Сергей Зверев - Взрывной коктейль
– Лучше заткнись и не зли меня.
* * *Сквозь открытый полог палатки доносились вкусные запахи похлебки, солдаты рассказывали бородатые анекдоты, смеялись. Бормотал что-то приемник, транслируя местную радиостанцию. В сельве орали неугомонные мартышки, иной раз ревел тигр. Было так хорошо и приятно, вот если бы не гнусное похмелье после вчерашнего вечернего загула, было бы вообще отлично.
Рома оторвал голову от подушки. Сел, пытаясь восстановить события во время пьянки, но ничего не получалось, словно память стерли наждачкой. Вчера весь день спал, приходя в себя от общения с тремя отмороженными русскими, а вот вечером, придя в себя, сбегал с двумя солдатами в соседнюю деревню, и… сколько же взяли? Три литра? Пять? Шесть? Хм…
Рома потянулся, хрустнув суставами. Принялся искать свою одежду. Правый ботинок обнаружился в палатке. Левый – вообще в пяти метрах от входа; лежал под сухими ветками для костра. Камуфляж – и вовсе валялся под обеденным столом.
Солдаты заметили переводчика, выбравшегося из палатки. Один из них хохотнул, спрашивая:
– Как самочувствие, Рауль?
– Хреново.
– Что?!!
Рома спохватился, осознав, что ответил на русском. Исправился, почесав затылок:
– Очень плохо.
Солдаты заулыбались: переводчик частенько переходил на язык далекой северной страны, особенно в пьяном состоянии.
Все тот же предложил, поболтав в воздухе выдолбленной тыквой:
– Лечиться будешь, Рауль?
– Да погоди ты, дай одеться хотя бы.
– Что?
– Подожди, Мано, я должен одеться.
Солдат отхлебнул из тыквы:
– Разговаривай на родном языке, Рауль. Русских здесь нет, их уже давно подстрелили в сельве. А если еще нет, так подстрелят в ближайшие часы.
Рома замер с полуодетыми штанами, поглядел на Мано:
– С чего это?
– Сегодня утром пришел приказ открывать огонь на поражение, едва увидим русских, что с тобой были. Все утро над сельвой вертолеты кружат, ищут тех троих. Скорее всего, именно они сожгли виллу Барона и всех там перестреляли… Подожди, ты же сам размахивал автоматом вчера и грозился им отомстить. Не помнишь разве?
Рома поскреб затылок, вспоминая. Так и не смог. Пожал плечами, продолжив надевать штаны:
– Не помню.
Солдат сделал еще глоток, переглянулся с остальными:
– Ну ты и пить горазд, Рауль. Разве можно так напиваться?
– Поживи в Москве с мое, и не такому научишься, Мано.
– Испортили тебя русские. Каким хорошим парнем был… Ладно, одевайся и идем к костру. Подлечишься.
Рома-Рауль кое-как оделся, обулся. Сев к костру, взял в руки долбленку и жадно припал к горлышку. Отдышавшись, передал другому и попытался выяснить новость:
– Так, теперь поподробнее о русских и о вилле Барона.
Солдаты расхохотались, наблюдая за выражением лица переводчика. Все тот же Мано решил не тянуть, зная, что Рауль все равно не отстанет. Рассказал все, что знал:
– Ночью эти трое штурмовали виллу Барона. Сожгли ее и всех там перестреляли. Теперь правительство хочет их найти и арестовать. Ну, по возможности арестовать. Либо огонь на поражение открыть, если вздумают сопротивляться, и доложить по рации, в случае их отступления.
Рома поморщился. Оглядел солдат.
– А не боитесь, что они нас перестреляют?
Другой солдат, Мапуту, выпятил грудь:
– Нас шестеро, а их трое. Запросто перестреляем.
Рома дотянулся до тыквы, сделал большой глоток:
– Дурак ты и не лечишься.
– Что?!!
– Я говорю, нельзя быть таким самонадеянным, Мапуту. Эти трое разорили виллу Барона, самого небось тоже ухлопали, что им шестеро простых солдат? Пришибут, не останавливаясь, и дальше пойдут.
– Мы доложим по рации, и нам пришлют подмогу.
– Если успеем до рации дотянуться, тогда да. И то помогать уже будет некому.
Солдаты с тревогой посмотрели в сторону предполагаемого нахождения ужасных русских. Перевели глаза на Рому, нервно заулыбались. Мано поежился даже, словно холодно стало:
– Врешь, Рауль.
– Хочешь проверить?
– Не хочу.
Рома сделал еще глоток, передал тыкву соседу:
– Вот и я не хочу, Мано. Пусть уж лучше спокойно проходят мимо, стрелять в них не надо, разозлим только. Пусть другие стреляют.
Вокруг костра установилось молчание. Солдаты бросали взгляды на сельву, ощущая себя теперь уязвимыми и всего лишь обычным людьми, а не богатырями, как казалось совсем недавно: переводчик открыл им глаза, уж он побольше знает – в далекой Москве учился, видел многое.
Сам переводчик сидел спокойно, нападать на троих десантников он не собирался, своя шкура была дороже каких-то глупых приказов сверху. Выпитое приятно растекалось в желудке, головные боли утихли, мир проглянул сочными красками, и стало очень хорошо. Вот если еще бы…
– Ты куда, Рауль?
– В туалет.
– Один пойдешь?
– Я после общения с теми тремя русскими теперь долго ничего бояться не буду.
Отойдя от лагеря на несколько десятков шагов, переводчик отыскал место поукромнее и хотел было уже штаны снять, но руки замерли на пряжке ремня. Прямо из зарослей выдвинулся тот самый здоровенный черноволосый злодей с усами, который совсем недавно обещал снять кожу и использовать ее для пошива куртки. Холодный взгляд прямо говорил: если Рома закричит, он точно свое обещание выполнит…
Переводчик зажмурился, надеясь, что привиделось, но, когда вновь открыл глаза, усатый спецназовец не исчез. Над головой вновь нависла тяжелая рука судьбы, далекая северная страна просто так не уходит из жизни тех, кто когда-то в ней побывал, да еще и учился… Не задавая лишних вопросов, переводчик молча пошел в указанном ему направлении.
* * *– Ба! Какие люди! Рома! – Андронова на радостях вскочила и хлопнула грустного переводчика по плечу. Потом перевела взгляд на улыбающегося капитана, хотела что-то сказать, но не стала. Отвернулась, вновь хлопнула негра, подчеркнуто переключив все внимание на него: – Чего загрустил, толмач? Не рад встрече, что ли?
Свешников прошел вперед, уселся. Пояснил:
– Он рад, по роже видно, просто я его от важного занятия оторвал. Не дал, так сказать, побыть наедине с природой после… ну-у, абсолютно у всех такие занятия время от времени появляются. Практически после каждого обильного приема пищи. Да.
Старлей, не отреагировав на такое определение, пихнула переводчика в спину, приглашая присесть.
Рома сел. Он был даже не грустным, а нахмуренным. В его жизнь опять вторглись эти трое. Причем бесцеремонно. Все шутят и шутят. Когда же кончится это безобразие? Когда же наконец можно будет спокойно жить, не сталкиваясь с русскими в родных краях?
Проворчал, не выдержав:
– Чего надо?
– А как ты думаешь, Рома? – Батяня как раз заканчивал перематывать распухшую ногу Малышевой, укрепил хвостик бинта. – Новости хотим от тебя услышать. Не в Москву же тебя везти?
– Сохрани, боги! – Переводчик выпучил глаза. – Да чтобы я с вами ехал до самой Москвы…
Не договорил. На плечо легла ручища капитана.
– Не бухти, студент, – послышалось над ухом его голос. – Рассказывай, какого хрена столько вертолетов рыскает с самого рассвета?
– Вас ищут.
Рука убралась, сразу стало полегче:
– А зачем они нас ищут?
– Сверху пришел приказ арестовать вас. Троих…
Рома пригляделся к пятерым ученым, словно только сейчас их заметил:
– А это – те пропавшие химики?
– Те самые.
Переводчик усмехнулся:
– Значит, это все-таки вы виллу Барона разгрохали? Я так и думал… – и он вдруг спохватился: – Да, приказ арестовать-то… это только в том случае, если вы добровольно сдадитесь. Если же нет – приказано стрелять на поражение. Без разговоров.
Батяня пожал плечами, он прекрасно знал, что этим все и кончится.
– Ну, ты нас не удивил.
Рома глянул на майора:
– Вы что, знали?
– Догадывались.
Переводчик пригляделся ко всем троим. Не заметил даже и тени страха в их глазах, только твердая уверенность в своих силах и все тот же, присущий только русским, оптимизм. Таким хоть через всю Африку надо будет идти, все так же будут шутить и неутомимо двигаться к своей цели. Да что там Африка – вся планета не удержит. Надо же – приехали, раздолбали виллу Барона, перестреляли его армию, вытащили ученых и сейчас преспокойно сидят и задают вопросы, наверняка собираясь идти пешком до своей Москвы, если другого выхода не будет.
Андронова глянула сквозь кроны на небо. Опустила глаза. Обратилась к Лаврову:
– Может, с Москвой свяжемся, Андрей? Пусть там в верхах у себя разбираются, решают вопрос с ангольскими властями.
Батяня отрицательно качнул головой.
– Не имеет смысла, только обнаружим себя. Позже свяжемся.
Переводчик глянул на майора и спросил:
