Михаил Нестеров - Ключевая фигура
— А, телефон с радиомаяком для прослушивания… Давайте.
Шейнин покраснел. Марковцев рассмеялся.
— Не утруждайте себя, Лев Давыдович. Я знаю все тонкости работы спецслужб. Иначе не взялся бы за это дело. Я думаю не только о том, как сделать что-то, но и почему это может не получиться. Такой вот секрет.
— Разрешите служащим аэропорта забрать тело убитого.
— Пока рано. Я скажу, когда настанет пора.
«Он прав, — думал о Марковцеве директор на обратном пути, — переговоры должен вести специалист».
Деньги…
Деньги, конечно, найдут. На пути сюда высшие чины Генпрокуратуры, МВД, ФСБ. Традиционно, как это принято в других странах, руководители подобных ведомств не имеют права вести переговоры с террористами. Чем выше чин, тем больше возрастает значимость самих террористов — в их же глазах. На несговорчивость могут ответить выстрелом в заложника. Но у спецслужб — опять же во всем мире — существует подобие тарифной сетки. Уложились в процент погибших заложников — получи оценку «отлично». Чуть превысили — только «хорошо».
Из ряда вон случай, морщился Шейнин, слушая за спиной тяжелое дыхание освобожденного заложника. Пока тот не проронил ни слова. Ему потребуется какое-то время, чтобы прийти в себя, отдышаться наконец.
Пока особого любопытства по поводу приготовлений террористов на борту лайнера Шейнин не испытывал. Сейчас его больше заботило впечатление от разговора с главным захватчиком. Как ни странно, ничего плохого о нем директор сказать не мог. Труп заложника не произвел того впечатления, к которому внутренне готовился Шейнин, отправляясь на переговоры. Те не дали никакого результата. Директор будто предложил свои услуги поводыря и вот ведет за собой заложника.
И это хорошо. Однако не путем переговоров был освобожден этот Николай Васильевич, а по личной инициативе террориста. Толстяку наговорили и показали все, что нужно, и он должен передать это в штаб.
Труп заложника не произвел впечатления…
Почему?
Ответ находился где-то рядом.
Так же близко подступило другое откровение: террористов на борту не два, а три. Якобы инфекционный больной — не кто иной, как подсадная утка. Именно на нем и строился расчет террористов, поскольку проникли они на борт в качестве медицинских работников.
Все расставил на свои места заговоривший в конференц-зале, временно ставшем штабом по освобождению заложников, Николай Васильевич. Захватчики убили своего товарища. Для чего? Пусть первое время эта акция виделась актом устрашения, но ведь ей не суждено долго жить. А может, это действительно акт устрашения, только как бы с обратным знаком? Убили своего, чего стоит убить чужого.
Убили…
Теперь настала пора главе службы безопасности аэропорта рассуждать логически.
— Что, если они его убрали? — спросил Федоров.
Вроде два одинаковых по смыслу слова, недействительно с разными оттенками.
Оперативно-розыскная работа вступила в новую фазу. С помощью освобожденных женщин оперативники точно выяснили, на каком месте сидел мнимый больной, получили подробное описание его внешности и, не дожидаясь высших руководителей силовых ведомств, подключили к работе региональное управление ФСБ Казани. Согласно паспортным данным, указанным в авиабилете покойного террориста «номер один», по его месту жительства выехала казанская группа чекистов.
А здесь, в Новограде, уже какое-то время шли поиски водителя санитарной машины и всей настоящей бригады медиков. Эпидемиологи, как и положено, выехали по вызову незамедлительно, но к месту назначения прибыли совсем другие. Только по этому факту можно было сделать вывод: вспышка инфекции на борту лайнера — и есть начало теракта; «палочник» — непосредственный участник захвата самолета.
Но чуть-чуть не хватило воображения — ни службе безопасности аэропорта, ни оперативникам местных силовых структур.
Водитель словно испарился. Вообще на него перестали обращать внимание, как только санитарная машина въехала на летное поле. Один из бойцов «Кобры» вспомнил, что тот прошел в здание аэропорта. Улетел? Если да, то мог вылететь в двух направлениях. За то короткое время аэропорт покинули два борта. Один рейсом до Москвы, другой до Сочи.
Описание водителя передали в Москву и Сочи, и оперативники на местах готовились провести селекцию пассажиров.
Костя действительно заходил в здание аэропорта — для того, чтобы в туалете скинуть рубашку, оставаясь в серо-зеленой майке, и брюки, под которыми были надеты эластиковые трико с тремя полосками под «адидас». Скрывая глаза за солнцезащитными очками, он вышел из аэропорта совсем другим человеком.
У него в запасе оставалось два часа, чтобы приступить к очередной фазе операции. Когда казанские оперативники выехали по адресу Равиля Яфарова, Костя на «Ауди» давил на газ, пока не остановился недалеко от того места, где, связанные, томились эпидемиологи инфекционного отделения городской клинической больницы.
29. Казань
Сводная оперативная группа из МВД и ФСБ, не теряя времени и не имея пока санкции прокурора на обыск, встретила яростный протест со стороны старшей сестры Равиля Яфарова. Фаина Бильданова мертвой хваткой вцепилась в дверные косяки, сзади ей помогал муж, Марат Бильданов.
Побелевшие пальцы женщины, напряженные руки и покрасневшая шея с вздувшимися венами никак не вязались с ее словно ленивым голосом:
— Я никого не пущу в квартиру. Равиль прописан здесь, но живет в общежитии.
— Адрес общежития, — потребовал капитан ФСБ Щербаков, возвышающийся на голову над женщиной.
— Не знаю, он не говорил.
— Скажи! — хрипел позади муж. — Они уберутся отсюда.
— Я тебе уберу! — не выдержал оперативник из городского управления внутренних дел. Он бросил нервничать и начал психовать. Эта бешеная пара уже пять минут сдерживает осаду. Соседи по подъезду стандартной пятиэтажки выглядывали из-за приоткрытых дверей, просто вслушивались в нарастающий шум, наложив цепочки и закрыв все замки.
— Обломаю руки и тебе, и твоей бабе! — продолжал горячиться оперативник.
— Своей бабе обломай!
Ситуация выглядела комичной, получалась какая-то бессмысленная перебранка. А время шло. От оперативной группы ждали результатов обыска и допроса четы Бильдановых.
— Сука! — выругался все тот же опер. — «Альфу» надо сюда вызвать. А нас отправить в аэропорт на штурм самолета. Квартиру взять не можем…
Так всегда бывает при захвате заложников: «Альфа» — не главное подразделение, но стоит в центре клина силовых подразделений, принимающих участие в операции по освобождению. К вершине и стекаются все добытые путем оперативно-розыскных мероприятий данные.
«Ну все, пора кончать этот цирк, — решил Щербаков. — Не хочет эта дура добровольно пропустить в квартиру, придется использовать силовой метод».
Силовой метод Щербакова заключался в сдавливании большим и указательным пальцем запястья упорствующей женщины. Сам Щербаков, физически сильный и выносливый, как скакун, от такого приема джиу-джитсу заорал бы от боли, но Фаина лишь слегка поморщилась.
Хорошо, что сзади на капитана навалилась вся оперативная свора и смела наконец-то живую преграду и самого Щербакова. Комитетчику стало больно, когда кто-то из своих, врываясь в квартиру, наступил ему на руку.
«Вот и свояк у меня такой же, — сострил про себя капитан. — Пока домой с работы доберется, ему все руки в трамвае оттопчут».
— Ордер! — кричал в глубине квартиры хозяин.
— Ордер будет, — отвечали ему. — Тебе выдадут ордер на коммуналку в СИЗО. Гарантированно. Где комната Равиля?
Вошедший последним Щербаков окинул взглядом комнату и снова оказался напротив Фаины.
— Хочешь, я на весь подъезд заору, что твой брат принял непосредственное участие в захвате заложников? Хочешь?.. Ты можешь и дальше молчать, но рано или поздно самолет возьмут штурмом, живыми террористов брать не будут. У тебя есть еще время помочь брату. Начали, — отдал он команду, и оперативники приступили к обыску.
Интерес представляли едва ли не все личные вещи Равиля Яфарова, особенно записные книжки, записи, сделанные на отдельных листках, билеты на транспорт, счета оплаты за междугородные переговоры с домашнего телефона и квитанции с переговорных пунктов и прочие мелочи, которые могли облегчить задачу и сократить сроки всей силовой операции.
— А ордер действительно скоро привезут, — уже мягче добавил Щербаков, глядя на поникшую вдруг женщину. Жалости он к ней не испытывал, пожалел о другом, что он — не татарин, быстрее бы нашел с четой Бильдановых общий язык.
— Равиль учится и живет в мусульманской школе, — отвечала на вопросы хозяйка квартиры. Фаина могла добавить, что за последние полтора года Равиль дважды пропадал на три-четыре месяца. Возвращался он исхудавшим, как после тяжелой болезни. Женщина догадывалась, где Равиль цеплял заразу и где находился очаг — в Чечне. И в доме несколько раз вспыхивали скандалы, когда Равиль не обнаруживал в своей комнате ваххабитской литературы — Фаина сжигала брошюры, а брату говорила: «Я донесу на тебя».
