Виктор Доценко - Виктор Доценко Ученик БЕШЕНОГО
Подключив свои связи, Аристарх в самое короткое время официально стал обладателем квартиры и в тот же день отправился знакомиться с нею уже не как гость, а как полноправный хозяин. Он прекрасно помнил загадочную фразу старушки о каком‑то сюрпризе.
Но где искать обещанный сюрприз? Эх, почему он был таким недоверчивым и глупым, что даже не попытался убедить покойную хотя бы намекнуть, куда тыкаться. Почему‑то Аристарх Петрович был уверен, что сюрприз этот очень важно обнаружить.
Перерыв все возможные закоулки огромнейшей квартиры, он настолько устал, что, совершенно обессиленный, уселся на диван в кабинете генерала и от нечего делать принялся размышлять, где бы он сам сделал тайник, который не смогли бы обнаружить даже опытные воры. После мозгового штурма Аристарх пришел к выводу, что скорее всего он использовал бы толстые стены.
Немного отдохнув, он стал простукивать их, но результатом трех часов утомительной работы был полный ноль.
Не могла же старушка над ним так жестоко подшутить?
А что если тайник действительно находится в стене, но для надежности был закрыт одним из шкафов? Это предположение придало новые силы, и Аристарх Петрович принялся отодвигать мебель и заглядывать за нее, исследуя стены, но и это оказалось тщетным занятием: оставался один книжный шкаф, а никакого тайника обнаружить не удавалось.
Вконец отчаявшись, он уже хотел плюнуть на поиски, но что‑то заставило его подойти к огромному, до самого почти четырехметрового потолка книжному шкафу. Он был так плотно придвинут к стене, что заглянуть за него не было никакой возможности.
Аристарх попытался его сдвинуть, но тот не поддался даже на миллиметр.
Прибили тебя, что ли? — ругнулся новоиспеченный хозяин квартиры и опустился на колени. — Господи, воля твоя! — воскликнул он, рассмотрев утопленные в красное дерево шурупы, — да ты и вправду привинчен к полу!
Такое могли учудить только в том случае, если стремились лишний раз защитить то, что он ищет, то есть тайник!
Неужели придется отвинчивать все шурупы? — с ужасом проговорил Аристарх и сам же себя высмеял: — Ты, братец, никак с дуба упал! Неужели всякий раз, когда потребуется воспользоваться тайником, шурупы развинчивать? Вряд ли…
И с новыми силами принялся освобождать от книг многочисленные полки, причем на стремянку пока не полез: почему‑то верил, что тайник, если таковой в действительности здесь, должен находиться не выше человеческого роста. Когда нужные полки оказались пустыми, Аристарх стал внимательно осматривать каждую, пытаясь отыскать хоть какой‑нибудь след.
На этот раз усилия не пропали даром: на самой нижней полке его взгляд наткнулся на чуть заметную царапину, в виде правильного полукруга. Такой след обычно оставляет просевшая створка, которую часто открывают.
Обнаружив эту царапину, Аристарх едва не завопил от радости. Адреналин ударил в голову, усталость мгновенно исчезла. Однако он не торопился искать подтверждение своей догадки. Захотелось продлить удовольствие, которое сулит скорое обретение чего‑то неизвестного, но наверняка приятного.
Когда нетерпение достигло наивысшей точки, Аристарх Петрович приступил к поискам: как открыть потайную дверцу? Большого труда это не потребовало и вскоре, нащупав чуть заметную шляпку медного гвоздика, он нажал на нее, и медленно, с чуть слышным скрипом, часть задней стенки шкафа подалась к нему. Оставалось только чуть помочь ей, чтобы завершить движение, что Молоканов и сделал. Деревянная стенка откинулась совсем, обнажив мощную железную дверь старинного сейфа.
Аристарх едва не выругался: ключа‑то нет! Но его рука сама потянулась к чуть выступающему кольцу, которое заменяло ручку. Он потянул за него, и дверь беззвучно открылась.
Внутри сейфа Аристарх обнаружил увесистый сверток из замши, а на нем лежал незапечатанный конверт…
Аристарх вытащил из него двойной листок из школьной тетрадки и начал читать:
«Милый мой Арик!
Надеюсь, ты прислушался к моему совету о том, что нужно читать, как можно больше читать, и не очень долго отыскивал этот сейф. Я очень благодарна тебе за то, что ты скрасил мое одиночество, после того как меня покинул мой драгоценный и любимый супруг. Я прекрасно понимаю, чего тебе стоило регулярно тратить время на такую сумасбродную старуху, как я, но ты всегда был столь терпеливым и заботливым, что мне лишь остается сказать тебе большое спасибо.
Однако словами, даже самыми теплыми, сыт не будешь: всякое добро должно быть вознаграждено. Как учил Христос, творите добро!
Как и обещала, оставляю тебе в наследство свою квартиру: хочешь — живи в ней, хочешь — продай, но я на твоем месте не спешила бы с ней расставаться: недвижимость, тем более в Москве, тем более в центре, будет только расти в цене, а если у тебя возникнет нужда в средствах или захочется открыть свое дело, сначала воспользуйся безделушками, которые завернуты в замшу.
Чтобы избавить тебя от лишних трат и хлопот, я все оформила официально на твое имя и заверила нотариально, о чем под пакетом имеется документ. Эти безделушки стоят больших денег: не продешеви! Часть из них досталась мне от моего деда, часть привез с войны мне в подарок мой любимый супруг.
К большому моему огорчению, Господь не дал нам с Лешенькой детушек, а потому тебя, мой Арик, я и считаю своим сыном.
У меня осталась к тебе только одна просьба, если она тебя не сильно затруднит. Поставь нам с Лешенькой на нашей общей могилке памятник по эскизу, который ты тоже найдешь под нотариальным документом: расходы на памятник покроет мой страховой полис. Он лежит там же.
Думаю, что три миллиона рублей покроют все траты, еще и на помин наших душ останется.
И последнее…
Милый Арик, очень бы хотелось с тобой встречаться хотя бы раз в году — на наш с Лешенькой день рождения: мы с ним родились в один день, 15 августа. Год не ставлю, чтобы ты не ужаснулся тому, с какой древней старухой тебе приходилось общаться! Шучу…
Впрочем, зачем тебе знать год моего рождения? Мы ж с Лешенькой теперь обрели бессмертие!
Надеюсь, я не очень утомила тебя ?
Еще раз спасибо!
Да хранит тебя Господь!
Твоя вечная мама Катя».
Читая это послание с того света, Аристарх так расчувствовался, что на его глазах выступили слезы. Даже себе он не мог объяснить, почему его тянуло к этой старушке. Нет, «мама Катя», как он называл ее, ошиблась: ему нисколько не было в тягость навещать женщину, оставшуюся одинокой до конца дней своих. То ли в детстве Аристарху недодали материнской ласки и любви, то ли он на собственном опыте узнал, как страшно жить в этом недобром мире одинокому человеку.
Ведь, по существу, и сам Аристарх, несмотря на жену и сына (у которого тоже были проблемы с женским полом, а потому он продолжал жить с родителями), был одинок. А одиночество в толпе среди людей в большом городе (и это давно известно в психиатрии) гораздо страшнее, нежели обычное одиночество.
Ни он жену не любил, ни она его, впрочем, как и их сын, не любивший никого. Каждый из них жил собственной жизнью, замкнутый в себе, близко не подпуская к себе никого, даже родственников. Они могли месяцами не разговаривать друг с другом, ограничиваясь односложными обращениями, когда без этого совсем нельзя было обойтись.
Более того, даже их небольшая двухкомнатная квартирка была негласно поделена между ними.
Большую комнату, как водится, занимал хозяин дома, в меньшей расположился сын, а кухней безраздельно владела хозяйка. Причем никто из них не нарушал покоя других. Они жили столь тихо и бесшумно, что порой даже не знали, кто из них находится в квартире.
По всей вероятности, именно это и заставляло Аристарха навещать старую женщину, которая души в нем не чаяла и все время говорила ему нежные и ласковые слова.
«А доброе слово и кошке приятно!..»
Вновь и вновь перечитывая письмо с того света, Аристарх Петрович испытывал такую тоску, что щемило сердце. Просидев так больше часа, он ощутил ломоту в спине и впервые взглянул на увесистый сверток в сейфе. Машинально взяв его, он с удивлением почувствовал его тяжесть.
«Не менее килограмма…» — машинально определил он и медленно развернул.
Его глаза мгновенно засветились алчностью, а сам он ощутил почти сексуальное возбуждение: перед ним лежало настоящее сокровище.
Диадемы, браслеты, подвески, ожерелья, кольца. И все они были усыпаны старинной работы бриллиантами, которые переливались даже в свете настольной лампы. Почему‑то ему и в голову не пришло, что они могут оказаться поддельными.
Аристарх Петрович не мог себя причислить к знатокам драгоценных камней, но даже он понял, что перед ним лежат вещи, которым могут позавидовать многие международные аукционы драгоценностей.
