Б. Седов - Девушка, мент и бандит
После этого он кивнул провожатому Червонца и, отворив перед гостями скрытую за портьерой дверь, невозмутимо уселся на свое место.
За дверью оказался длинный коридор, неярко освещенный рядом светильников, выполненных под старину. Остановившись у одной из дверей, провожатый аккуратно приоткрыл ее, заглянул внутрь и затем, открыв дверь пошире, снова сказал:
- Прошу вас.
Червонец кивнул и, чувствуя волнение, как перед входом в кабинет стоматолога, шагнул через порог. Дверь тихо закрылась за его спиной, и в полумраке просторной комнаты Червонец увидел сидевшего в королевском кресле человека, лицо которого было скрыто тенью, падавшей от колпака настольной лампы.
Человек этот сидел за небольшим столом, на котором стояли два серебряных прибора и бутылка "Абсолюта".
- Присаживайтесь, Виталий, - сказал человек, и Червонец узнал голос, который он полчаса назад слышал по телефону.
Он послушно подошел к столу и осторожно опустился в кресло, точную копию того, в котором сидел сам Граф. Комната была погружена в полутьму, но даже в сумраке, окружавшем яркое пятно света на старинном инкрустированном столе, Червонец разглядел висевшие на стенах дорогие картины и старинное, потемневшее от времени, а может быть и от крови, холодное оружие.
- Водочки? - любезно спросил хозяин.
- Э-э-э… Ага, - ответил Червонец, пытаясь разглядеть в тени лицо таинственного и легендарного Графа.
Продолжая оставаться в тени, Граф взял графинчик, стоявший на серебряном подносе и налил Червонцу водки в узкую хрустальную рюмку. Не обделил он и себя.
- Ваше здоровье, - сказал Граф и, не чокаясь, выпил водку.
Червонец, подумав о том, что эти тридцать граммов годятся только для протирки очков, опрокинул в себя рюмку и потянул носом.
- Хорошая водка, - сказал он для поддержания разговора.
- Водка неплохая, - согласился хозяин, - однако перейдем к делу.
- Да, давайте к делу, - поддержал его Червонец, который не знал, как себя вести и слегка нервничал.
- Я слышал, вас постигло несчастье, - понизив голос, сказал Граф.
- Несчастье? - удивился Червонец. - Какое еще несчастье?
- Я имею в виду гибель вашей девушки.
- Девушки… А, это вы про Бастинду? - вспомнил Червонец, который уже и думать забыл о своей бывшей зазнобе, вспоминая о ней только в связи с рыжей девицей, которую нужно было поймать.
- Да, про нее. А как ее звали на самом деле?
Червонец замялся. Он не знал, как звали Бастинду. За те два месяца, которые она была рядом с ним, он ни разу не назвал ее по имени. Вроде бы - Таня, а может быть, и Катя…
- Я не знаю, - честно ответил он, - Катя вроде бы…
- Катерина, стало быть, - кивнул Граф, - ну да ладно, царство ей небесное. Я ведь пригласил вас сюда действительно по делу, и если это дело выгорит, то можете считать, что вам выпал счастливый билет.
Червонец поерзал в кресле и спросил:
- А можно я закурю?
- Ради бога, - ответил Граф и подвинул к Червонцу тяжелую кованую пепельницу.
В это момент его рука попала под свет лампы, и Червонец увидел на среднем пальце Графа массивный платиновый перстень с огромным бриллиантом.
"Прямо как в кино, - подумал он, - куйте железо, не отходя от кассы…"
Закурив, он осторожно выпустил дым в сторону и, чтобы не казаться совсем уж безгласной куклой, кашлянул и спросил:
- Это… А что за дельце-то? Хотелось бы узнать.
И принял более вольготную позу.
- Меня интересует одна вещь, - выдержав небольшую паузу, сказал Граф.
Червонец подумал, что Граф хочет отправить его на дело, и, приосанившись, сказал:
- Ну что же… Скажите, где эта вещь, у кого она, ну и это… Достанем.
Граф негромко засмеялся.
- Вы, молодой человек, поперек батьки не спешите. А вещь эта - так она у вас. И если вы мне ее отдадите, получите тридцать тысяч.
- Это… - Червонец наморщил лоб, - это, значит, тыща бакинских?
- Что за выражения, - брезгливо сказал Граф, - бакинских… Нет, юноша, не тридцать тысяч рублей, а тридцать тысяч, как вы изволили выразиться, бакинских. Американских долларов.
- Тридцать штук баксов?
Червонец изумился, но у него тут же мелькнула страшная мысль, что пожилой Граф хочет купить у него, например, почку.
- А что за вещь? - И он с подозрением посмотрел на смутно видневшееся в густой тени лицо Графа.
- Водочки? - любезно поинтересовался Граф, и Червонец кивнул.
Снова налив по двадцать капель водки, Граф поднял свою рюмку и сказал:
- За взаимопонимание.
Они выпили, и Граф, закурив, задумчиво произнес:
- Видите ли, молодой человек… Скажу вам прямо. Для меня не составило бы ни малейшего труда просто забрать у вас эту вещь, а вас… В общем, вы бы исчезли. Но не все так просто. Во-первых, при получении этой вещи я хочу соблюсти некоторую благородную процедуру, а во-вторых, вы понадобитесь мне после того, как эта вещь окажется у меня.
- Да что за вещь-то? - не вытерпел Червонец.
- Старинный медальон с латинской надписью, и одна буква перевернутая.
- Неправильная "S"… - подхватил Червонец.
- Совершенно верно, - кивнул Граф, - перевернутая "S" в слове "люпус".
- А откуда вы знаете, что эта вещь была у меня?
- Птичка в клювике принесла, - засмеялся Граф, - слухами, знаете ли, земля полнится. И потом - что значит "была"?
- Ну… - Червонец смутился. - Была, а потом не стало.
- Где медальон? - голос Графа вдруг стал резким и неприятным.
Червонец вздрогнул и, почувствовав, что финтить бесполезно да и попросту опасно, быстро ответил:
- Я его одному братку продал.
- Что за браток?
- Я его не знаю, в игровых автоматах продал. Но браток конкретный, из наших.
- Конкретный… - язвительно повторил Граф. - Вам маслину конкретную в башку заправить надо! Как звать братка этого вашего?
- Не знаю… Я его в первый раз увидел.
Граф молчал, и Червонец, замерев от страха, слушал его ровное спокойное дыхание. Пауза длилась долго, наконец Граф тяжело вздохнул и, выдвинувшись из тени, внимательно посмотрел Червонцу в глаза.
- Убить бы вас… Но я чувствую, что от этого много толку не будет. Так что слушайте мои слова и запоминайте их как "Отче наш".
Червонец, не дыша, смотрел на приблизившееся к нему гладко выбритое лицо. Рот Графа был тонким и узким, как прорезь в банковском автомате, а глаза смотрели на Червонца холодно и спокойно.
- Слушай сюда, сявка, - голос Графа изменился, и в нем появились угрожающие интонации, причем не наигранные, а настоящие, такие, которых Червонец не слышал еще никогда, - ты найдешь медальон и принесешь его мне. Я дам тебе тридцать тысяч долларов. Не найдешь, не принесешь - тебя убьют. Сболтнешь где-нибудь про наш разговор - тебя убьют. И не вздумай говорить об этом с Желваком. Это для тебя он пахан, а для меня - такая же сявка, как и ты. Так что иди и принеси мне вещь. Спешить не надо, от этого только одни неприятности бывают, но и не медли. Понял?
- По… понял, - ответил Червонец, чувствуя, как от Графа повеяло ледяным сквозняком смерти, - найду и принесу.
- Вот и хорошо, - Граф откинулся на спинку кресла и снова исчез в тени, - идите и принесите. Я вас не задерживаю.
Червонец вскочил и, судорожно поклонившись, выскочил в коридор.
Осторожно затворив за собой дверь, он прислонился спиной к стене и закрыл глаза. "Ну, блин, - подумал он, - ни хрена себе этот Граф! Недаром про него такие слухи ходят. И еще говорят, что он слово железно держит, так что будем считать, что тридцать тысяч бакинских уже в кармане. Осталось только братка этого найти и забрать у него медальон. А если не отдаст? Как это - не отдаст? - И Червонец почувствовал адреналиновый прилив - Порву на тряпки!"
Червонец разлепил глаза и торопливо пошел по длинному полутемному коридору в сторону выхода. В вестибюле он увидел беседовавшего с метрдотелем невысокого мужчину, того самого, который встречал его.
Увидев Червонца, мужчина едва заметно поклонился и снова повернулся к собеседнику. Червонец кивнул его затылку и, выйдя на улицу, перевел дух.
Так, первым делом - в автоматы и братка этого за жабры. Потом - к Графу, за бабками. А когда будет тридцать зеленых косарей, можно и отпраздновать это дело.
И повеселевший Червонец направился к джипу. Забрать медальон у брателлы не представлялось ему проблемой. И не такие вопросы решали, подумал Червонец, садясь за руль и втыкая ключ в замок зажигания.
***Отпустив Червонца, Константин Эдуардович налил себе водочки и, глядя на закрывшуюся за визитером дверь, задумался. Этот Червонец, тупой бандит, способный только отнимать и делить, умудрился лишиться медальона в рекордно короткий срок. Понятное дело - он не мог знать об истинной ценности старинной вещи, но…
- Но мы еще подумаем, - пробормотал Константин Эдуардович и выпил водку.
Поставив пустую рюмку на стол, он достал из нагрудного кармана тонкую сигару в позолоченной фольге, бережно развернул ее и, закрыв глаза, провел сигарой под носом, вдыхая аромат настоящего кубинского табака, не имеющего ничего общего с кошмарной вонью поставляемых в страны бывшего соцлагеря кубинских сигар.
