Олег Юдин - Рамаяна по-русски
– Что-то ты зачастил ко мне, уважаемый император, – подумал правитель Луны и на всякий случай превратился в красивый овальной формы камень голубого цвета: больно уж не хотелось Мариче покидать насиженное место и ввязываться в откровенную авантюру, которую затевал его сюзерен Равана.
Выскочив из «Пушпака», забывший второпях даже натянуть скафандр Равана сначала остекленел и покрылся инеем от комического холода, но вовремя опомнился, силой йоги разморозил своё физическое тело, вернулся в звездолёт, напялил водолазный костюм с ластами, сверху надел тёплый овечий тулуп, валенки, сшитые на зоне стёганые ватные штаны и шапку-ушанку с пятиконечными звёздочками на погонах, которыми служили незавязанные и болтающиеся из стороны в сторону большие «уши» головного убора, и вновь вышел в открытый космос. Покричав в мегафон и обойдя всю обратную сторону Луны, Равана нигде не обнаружил хозяина и очень огорчился, догадавшись, что тот превратился в невидимку или в какую-нибудь другую гадость. Громко попеняв Мариче и основательно замёрзнув, Равана безнадёжно махнул рукой и направился к челноку с намерением не солоно хлебавши возвратиться восвояси, чтобы мирно править своей империей, отказавшись от желания похитить Свету и тем самым сохранить себе жизнь и возможность эволюционировать в мирах. И всё было бы замечательно, не споткнись император благословенного Юга о подвернувшийся под чугунную водолазную ласту на адидасовской подошве голубой камень, который так некстати разлёгся в самом центре обратной стороны Луны.
– Под ноги смотреть надо! – моргнув знакомыми глазами, сварливо произнёс камень.
– Извини, брателло, не заметил. Темновато тут у вас, – смущённо ответил Равана.
– Полнолуние, вот и темновато. А во время новолуния на этой стороне – форменное пекло, круче, чем в парилке, что у тебя во дворце, – в этом месте камень понял, что сказал лишку, ойкнул, закрыл глаза и притворился, что ничего не произошло. Однако, Равана не растерялся: он молча взял валун в руки и, пыхтя и отдуваясь, поволок его в звездолёт.
– Ну что вы, право, мне же щекотно! – хихикал голубой валун и извивался, норовя вывалиться из рук.
Затащив камешек в отсек управления, сорвав с себя обледеневший водолазный костюм и задраив входной люк, император, злобно и грязно ругаясь, стал зверски пинать камень ногами, но только разбил себе пальцы в кровь и порвал домашние тапочки, сшитые в форме двух розовых свинок.
Камень хранил молчание.
– Спрятаться хотел, гад?! – орал Равана. – Что, думал: император не найдёт тебя?
– Случайность, – пробормотал камень, снова ойкнул и опять замолчал.
Равана долго и тщетно пытался расколдовать камень и вернуть ему облик Маричи. Стремясь достичь этой цели, император использовал методы кнута и пряника, а также способы окисления и выщелачивания. Но когда все кнуты пришли в негодность, пряники зачерствели, а химические реактивы закончились, всемилостивый правитель пяти шестых земной суши и четырёх океанов, включая воздушный, прибег к самому надёжному методу. Равана сказал:
– Очень мне нравятся твои внешний вид и фактура, дорогой голубой камень. Отдам-ка я тебя нашему придворному ювелиру. Пусть он раскрошит тебя на мелкие кусочки и наделает из тебя…
– …бижутерии! – оживился камешек и добавил: – И развесит меня на плечах придворных дам!
– Нет, – покачал головой император. – Пусть он понаделает из тебя мозольных тёрок, чтобы в армейских банях рядовой и сержантский состав моих вооружённых сил мог тереть тобой пятки и другие мозолистые части на подошвах стоп и подмышек.
– Так нечестно! – обиженно заорал камень и мигом превратился в Маричу.
Не теряя времени, Равана вывалил на стол картошку из котелка и, раскладывая картофелины на столе, принялся растолковывать свой план.
– Значит так, – перво-наперво сказал он, – это ты, превратившийся в оленя, это Ромыч, это Света, – тут правитель Юга поднял одну картофелину над столом – и она по причине слабого притяжения повисла над ним, медленно снижаясь. – Это я на «Пушпаке» секу тему и жду, когда ты отвлечёшь Рому. В тот момент, когда Роман побежит за тобой в лес, – две картофелины Равана смахнул со стола и они стали медленно падать на пол, стремясь приземлиться в углу кают кампании.
– Э-э-э… поаккуратней с моей картошиной! – обиженно вставил Марича.
– Извини, случайно получилось, – Равана догнал улетающую картошину, символизирующую Маричу, а другую, которая обозначала Ромыча, пинком засандалил под потолок каюты. После этого, сдув пыль с маричиной картошины, почтительно поцеловав её и с почётом уложив в блюдечко с золотой каёмочкой, император продолжил: – Стало быть, когда вы скроетесь в лесу, я подлетаю к Свете, – в этот миг картофелина, изображающая «Пушпаку», прилунилась на стол, – сажаю её в мою тачку – и мы улетаем в Ланку. Там я жду тебя. А ещё тебя там ждут бабки за хорошо сделанную работу.
Марича с минуту поразмыслил и произнёс:
– Красиво, но мимо денег, хозяин.
– Почему? – удивился Равана.
– А про Лёху ты забыл?
– Про какого ещё Лёху? – непобедимый ракшас удивился ещё больше.
– У Ромика братан и телохранитель есть. Евонный близнец Лёха. Они похожи как две капли воды, только Лёха в три раза выше и в тридцать раз здоровее. Типа нашего кума Макара, только Макар – салага перед братаном Ромыча. Так вот, когда Ромыч побежит за мной, Лёшка, как пить дать, Свету охранять останется.
– Оппа! – обалдело сел в кресло Равана. – А я почему ничего не знаю про этого Годзиллу с Нижнего Тагилу?
– Теперь знаешь, – поправил его Марича.
– И что делать? – спросил донельзя расстроенный Рави.
– Да, хозяин, задал ты мне задачку, – почесал в затылке демон-оборотень, являющийся по совместительству бессменным президентом Луны.
Подумав минут с десяток – благо Равана не торопил, понимая, что проблема нешуточная, – Марича, медленно и тщательно подбирая слова, произнёс:
– Есть одна идейка. Но стоить это будет в три раза дороже против обычного заказа.
– Дело не в деньгах, – сказал Равана, – заплачу сколько попросишь.
– Не нравится мне эта затея, – вздохнул Марича. – Очень уж рискованная. Лучше бы от неё совсем отказаться. Но, положа руку на сердце, признаюсь: с Ромой и Лёхой у меня свои счёты. Они, гады, мою Татушечку-душечку ни за что, ни про что замочили. Поэтому я помогу тебе, великий император. А действовать мы будем так… – на этом месте Марича задвинул все занавески во всех иллюминаторах, под удивлённые вопли повелителя Земли: «ни хрена себе шпиёны жучков понатыкали!» – обезвредил все подслушивающие устройства, и стенограмма его дальнейшей беседы с Раваной к величайшему всеобщему сожалению в анналах истории не сохранилась.
Сквозь миры и века
проведённый Любовью,
знаю я, что тоска —
лишь разлука с собою.
35. Умчит меня олень в мою страну Олению
Умиротворённо-радостная Светичка сидела на поляне среди буйного обилия цветов и терпеливо разъясняла любимому разницу между одуванчиком и пижмой. Рома слушал мелодичное звучание её глубокого грудного голоса, не вникая в смысл слов, и наслаждался. Лёха деловито нанизывал на травинку спелые ягоды земляники с явным намерением угостить прекрасную митхилку, а краем глаза поглядывал на небо, ожидая появления запропастившегося куда-то Гаты. Ничто не предвещало опасности и даже погода стояла на удивление ясная и нежаркая одновременно, чему способствовал лёгкий северо-восточный ветерок, несущий из таёжных просторов дурманящие ароматы разнотравья. Пчелиный хор гудел, исполняя свою вечную песнь во славу мирного и вольного труда. На небе не было ни облачка.
Света раздумывала, рассказать ли мужу о сне, посетившем её в минувшую ночь. Но очень уж не хотелось омрачать радость и спокойствие благодатного солнечного дня. Она совсем уже было собралась с духом, чтобы поведать Роману о привидевшейся во сне кровавой звезде, отделившейся от начавшей убывать Луны, о падении кровоточащей звезды в долину пяти рек, туда, где стояла их хижина, о ледяных клещах, намертво впившихся в маленькое светичкино сердечко и о страхе долгой разлуки с любимым. Всё это бабья дурь, увещевала себя митхилка и изо всех сил старалась отогнать от себя зловещее предчувствие.
Вдруг над поляной разнеслись тирольские рулады – и солнышко засияло ещё более ярко. Ярко до полной неестественности. Из густых зарослей на поляну выскочил удивительной красоты олень и доверительно подмигнул Свете, которая первой заметила его. В миг, когда Рома и Алексей обернулись, услыхав удивлённый вскрик дочери Джона, олень нырнул обратно в заросли, да так ловко, что охотники не успели его заметить.
