Алистер Маклин - Золотые Ворота
— Я готов засвидетельствовать то, что вы сказали, — сказал Графтон.
— Я тоже, — отозвался Ферес.
— Не вы ли совсем недавно говорили, что на вашей совести нет ни одной жизни? — презрительно произнес О'Хара, обращаясь к Брэнсону.
— Откуда мне знать, что, отправив Ковальски на берег, я не отдам его в руки полиции?
— Вам изменяет чутье, мистер Брэнсон, — все так же презрительно заметил доктор. Они с Ревсоном заранее подробно обсудили, как можно психологически воздействовать на Брэнсона. — У вас в руках президент, король и принц. Кто осмелится в подобных обстоятельствах сделать заложником вашего человека?
Питер задумался. Было трудно понять, что на него подействовало — угрозы или опасения за жизнь молодого человека.
— Пусть один из вас пойдет к Крайслеру и скажет, что я велел вызвать машину. Я с вас глаз не спущу, пока Ковальского не перенесут во вторую машину «скорой помощи».
— Как вам будет угодно! — сухо ответил О'Хара. Журналисты ушли. Доктор принялся укрывать пациента одеялами.
— Что вы собираетесь делать? — подозрительно осведомился Брэнсон.
— Храни меня Господь от невежд! Ваш друг сейчас в шоке. Первое, что полагается делать в подобных случаях, это держать больного в тепле.
В этот момент прямо над мостом раздался оглушительный раскат грома. Он оказался таким сильным, что всем заложило уши. Потребовалось с полминуты, чтобы вновь стало тихо.
— Знаете что, Брэнсон? — спросил О'Хара, задумчиво посмотрев на незваного гостя. — Мне кажется, что это был знак судьбы.
Доктор налил себе немного виски и добавил дистиллированной воды.
— Я бы тоже выпил, — сказал Брэнсон.
— Наливайте.
Из первого автобуса Ревсон наблюдал за тем, как вторая машина «скорой помощи» увозит Ковальски в больницу. Сидеть в автобусе было гораздо приятнее, чем бродить под дождем. Он так промок, словно его только что вытащили из залива. Его слегка знобило. Однако Пол был доволен тем, как идут дела. В настоящий момент он имел в своем распоряжении шнур, контейнеры для записок, фонарик и баллончик с аэрозолью. Ревсон легонько толкнул локтем Эйприл. Журналисты все еще оживленно обсуждали последнее происшествие, поэтому молодые люди могли поговорить, не привлекая постороннего внимания.
— Послушайте, что я вам скажу, но ни в коем случае не повторяйте за мной мои слова, какими бы странными они вам не показались. Скажите, прелестные молодые девушки могут носить в сумочке маленький баллончик с освежителем воздуха?
Эйприл удивленно заморгала, но ответила очень спокойно:
— Могут, и в этом нет ничего удивительного.
Пол поставил баллончик между собой и девушкой.
— В таком случае, положите это в сумку. Аэрозоль называется «Сандал», но на вашем месте я не стал бы его нюхать.
— Я знаю, что там.
Баллончик исчез в сумке Эйприл.
— Как я понимаю, вам не важно, найдут ли у меня эту вещицу или нет. Однако, если люди Брэнсона воспользуются тисками...
— Не воспользуются. Они уже обыскали вашу сумку. Тот, кто вас обыскивал, наверняка не помнит, что в ней было, ведь ему пришлось переворошить несколько сумок подряд. За вами не следят. Главный подозреваемый у них я.
К десяти часам вечера в автобусе опять стало тихо, пассажиры снова задремали. Ливень пошел на убыль, теперь это был просто сильный дождь, хотя над мостом по-прежнему сверкали молнии и грохотал гром. Ревсон повернулся и посмотрел в юго-восточном направлении. В районе парка Линкольна не было заметно ничего необычного. Рев-сон задумался о том, правильно ли поняли на берегу его сообщение, не проигнорировали ли его просьбу. В конце концов он решил, что и то и другое маловероятно. Скорее всего, просто из-за дождя трудно разжечь огонь.
В семь минут одиннадцатого на юго-западе показалось яркое красное пятно. Ревсон заметил его одним из первых, но не стал привлекать к нему внимание своих коллег. Через полминуты темные языки пламени взметнулись футов на пятьдесят. Вскоре необычное явление заметил Бартлет. Он прореагировал довольно бурно: встал в дверях и воскликнул:
— Господи Исусе, вы только посмотрите!
Пассажиры немедленно проснулись и стали смотреть, хотя из автобуса было довольно трудно что-то разглядеть, потому что по крыше и окнами все еще текли потоки дождевой воды. Журналисты поспешили выйти из автобуса на открытый воздух. А посмотреть было на что. Теперь пламя взметнулось уже на высоту в сто футов, и с каждой секундой оно поднималось все выше и выше. Не обращая внимания на дождь, репортеры принялись искать самую удобную точку для наблюдения. Пассажиры президентского автобуса и люди Брэнсона сделали тоже самое. Пожар всегда собирает толпу зевак.
Ревсон покинул автобус одним из первых, но не спешил затеряться в толпе. Он неторопливо походил вдоль автобуса, подошел к его задней части и достал свой пакет. Никто не обратил на него внимания, все смотрели в противоположном направлении. Достав из пакета фонарик, Пол направил его вправо под углом в сорок пять градусов и подал сигнал SOS, причем сделал это только один раз и тут же спрятал фонарик. Потом он отошел к противоположной стороне моста и небрежно оглянулся через левое плечо. Ревсон заметил ракету, взметнувшуюся в юго-восточном направлении.
Пол подошел к О'Харе, который стоял в стороне от других.
— Вы, кажется, стали большим любителем пожаров, — заметил доктор.
— Ну, это только начало. Подождем второго пожара, не говоря уже о фейерверке. Давайте понаблюдаем за третьим автобусом.
Прошла минута, другая. Ничего не произошло.
— Гм! Вас это не беспокоит? — спросил Ревсона доктор.
— Вовсе нет. Небольшое опоздание, только и всего. Я нисколько не сомневаюсь, что все будет сделано как надо.
И тут они увидели то, чего ждали, — ослепительно-белую вспышку, длившуюся всего долю секунды.
— Вы видели? — спросил у собеседника О'Хара.
— Видел. Все произошло быстрее, чем я думал.
— Значит, со сканером покончено?
— Конечно.
— Как вы считаете, тот, кто в этот момент был в автобусе, мог что-нибудь слышать?
— Вопрос сугубо академический. В автобусе никого нет. Все на мосту. Однако в президентском автобусе явно что-то происходит. Ставлю доллар против цента, что это Брэнсон задает очередные вопросы Хендриксу.
Брэнсон и в самом деле донимал вопросами начальника полиции. Крайслер сидел рядом и слушал.
— В таком случае узнайте, причем немедленно.
— Попытаюсь, — устало ответил Хендрикс, — но я не несу ответственности за стихийные бедствия. Ну как вы не понимаете, что подобной грозы в городе не было уже много лет? Пожарные сообщают, что в городе произошло несколько возгораний, не хватает людей на их ликвидацию.
— Я жду ответа, Хендрикс!
— Я тоже. Хотя мне совершенно непонятны ваши опасения. Ума не приложу, как вам может повредить пожар в парке Линкольна. Конечно, там много дыму, но ветер сейчас западный, и дым относит в другую сторону. Вы напрасно паникуете, Брэнсон. Ждите доклада, — Хендрикс замолчал и продолжил спустя пару минут. — В районе парка стояли три машины с нефтепродуктами. У одной из них шланг касался земли, таким образом машина оказалась заземлена. Очевидцы сообщают, что в грузовик ударила молния. Сейчас там работают две пожарные машины, огонь под контролем. Вы удовлетворены?
Брэнсон ничего не ответил и повесил трубку.
Огонь и в самом деле был под контролем. Выдержав требуемое для большей убедительности время, пожарные начали поливать из огнетушителей бочки с нефтепродуктами. Пожар потушили через пятнадцать минут после его начала.
Зрители, столпившиеся у западного ограждения моста, начали неохотно расходиться. Все они были абсолютно мокрыми, казалось, сильнее вымокнуть просто невозможно. Никто не знал, что их ночные развлечения только начались.
Второй пожар начался к востоку от моста. Он занялся быстрее, чем предыдущий. Скоро огонь стал таким ярким, что по сравнению с ним освещение бетонных башен Сан-Франциско можно было считать совсем блеклым. Брэнсон, который только что вернулся в свой автобус, бегом бросился обратно. В центре связи раздался звонок. Брэнсон схватил трубку. Его вызывал Хендрикс.
— Спешу сообщить, что за этот пожар мы тоже не отвечаем. Вы сами подумайте, зачем нам устраивать пожар, если весь дым все равно унесет в другую сторону? Метеорологи говорят, что молнии бьют каждые три-четыре секунды. И не из облака в облако, как это часто происходит, а из облака в землю. Они утверждают, что по закону средних величин один разряд из двадцати приходится на что-нибудь воспламеняющееся. Я буду держать вас в курсе.
Хендрикс первым положил трубку. До сих пор он не мог себе такого позволить. Впервые уголки его губ немного разгладились.
Голубые языки пламени поднялись теперь на шестьдесят — семьдесят футов, то есть почти вровень с самыми высокими зданиями в городе. Огонь сопровождал густой едкий дым. В этом не было ничего удивительного — горели несколько сотен покрышек и нефтепродукты. Рядом в полной готовности ждали команды шести громадных пожарных машин и множество микроавтобусов с устройствами для пенообразования.
