. Двое остальных тут же поспешили безропотно рухнуть наземь. Гуров достал из кармана рулон скотча и, с хрустом разматывая липкую ленту, связал им руки за спиной, а также ноги, обутые в специальные лапы, не оставляющие следов. Намотав несколько слоев на уровне лодыжек, он оборвал ленту и прокомментировал:
– Вот! Теперь уже никто не вырвется и не убежит.
Сообразив, что дела их плохи, «вурдалаки» начали встревоженно интересоваться тем, что же задумали задержавшие их «господа».
Не удостоив их ответом, Гуров достал телефон и, набрав номер Романа, сообщил, что «слуги Вия» схвачены.
– Зови мужиков, берите с собой двуручные пилы, топоры. Можно прихватить и паяльные лампы. Веселуха будет обалденная! – Он говорил демонстративно громко, чтобы его хорошо слышали задержанные.
Те, окончательно струхнув, завыли и заголосили, взывая к сочувствию и умоляя вызвать полицию.
– О каком сочувствии может быть речь? – усмехнулся Стас. – Вы же – упыри, существа мифические, вас нет в природе. Вот с вами и будут поступать как с упырями – пилить на части, вгонять в сердце осиновые колья, жечь огнем…
Как бы подтверждая его слова, звякая пилами и топорами, со стороны хутора примчались несколько мужиков во главе с Романом Шадриным.
– Вот они, твари! Собирай дрова! Сейчас будут жариться на медленном огне, упырюги поганые! – с мстительным ликованием провозгласил он.
– Нет, сначала отпилим им руки и ноги! – сурово провозгласил еще один из хуторян.
Скуля и голося, задержанные клялись и божились, что это вовсе не они занимались убийствами и похищениями, что они всего лишь шли попугать – и только. Впрочем, когда Роман, пошарив под костюмом длиннорукого, достал оттуда странное устройство, напоминающее сработанные из стали человеческие челюсти с острыми клыками и длинными рукоятками, приводящими их в действие, клятв тут же поубавилось. У двоих других были найдены баллончик с нервно-паралитическим газом, баллончик с надписью латинскими буквами «Майнус-дог», а так же электрошокер. Кроме того, у всех троих имелись боевые пистолеты.
