Александр Маркьянов - Обратный пал. Операция "Лезвие"
Но Гидо не было…
Остальные это заметили, так же как и командир, мгновенно расположились кругом, направив стволы винтовок во все стороны. Они готовы были накрыть шквалом огня любую цель, нашпиговать ее свинцом в считанные секунды — вот только стрелять было не в кого.
Только лес. Темные, мрачные стволы деревьев, серебристый свет месяца, едва пробивающийся сквозь кроны…
Командир показал несколько знаков на пальцах и двое, Тим и Гонзо, разведчик-диверсант из семьдесят пятого полка, и только что приехавший из Ирака контрактник-морпех, пошли их же следами назад, чтобы найти Гидо. Живого или мертвого…
Для Тима сегодняшняя прогулка по ночному лесу была именно прогулкой — и даже сейчас она не перестала быть таковой. Он снова был в своей стихии, в лесу. Лес был для него домом, другом, укрытием и защитой. Он начинал в Никарагуа, на той маленькой, грязной и всеми ныне забытой войне, где воевали русские и американцы, воевали тайно, прикрываясь чужими личинами. Когда его и с ним еще группу рейнджеров семьдесят пятого полка послали туда, от него особо и не скрывали, что он едет даже не советником. В Никарагуа победила революция, американские граждане и американские корпорации лишились собственности, но главным было даже не это, Главным было то, что там обосновались русские. С ними он и ехал воевать. Следующие четыре года запомнились ему навсегда — непролазные тропы в джунглях, змеи, москиты, сожженные дотла поселки с мирняком, грохот винтов Хайндов [Hind — НАТОвское обозначение Ми-24] и Хипов [Hip — Ми-17] высаживающих десанты и поливающих джунгли огнем. Но хуже было даже не это — по крайней мере, ты их мог слышать, мог затаиться, мог уклониться от боя. Хуже всего были русские, порой устраивавшие засады в джунглях и терпеливо, день за днем, не обращая внимания на москитов, змей, вонь, поджидающих его и его товарищей. Однажды он и его товарищи натолкнулись на такую засаду — шквал огня распорол густой подлесок, русские стреляли с расстояния буквально несколько метров, они ответили, а потом они бросились друг на друга и били друг друга мачете, саперными лопатками ножами, прикладами. Немногие ушли своими ногами с места той бойни…
Потом была Панама, где он познакомился с боссом и другими людьми, кто делал то, что делать был не должен, и там где американских солдат не должно было быть. Потом — снова Никарагуа, Колумбия, Сальвадор, Боливия. Весь латиноамериканский континент с его грязью, диктаторами, кровавыми стычками в джунглях, плантациями коки под сенью деревьев. Совсем недавно он навел справки о своих первых сослуживцах, тех самых с которыми он приехал первый раз на войну, в Никарагуа. И узнал, что из двенадцати человек в живых осталось только четверо. Из оставшихся один попал под машину в своем родном городе, когда приехал в отпуск, второй шагнул в окно шестнадцатого этажа — глупая и бессмысленная смерть. Остальных забрали джунгли….
Он шел осторожно, после каждого шага осматриваясь и прислушиваясь. На сей раз он надел прибор ночного видения — потому что возможно, придется искать тело, а тело невозможно услышать, оно не шевелится, не идет, не дышит. Без ПНВ его не найти. Вообще, специалисты старой школы, начинавшие еще в восьмидесятые к ПНВ относились с долей презрения, больше полагаясь на свое ночное зрение, слух и нюх. Прибор ночного видения — не такая уж и полезная штука в ночном бою, у него ограниченное поле зрения и он заливается белым на несколько секунд, стоит только взглянуть на нечто яркое, например, на вспышку разрыва снаряда или мины. Но сейчас ПНВ придется воспользоваться…
Внезапно, Тим почувствовал, что слова кто-то есть. Подав сигнал опасности, он мгновенно, двумя могучими прыжками достиг толстого ствола вековой сосны и укрылся за ней. Сзади, за спиной шумно рухнул Гонзо, занимая позицию для стрельбы.
Выждав несколько секунд, Тим осторожно выглянул из-за ствола.
Ничего…
И в самом деле ничего, хотя он готов был поклясться, что там кто-то был. Вот только что был. И ничего — обычный, не слишком густой подлесок. Если бы через него кто-то пробирался — Тим бы услышал…
Можно идти дальше…
Тим слегка стукнул рукой по стволу дерева, привлекая внимание напарника — и тут до него дошло, как он лежит.
Неподвижно!
Первым делом, Тим упал — он еще не успел принять какое-либо решение, но он упал на землю, минимизируя себя как цель и затрудняя стрельбу по себе. Упал, перекатился на спину — и застыл неподвижно, держа наизготовку бесшумный автомат.
Тишина… ни шороха, ни звука. Ничего.
Он достал рацию, нажал вызов.
— Гонзо убит — коротко доложил он
— Ты?
— Норма. Здесь снайпер.
— Двигаемся?
— На месте. Я разберусь.
— Добро.
Перевернувшись снова на живот, он пополз по-пластунски, выдерживая расстояние на Гонзо. Черт, Гонзо как же так? Как они добрались до тебя? Что с тобой, черт побери, произошло, ты ведь не новичок.
И как они сумели провести его? Это же классика — отвлекают с одной стороны, стреляют с другой. Вот только на этот раз — ни звука, да и отвлекли его не звуками — просто он понял, что слева от него человек — а потом этот человек пропал.
Пропал и все…
Добравшись до Гонзо, он быстро ощупал его, пальцы вляпались во что-то липкое, теплое. Рана была в голове, Гонзо даже не успел понять, что происходит…
Резко оттолкнувшись, он перекатился через Гонзо, прикрывшись его телом, застыл, прислушиваясь. Снова ничего — лес будто вымер.
Тим пополз вперед, дополз до ближайшего дерева, прикрываясь его стволом, встал на ноги, прислушался. Он закрыл глаза, полагаясь, прежде всего на слух и на нюх. В джунглях нормальная видимость — это скорее исключение, чем норма, и поэтому те, кто обретал свой боевой опыт в джунглях, прежде всего, полагаются на слух и на нюх. Человек в любом случае должен дышать, человек не может долго быть в неподвижности, а в лесу, особенно в ночном любое движение хорошо слышно. И запах — сигареты, пот, одеколон — все это опытный человек учует гораздо раньше, чем увидит глазами.
И снова ничего…
Осторожно ступая и постоянно оглядываясь по сторонам, он начал отступать, надеясь выманить противника на себя и заставить его сделать ошибку. Он и выманил — звериным чутьем почувствовал что-то большое, теплое, в нескольких метрах правее. Он прыгнул, перечеркивая в падении кусок тьмы очередью из бесшумного автомата, грохнулся о землю, с треском смяв кусты, ушел в перекат…
А потом словно маленькое солнце, иссиня белое, невыносимо яркое вспыхнуло в ночном лесу…
— Сэр… — впервые за все время, пока они шли через лес, подал голос один из боевиков, когда иссиня-белая вспышка осветила лес
— Стоять! Занять круговую оборону!
Командир понимал, что в лесу — опасный противник. Если он сумел бесшумно убрать Гидо а потом и Тима с Гонзо — в том что с Тимом и Гонзо все кончено командир не сомневался — это очень опасный противник. Он не знал, кто это и какого черта он делает в лесу — но решил поступить так, как от него не ожидают. Очень часто американских солдат ловили на том, что если кто-то попал в беду — обязательно высылается спасательная группа, даже если шансы на спасение близки к нулю. Он навидался этого и в Афганистане и в Сальвадоре и в Боснии. Ты это знаешь и противник это знает — если ты попал в беду, за тобой обязательно придут. Даже если спасение одного человека чревато гибелью еще десяти. Сейчас он решил нарушить эту традицию — все что произошло с Тимом, с Гонзо, с Гидо — уже произошло и им вряд ли чем то поможешь. А вот положить остатки группы — положишь запросто. Поэтому он приказал не двигаться с места и ждать рассвета. Да, у них были приборы ночного видения. Но ведь и у Гидо, и у Тима с Гонзо они были — и что? Много это им помогло?
И поэтому он приказал оставаться на месте, помня о том, что обороняющийся всегда имеет преимущества перед атакующим…
Они лежали несколько часов, не смыкая ни на секунду глаз, не отвлекаясь ни на секунду от своих секторов обстрела, не снимая пальцев со спусковых крючков. Когда восходящее солнце высветило верхушки сосен и первые робкие лучи осветили подлесок — они продолжали лежать. И лишь когда Солнце окончательно утвердилось на небосводе, и ослепительная лавина света выгнала из леса тьму — командир группы махнул рукой…
Они выстроились в линию, каждый не дальше, чем он мог видеть тех, кто справа и слева. И так, медленно и осторожно, пятеро из тех кто вошел в этот лес и оставался до сих пор в живых, пошли вперед. Они продвигались не цепью, как это обычно показывают в кино, нет — каждый из них поочередно прятался за деревьями и прикрывал перебежку того кто рядом — а потом перебегал и сам. Последний, пятый, на карабине М4 которого был установлен оптический прицел ACOG и глушитель шел последним, аккуратно выбирая позиции и прикрывая всех остальных…
