Кирилл Казанцев - Метод отстрела
Командир чеченцев помог бойцу закончить перевязку, после чего сказал негромко:
– Ислам, для тебя у меня будет отдельное задание…
– Какое? – Боец заметно напрягся.
– Ты должен вывести его. – Командир чуть повел подбородком в сторону старика, который, как и все остальные, устраивал себе какое-то подобие укрытия среди камней.
– Почему я?! – возмутился боевик. – Пусть Иса! Или Рамзан! Они ведь тоже ранены!
– Не спорь со мной! – чуть повысил голос командир. – Я так сказал!
– Хорошо… – Боевик покорно опустил голову. Он с самого раннего детства совершенно точно знал – старший прав всегда.
– Любой ценой выведи, – продолжал командир уже намного спокойнее. – Если не будет выхода и зажмут так, что никуда – сдайтесь.
Боец дернулся, как от удара, гордо вскинул голову.
– Да, сдайтесь! – чуть нажал голосом командир. – Наши жизни ничего не стоят. А его… – Он опять кивнул в сторону пожилого. – …Нужно спасти. Так что давай. И пусть поможет тебе Аллах…
Ислам встал, набросил ремень автомата на плечо.
– Патроны и гранаты оставь ребятам, – дополнил командир. – Тебе и одного магазина хватит…
Ислам аккуратно выложил из «разгрузки» снаряженные магазины к автомату и ручные гранаты. Покосился в сторону старика.
– Как ему сказать?..
– Я сам… – ответил командир.
Он подошел к старику, склонился над ним.
– Дай мне пистолет! – не попросил – потребовал пожилой чеченец.
– Вам нужно уходить. – Командир сделал вид, что не услышал требования.
– Дай мне пистолет! – нажал голосом старик. Однако командир лишь сделал шаг назад и повторил:
– Вам нужно уходить. Ислам поможет вам.
– Я никуда не пойду! – гордо вскинул голову старик.
– Тогда вы умрете…
– Значит, так угодно Аллаху, – равнодушно ответил пожилой чеченец.
– …И тогда месть не свершится, – в той же тональности, голосом ровным и бесстрастным продолжил командир. – И вы, и мы, и даже американцы – все здесь умрут зря.
Старик впервые за все время этой поездки опустил голову – в словах младшего был определенный резон.
– Все умрут зря, – повторил командир. – Ни за что. А если вы останетесь живы, сможете довести все это дело до конца.
Старик, прикрыв глаза, замотал головой так, как будто ему вдруг стало очень больно, застонал тихо, сквозь зубы.
– Так надо, – окончательно добил его командир боевиков.
– Хорошо. – Пожилой открыл глаза. – Я ухожу. Только дай мне пистолет.
– Вам не нужно оружие, – отрезал командир. – Мне оно здесь нужнее.
На самом деле он прекрасно понимал, для чего старику нужен этот пистолет. Чтобы избежать плена, если что-то пойдет не так. И именно этого командир не собирался ему позволить.
Старик, опустив голову, ссутулившись и бессильно уронив руки вдоль тела, медленно направился в ту сторону, где дожидался его Ислам. Не останавливаясь, прошел мимо выделенного ему сопровождающего. Боевик перебросил автомат под руку и, заметно припадая на правую ногу, последовал за ним. Через несколько секунд оба чеченца – старый и молодой – скрылись за камнями.
Облегченно вздохнув, командир принялся устраиваться между своими бойцами. Он прекрасно понимал – отсюда им уже не уйти. Но не испытывал ни страха, ни тоски, ни горечи. Ничего такого. Он сам выбрал свой путь, когда-то давно, совсем еще сопливым мальчишкой, когда впервые взял в руки автомат. И никогда не жалел об этом.
Устроившись поудобнее, обложив позицию камнями, приготовился к бою. Но сектор обстрела оставался чист – солдаты противника в нем не появлялись. И вот в этот момент у командира что-то вдруг колыхнулось в душе. Что-то такое, больше всего похожее на раздражение. Ну, где же они, эти чертовы американцы? Сколько можно их ждать?!
6
Американский патруль был ошарашен тем сопротивлением, что оказали ему неизвестные из микроавтобуса. Почти треть бойцов лейтенанта Дэвиса получила ранения. Пусть не особенно серьезные – по большому счету, так, царапины. Однако было и двое тяжелых, нуждавшихся в срочной эвакуации. А один из солдат сумел поймать пулю из «АК» лицом – наверное, единственным местом на теле, которое не было защищено броней. И теперь, как говорится, был мертвее мертвого. Лежал и удивленно смотрел в небо широко открытым глазом – на месте второго была кровавая яма.
Конечно, четверо из отряда противника тоже остались лежать на этом поле… Но Дэвис прекрасно понимал – при таком соотношении вооружения, защиты и техники он и его люди этот скоротечный бой позорно проиграли.
Теперь американцы не перли на рожон, уверенные в своем всемогуществе и непобедимости. Осторожно подкрадывались, использовали для укрытия складки местности, постепенно обкладывали противника со всех сторон. Даже для прикрытия подтянули по бездорожью свои автомобили. Но выстрел из гранатомета, пусть и не попавший в цель, заставил машины держаться на безопасном расстоянии. Они, конечно, и оттуда поддерживали пехоту огнем пулеметов, но вот эффективность этого огня была намного ниже возможной.
Дэвис, убедившись в боеспособности и отчаянной отваге врага, не спешил бросать своих солдат на штурм. Ждал подкрепления с базы. А в том, что подкрепление рано или поздно будет, он не сомневался. Америка никогда не бросала своих граждан на произвол судьбы.
7
– Саиб! – К Абдулу Кариму подбежал один из разведчиков, отправленных узнать, что там неподалеку за стрельба. – Саиб, там американцы с кем-то ведут бой!
– С кем именно? – уточнил Абдул.
Вообще-то, все это было странно – насколько знал полевой командир, союзников вблизи у него не было. Враги – те же американцы – запросто. А вот союзников, близких друзей, которые могли бы прийти на помощь в бою, не было.
– Не знаю! – Разведчик выглядел растерянным. – Но они стреляют, ранили нескольких американцев, подбили их машину. И сами несут потери… Что делать?..
Интересный вопрос… По идее, не вмешиваться. Это ведь не нападение из засады, когда подобрался, пострелял и скрылся. Кроме того, есть еще одна причина. Помогать неизвестно кому и неизвестно зачем – это было не в характере Абдула Карима. Но, с другой стороны, у него и у неизвестных – общий враг… И нет никаких сомнений в том, что американцы пришли именно по его душу.
– Ставьте минометы. Сейчас одной половиной отряда ударим по неверным, – решил Абдул. – И пусть поможет нам Аллах…
Глава 13
1
Максим тихо, как, наверное, должна красться опасающаяся кошку мышь, взобрался на горушку. Кстати, подъем был не таким уж и простым – если со стороны кишлака гора была более или менее пологой, то противоположная сторона была обрывистой. Наверное, именно по этой причине там разместили постоянный пост наблюдения. Впрочем, это не так уж и важно. Для Максима большее значение имел тот факт, что на ровном и пологом склоне он был как на ладони. И если от нескромных взоров – коли такие вдруг отыщутся – обитателей кишлака он сумел укрыться за обратным скатом склона, то сверху – приди в голову кому-нибудь из постовых мысль обернуться – он представлял собой почти идеальную мишень.
Однако никто из трех «воинов ислама», разместившихся в окопе на вершине горы, не обернулся. Уж очень сильно постовые были увлечены тем действом, что разворачивалось перед их глазами с другой стороны. Максим четко видел их шапки, все три сразу. И с каждым метром они становились все ближе и ближе.
Оболенский полз по-пластунски. Возможно, в этом и не было особой необходимости, однако он предпочитал не рисковать. Ему необходимо было, не потревожив постовых, выйти на такое расстояние, которое, случись что, он смог бы легко преодолеть одним броском.
Наконец-то до поста осталось метров двадцать, не больше. Можно, конечно, и ближе… Но это – опасней. Будь Максим один, он бы, может быть, и рискнул… Вот только сейчас от его действий зависела судьба всей группы. И права на ошибку он не имел.
Поэтому, посчитав такое расстояние наиболее приемлемым для выполнения задуманного, Оболенский чуть повозился на камнях, устраиваясь поудобнее и понадежнее, поднял «Винторез», поймал в прицел затылок правого крайнего постового – все трое, мучимые любопытством, приподнялись в окопе, чтобы лучше видеть происходящее на той стороне. Плавно, но быстро Максим перевел прицел на вторую голову, потом – на третью. Проделал это еще раз, в максимально возможном для него темпе. Полностью удовлетворенный этими действиями, на несколько мгновений прикрыл глаза, настраиваясь на то, что ему предстояло сделать… Открыл глаза – три головы торчали перед ним над поверхностью горы, как три капустных кочана на рядке в чистом поле. Максим выдохнул воздух сквозь плотно сжатые зубы…
Первого выстрела не услышали ни цели, ни сам стрелок. Просто лязгнул затвор, винтовка издала хлопок, а Оболенский уже поймал в прицел вторую голову-«кочан»…
Что-то сообразить успел только третий. Но, не сумев правильно оценить за короткие доли секунды всю степень грозящей ему опасности, не попытался укрыться в окопе, а начал поворачивать голову. Поэтому девятимиллиметровая пуля ударила не в затылок, а в боковую поверхность головы, куда-то за ухо. Эффект был потрясающий – как показалось Максиму, уже бегущему к посту, голова моджахеда просто взорвалась.
