Эльмира Нетесова - Подкидыш
Вместе с Александром заготовили жерди на новый забор. С Варварой плел маты — утеплял сарай. Дрова сложил в аккуратные поленницы. А вечерами что-то мастерил. Вот так из-под его рук вышла цветомузыка. На всякий голос и смех вспыхивала разноцветными огнями, как будто салютовала всякой теплине в доме.
Когда Сергей включил магнитолу, подсоединив к ней цветомузыку, Варвара даже забыла, что пора доить коров. Засмотрелась на праздничные сполохи. Мало радостей было в жизни бабы. А эта живинка, сделанная руками ребенка, согрела душу.
Незаметно приближался Новый год. И в семье давно уж не вспоминали о стариках Александра, живущих в городе. О них словно забыли дружно. И только сам художник помнил. Никто, кроме Александра, не знал, почему он так тщательно прятал некоторые свои работы. Но к празднику в доме мыли и чистили все. Стешка нечаянно наткнулась на них. Развернула из любопытства. И… Руки опустились. Без слов все поняла…
Вот Сережка у двери. Открыл настежь. Перед ним собака. Громадная, рыжая.
Пес непонимающе смотрит на лестничную площадку. Ну, зачем ему надо уходить, если ни он, ни мальчишка не хотят разлучаться. В глазах Сережки тоска и боль, стыд и одиночество. Пес смотрит на него, понимая беспомощность, виляет хвостом, прощая, лижет руку. Картина названа «Прощание с другом»… Стешка долго смотрела на нее, понимая, как много было недосказано.
А вот старик у окна. Очки на кончике носа держатся. Глаза в окно смотрят. Там, за пеленою дождя, еле различимы две фигуры. Мужчины и мальчишки. Они ушли в дождь из дома. Струи дождя стекают по стеклу окна. Капли на стеклах очков — дрожат. Картина названа «Когда плачут мужчины».
Стешка поняла, кого нарисовал Александр. Глаза старика слишком похожи на глаза художника. Только в отцовских — само страдание стынет. Страх перед будущим одиночеством, когда уже ничего не повернуть вспять.
На следующей — Сережка провожает в школу Любку. Расправляет ремень ранца на плече. Внимательно смотрит на дорогу, ведущую в деревню. Любка спокойна. Она знает, ее никто не обидит. Улыбка дочки смешит. «Счастливая пора»…
— А вот эта почему отдельно лежит? — Разворачивает картину На ней снова Сережка. На ступенях дома — в городе. Совсем один. Опущены плечи, голова. Рядом — дипломат. Из него краешек книжки. Сергей забыл обо всем. Он слишком одинок, очень несчастен. О чем он думал тогда? О чем вспоминал? Темно вокруг. Лишь тусклая лампочка в подъезде скупо освещает фигуру мальчишки. Где он заблудился в те минуты? — Разглядывает картину и слышит внезапное от дверей:
— Здравствуйте! Кто-нибудь есть в доме?
Стешка выглянула из спальни. Увидела старика. Незнакомого. И в то же время она где-то видела его лицо.
«Да вот только что, на картине!» — вспоминает баба.
— Здравствуйте! Входите! Я сейчас! — пошла переодеться. — Вы отец Саши?
— Я и есть! Узнали? Мы с ним похожи. Так все говорили! — улыбался человек, отойдя от порога.
— Раздевайтесь. В доме тепло. Проходите, — предложила Стешка.
— А Саша где?
— Он работает на природе! Рисует. Где теперь? Трудно сказать. Вечером придет — расскажет!
— Вот как? А я думал, он деревенской работой занят, — смутился старик.
— Всюду успевать приходится. И помогает! Не без того! Это он поначалу ничего не умел. Теперь — все в руках. Дрова рубит, сено косит. Надо — и свинью зарежет. И картошку посадить, убрать. Коня запрячь. Ничем не гнушается. Потому картины у него пошли правдивые. Покупают их люди охотнее.
— Это хорошо, что он себя нашел!
— Пойдемте, посмотрите, как живем! — позвала гостя за собой, провела по комнатам.
— А это что?
— Русская печь!
— Никогда не видел! Зато слышал много! — заглянул на лежанку. Улыбнулся торжественно: — Сергей говорил, что здесь он сказки слушает.
— И не только Сержик! У нас трое детей!
— Я знаю! Слышал. Наверное, вы самые счастливые люди на земле! У вас много детей! Все — ваша радость.
— Кто знает, какими будут? Хочется, чтоб жили светло, — привела на кухню. И, усадив за стол, предложила поесть.
— Как вас зовут? — спросила гостя.
— А разве Александр не говорил?
— Он называет вас отцом. Имени, отчества не сказал.
— Отцом? Спасибо вам, Стеша! Я думал, после его последнего приезда он забудет это слово, — невесело усмехнулся человек. — Иван Степанович я! Так меня зовут. Ну а вы что же, одна в доме? Слышал, семья у вас большая!
— Шестеро! Скучать не приходится. Все делом заняты. Старшая дочка в школе! Саша над новым пейзажем работает. Сергей с матерью — в теплице. Там всегда дел полно. Младшая дочь — в сарае убирает. Никто не бездельничает.
— Это правильно. А мы с женой вашу жизнь
совсем иначе представляли! — признался гость.
— И как? — поинтересовалась Стешка.
— Вовсе ошиблись!
— Разочарованы?
— Наоборот! Приятно удивлен.
— Вы ешьте! — подвинула поближе тарелки. Сама ушла, чтобы не мешать.
— Мам! Дай плоскогубцы! В моем столе в верхнем ящике! — просунулась в дверь голова Сережки.
— Что делаешь?
— Хочу проводку в теплице сделать скрытой. Чтоб вид не портила!
— Это Сергей? — удивился гость.
— Конечно! Кто ж еще? — усмехнулась Стешка.
— Не может быть! — поперхнулся старик. И прокашлявшись, добавил: — Он же, кроме пакостей, ни на что не способен!
— Это вы о Сергее? Да он у нас труженик! Первый помощник в доме!
— Шутите! — не верил Иван Степанович.
— Зачем? Пойдемте со мной! Сами увидите.
Гость прошел в теплицу, робко озираясь по
сторонам, пригибая, втягивая голову в плечи при малейшем звуке.
Он широко открыл рот, увидев именно Сережку на верхней ступени лестницы. Тот закладывал провода в разрезанный резиновый шланг и крепил его к раме тонкими, незаметными шурупами, делал разводку к неоновым лампам. Подсоединял дроссели.
— Сереж! К вечеру успеешь? — спрашивала Стеша.
— Через час будет порядок! — даже не глянул вниз.
Варвара поливала помидоры и тоже не взглянула на гостя. Тот, не посмев подать голос, молча вы шел из теплицы. Удивленный до онемения, старик долго молчал. И лишь потом спросил:
— Как вам удалось?
— Что? — не поняла баба.
— Приручить самого черта?
— Не преувеличивайте, Иван Степанович! Сережка — обычный парень! Мы с ним прекрасно ладим.
— Вы знаете, что он у нас вытворял?
— Немного слышала! — рассмеялась Стешка.
— Вы смеетесь, а мы плакали от него. Сколько он нервов нам потрепал, не счесть! Мальчишка возненавидел мою жену. За что — не знаю. Каждый день ее изводил. Представляете, привел собаку.
— Я об этом слышала…
— Потом кота!
— Тоже знаю.
— А про крысу?
— Рассказал сам.
— Попугая выпустил!
— Знаю!
— Выходит, сам во всем признался. И это вы считаете нормальным?
— Валентина Ивановна обижала его! Сергей лишь вынужден был отвечать взаимностью. Защищаясь хотя бы вот так! У нас иные отношения.
— Я вижу! И не верю своим глазам!
— Знаете, вам не хватило с ним самого малого! Тепла!
— Что вы имеете в виду? Его никто не обижал. За ним был хороший уход.
— Я не о том! У нас, сами видите, нет ваших удобств, нет дискотек. Живем в глуши. А дети — счастливы. И Сережка от вас к нам уехал не случайно. Не воспринял. Готов был в бомжи убежать.
— А почему?
— Это мне надо задать вам такой вопрос.
— Может, потому, что у вас девочки растут?
— Чушь. Они слишком малы. И дело совсем не в них.
— Ну что ты тут? Закончила уборку? — вошла в дом Варвара и, только заглянув на кухню, увидела гостя.
— Познакомься, мам! Иван Степанович — отец Саши! — представила старика Стешка.
Варвара нахмурилась:
— Уж лучше б вы так и жили в своих Евпаториях, чем по свету мотаться и детям души травить. Опосля вас наш мальчик до сих пор в себя не пришел.
— Помилуйте! Это он нас мучил!
— Будет вам спорить! — прервала Стешка. И, выглянув в окно, сказала: — Саша идет! Наверное, новый пейзаж закончил. Не будем портить ему настроение.
Но. Александр не сразу пошел в дом. Свернул в теплицу. И люди в доме вынужденно заговорили на другую тему.
— Вот вы говорите, зачем по свету мотаемся? А разве с добра? Мы в Евпатории столько лет прожили. А пришлось уезжать. Работы не стало. Люди отдыхать разучились. Перестали приезжать. На пляжах — ни души. Опустели грязевые бассейны. Раньше яблоку упасть негде было. А в последние три года силой никого не затянешь. Путевки не по карману. Город жил за счет отдыхающих. Тут же, когда их не стало, все прахом пошло. Хоть помирай. Ни света, ни газа, ни тепла, ни пенсий. Люди озверели вконец. Уехать к кому, куда и, главное — на что?
— Но вы уже переехали! На что сетуете? — нахмурилась Стешка.
— Три года не могли продать квартиру!
