Уоррен Мерфи - Оружие разрушения
– Что я, ниндзя в кино не видал? – огрызнулся машинист.
Мастер Синанджу носком сандалии нарисовал на земле контур экзотического шлема.
– Такая каска? – спросил он.
– Да точно. Именно такая.
– Это шлем самурая, – сказал Римо.
– Господи, да какая разница? По мне что ниндзя, что самурай. Главное, мерзкий карлик доставил нам уйму хлопот.
– А с чего бы самураю нападать на наш поезд? – удивился майор Гримм.
– Он не самурай, а ронин, – с презрением сказал Чиун.
– То есть?
– Самурай, оставшийся без хозяина.
– Короче говоря, тот, кто никому не служит?
– Именно.
– Но вы не ответили на мой вопрос. Зачем ему понадобился поезд?
– Ответ очевиден, – фыркнул кореец. – Чтобы свести его с рельсов.
Майор Гримм окинул «Миротворца» взглядом. Солдаты в молчании выносили из вагона своих товарищей, погибших в облаке пара при запуске ракеты. На земле уже лежало несколько тел, прикрытых пледами с эмблемой ВВС США; оставшиеся в живых старались определить, к какому телу относится каждая отрубленная голова.
Ярдах в двухстах от поезда ракета MX тем временем мало-помалу превращалась в раскаленную алюминиевую лужу, а вокруг нее трещала и шипела кукуруза.
– Когда об этом станет известно, меня разжалуют до первоклассника, – пожаловался Гримм.
– Нам нужно искать самурая, – напомнил Римо мастеру Синанджу.
– Ронина, – поправил его Чиун. – Когда ты научишься говорить правильно?
Глава 19
Осмотрев состав, Римо сказал:
– У нас есть только один выход.
– Какой? – осведомился майор Гримм. Причем выражение его лица в данный момент изменилось в соответствии с фамилией[10].
– Расцепить все вагоны.
– «Миротворец» стоит больше шестидесяти миллиардов долларов. Повторяю: миллиардов. И я несу за него ответственность.
– Вас действительно могут разжаловать? – полюбопытствовал Римо.
– Да. И думаю, что не до первоклассника, а вплоть до сперматозоида.
– Может, вам попадется хорошая яйцеклетка, и вы начнете жизнь сначала, – резонно заметил Римо и зашагал вдоль путей.
Несчастный Гримм поплелся следом. Чиун двинулся по другую сторону поезда. Мастера Синанджу прикладывали уши к стенам каждого вагона и прислушивались.
Около предпоследнего вагона со спецоборудованием Римо опустился на одно колено и сделал какой-то знак учителю.
С кошмарным, вернее, неописуемым хрустом вагоны разошлись. Майору показалось, что соединит тельная муфта треснула под колоссальным давлением. Но ведь расцепиться вагоны могут разве что при крушении, недоумевал он.
И тем не менее Римо и старый кореец с разных сторон с силой толкнули два последних вагона, и те с грохотом покатились назад.
Теперь Гримм ясно мог разглядеть блестящий разлом сцепки.
Майор Гримм жестом подозвал рядовых из взвода безопасности и приказал им окружить отцепленные вагоны.
– Мы изолировали его, – сообщил Римо.
– Что произошло со сцепкой? – спросил майор.
– Распалась.
– Сцепка из особо прочной стали распалась?! Так не бывает.
– У этой иная судьба.
– Придется согласиться, – кивнул Гримм.
– Будьте осторожны, – сказал ему Римо. – Идем, папочка.
Они с Чиуном направились к сцепке между двумя отделенными вагонами, и вскоре опять послышался громкий металлический скрежет. Затем хвостовой вагон покатился назад. Теперь вагон со спецоборудованием был полностью изолирован.
Римо опять приложил ухо к стенке.
– Он внутри.
– Откуда вы знаете? – спросил пораженный Гримм.
– Мы слышим, как бьется его сердце.
Майор тоже прислонился к вагону и прислушался.
– По-моему, мертвая тишина.
– Ты оглох от рок-н-ролла, – хмыкнул кореец.
– Ну что, Чиун, – спросил Римо, – ворвемся или просто разрежем вагон?
Лицо мастера Синанджу на миг окаменело. Теперь он стал сама сосредоточенность.
– Надо действовать очень осторожно. Никто не знает, на какие уловки способен проклятый ронин.
– А почему бы просто не расстрелять придурка сквозь стену вагона? – спросил Мелвис.
– У нас свои методы, – ответил Римо.
– А ведь он подал великолепную идею! – резко возразил Чиун, повернулся на месте и крикнул военным: – Эй, расстреляйте вагон с этим злодеем-японцем!
Римо только плечами пожал.
По команде майора Гримма все, кто остался в живых во взводе безопасности, выстроились в ряд и вскинули винтовки.
– Приготовиться... Взять цель... Огонь!
После мощного залпа под ярким солнцем Небраски сверкнули дымящиеся гильзы и, упав в траву, так и остались лежать, как мертвые бронзовые кузнечики.
Обшивка вагона покрылась маленькими круглыми отверстиями. Посыпалась краска.
Римо подошел к вагону и вновь приложил ухо к стене.
– Ничего не слышу.
– Он мертв, – провозгласил Чиун.
– А я думал, он с самого начала был мертвый, – шепнул ему Римо.
– Теперь он дважды мертв. Если не трижды.
– Так что, может, взломаем? – предложил Мелвис.
– Сейчас, – крикнул в ответ Римо и сделал несколько шагов к двери вагона. Всего несколько.
Из вагона вдруг выскочил самурай. Причем даже не потрудился открыть дверь: он просто покинул вагон.
Остолбенели все. В том числе и Римо.
Все его тело давным-давно превратилось в один сверхчувствительный орган осязания. Именно поэтому он предпочитал носить одежду с коротким рукавом – кожа и волоски на руках прекрасно улавливали малейшие колебания воздуха.
А сейчас Римо не ощутил приближения японца до тех пор, пока тот не вышел через закрытую дверь. Такой вот черный мыльный пузырь – приземлился на полусогнутые ноги и неловко выпрямился.
Катана, естественно, был при нем в ножнах. На плече у ронина висела большая черная сумка, судя по всему, набитая чем-то тяжелым.
Нещадно палило солнце, поэтому собравшиеся прекрасно разглядели фигуру японца, блестящие пластины панциря, его причудливый шлем. Но в ужас пришли тогда, когда наконец поняли, что у мерзавца нет лица.
– Боже милостивый! – вскрикнула Кей Си и тихонько попятилась. Сделав десяток мелких шажков, она повернулась и помчалась прочь.
Римо двинулся навстречу самураю. Краем глаза он заметил, что Чиун приближается к врагу с другой стороны. Они напали на призрака одновременно.
Ронин не имел возможности обнажить катана. Римо и Чиун обрушили на него удары.
Римо целился в пустую, гладкую плоскость лица, рассчитывая превратить его в кисель. Кореец ногой метил в уязвимую коленную чашечку.
Результат оказался одинаковым. Рука Римо свободно вошла в самую середину черного, такого твердого на вид овала, заменявшего самураю лицо. А нога Чиуна беспрепятственно прошла сквозь колено. Учитель едва не задел носком руку ученика.
Тогда Римо ударил самурая сзади локтем по шлему.
Не обращая внимания на противников, японец упорно двигался вперед.
Зашипев, как рассерженный кот, мастер Синанджу с силой топнул ногой.
– Эй, ронин! Слушай меня!
Возможно, самурай его и услышал, но тем не менее шагал вперед все так же надменно и уверенно. Теперь он выхватил из ножен меч; на солнце зловеще сверкнуло лезвие. Ронин махнул клинком в ту и другую стороны, словно желая предупредить о том, что лучше не вставать у него на пути. Движения его напоминали разминку бьющего[11] перед матчем.
Майор Гримм глазом не успел моргнуть, как стал свидетелем неудачи Чиуна и Римо. Впрочем, все произошло так молниеносно, что он не мог бы сказать наверняка. Так или иначе, Гримм выхватил винтовку у парализованного страхом рядового и направил ее прямо в грудь надвигающегося самурая.
– Стой, или я стреляю!
Ронин решил не обращать внимания. Во всяком случае, такой вывод напрашивался сам собой, ибо Японец по-прежнему двигался вперед.
Тогда майор открыл огонь. Самурай находился так близко, что промахнуться было невозможно.
Гримм и не промахнулся. По крайней мере в обшивке вагона точно за спиной японца появились новые пулевые отверстия.
А самурай подходил все ближе. Ни грохот выстрелов, ни свистевшие навылет свинцовые шарики его нисколько не волновали.
– Другую! – крикнул майор, отбрасывая ненужную винтовку.
Кто-то сунул ему в руки заряженное оружие. Он приложил приклад к плечу, расставил руки и прицелился в самую середину прикрытого черной маской лица.
Дождавшись, пока самурай приблизится почти вплотную, Гримм снова принялся палить. Пуль в магазине было достаточно, чтобы вдребезги разнести и шлем, и голову.
Японец неумолимо двигался навстречу пулям. Майор видел, как они исчезают за гладким черным овалом. Казалось, ронин с презрением поглощал летящий в него свинец.
Майор Гримм был настоящим храбрецом. И к тому же человеком упрямым. Поэтому он продолжал сражаться до конца. То есть до того самого мгновения, когда самурай вошел в его тело.
Тогда он рухнул без чувств и поэтому не стал свидетелем развязки.
Мастера Синанджу тотчас встали на пути ронина и принялись колотить его кулаками, ребрами ладоней, ногами. Чиун к тому же изрыгал проклятия в его гладкое лицо.
