Анна Данилова - Девушка по вызову
– Я знаю, кто давно знаком с Ядовым… Ира Легостаева… Ирочка, иди к нам, у нас тут женский стол и женские сплетни…
Молодящаяся стройная женщина в блестящем красном платье, какое-то время курившая на кухне с мужчинами, после такого приглашения пересела со своего места, находящегося на другом конце стола, поближе к торту и остальным раскрасневшимся и захмелевшим женщинам.
– И о чем здесь идет речь? Небось опять хозяину косточки перемываете?
– А ты откуда знаешь?
– Чувствую.
– Ира, вы не знаете, куда он подевал свою домработницу Анну?
– Нет, не знаю, должно быть, отпустил домой…
– У них роман?
– Нет, не думаю… Ядов вообще неспособен на романы. Он человек увлекающийся, но его отношения с женщинами иначе как кратковременными связями назвать невозможно.
– Неужели он ни разу не был влюблен?
– Был, конечно, но это происходило очень давно.
Я как раз была дружна с ним, мы занимались тогда весьма прибыльным делом и ссудили крупную сумму одному теперь уже известному человеку… У нас были большие планы… И вот в разгар этой самой кампании, когда решался вопрос.., ну, это вам необязательно знать… Словом, он влюбился. Познакомился с женщиной на ВДНХ, погулял с ней часа три, затем встретился на следующий день и не пришел домой ночевать… Казалось бы, что в этом особенного, ну, остался на ночь у этой женщины?.. Но когда он появился через пару дней похудевший, бледный и не похожий сам на себя, мы все заволновались… Надо было работать, составлять списки, ездить… Но он только и сказал: “Она уехала…”, и все. Человека будто сглазили. Он перестал есть, стал много курить, а потом целую неделю пил. Он постоянно писал какие-то письма, сидел на телефоне, обзванивая неизвестных мне людей… А примерно через год мне сказали, что у этой женщины от связи с Ядовым родился ребенок, который умер в родильном доме. Вроде бы муж этой женщины избил ее из ревности, и ребенок, кажется, родился уже мертвым… На Ядова без слез невозможно было смотреть, он весь почернел, поседел, стал красить волосы… А потом пришел в себя и зажил своей обычной жизнью…
Эмма слушала, затаив дыхание. Она увидела, что Сергей вышел из кабинета и направился на кухню к мужчинам. Теперь можно было не волноваться.
– Я только не могу понять одного: зачем он нас всех сюда пригласил? – спросила одна из женщин, полная яркая блондинка в черном бархатном платье и с пышной белой грудью, которая грозила вот-вот вывалиться из глубокого декольте прямо в тарелку с тортом.
– Да мы все поражаемся… Может, он собирается сообщить нам о своей женитьбе или помолвке?
– Какая женитьба… – подала голос маленькая шатенка в розовом открытом платье. – Ваш Ядов – изрядная скотина, каких еще поискать… – Она вдруг выбежала из-за стола и исчезла за дверью.
– Это его любовница, Вика… Она сделала от него уже два аборта, а он так и не женился на ней…
– Да уж, ну и дела… Ладно, бабоньки, давайте есть торт… К черту диету, к черту подсчет калорий, надоело! Олег, принеси нам еще кофейку…
И официант быстрым шагом направился в сторону кухни.
– Какой мальчик, – сказала Легостаева, слизывая с губ розовый крем и громко вздыхая. – Вы обратили внимание, как он смотрел на Лизку?
Лизка, блондинка в бархатном платье, улыбнулась, а пышная грудь ее заколыхалась часто-часто…
Нет, это было явно не светское общество, а так, какой-то сброд, решила Эмма, покидая свое место и собираясь прилечь в спальне. И в эту минуту в гостиную вошел подвыпивший, но очень грустный Ядов. На нем был все тот же смокинг с бабочкой. Глаза Ядова смотрели куда-то в пространство, он явно о чем-то или о ком-то думал. Все женщины за столом притихли.
– Ну как торт, понравился? – очнулся наконец Ядов и присел к своим гостьям. – Небось интересно, зачем я вас пригласил?
Все молчали, боясь его перебить…
– А просто так… Захотелось увидеть ваши милые мордашки… Я скучал по вам, по всем…
В гостиную вошла Вика с покрасневшими веками, но зато с ярко накрашенным ртом: в ванной она, очевидно, успела нареветься вдоволь и сразу же попыталась привести себя в порядок.
– Викуша, – Ядов схватил ее за руку, притянул к себе и усадил на колени. – Не дуйся… Скушай тортик.., не сердись на меня, я сейчас пьян.., девушки, женщины, я ужасно рад, что вы пришли…
Эмма понимала, что ничего важного и стоящего он уже не скажет, а потому незаметно для окружающих выскользнула из гостиной и в синей от сигаретного дыма кухне нашла Орлова. Он стоял возле окна и пытался раскурить толстую гаванскую сигару, целая коробка которых лежала на подоконнике. Остальные мужчины вели громкие разговоры, курили и пили водку. На Эмму никто не обратил внимания.
– Сережа, ты был у него в кабинете… Что там?
– Смотри, – Сергей достал из кармана черную сафьяновую коробочку, оглянулся и, убедившись, что за ними никто не наблюдает, открыл ее.
– Что это? – прошептала Эмма, увидев там две обычные таблетки.
– Думаю, что яд. Хотя я в этом не разбираюсь… Ну подумай сама, не анальгин же это, в конце-то концов!.. Кстати, ты не знаешь, где у него аптечка?
– Знаю, в ванной комнате… А.., все, я поняла тебя…
Она пробралась в коридор, оттуда в ванную, достала из пакетика две таблетки аспирина и вернулась с ними к Сергею. Они заменили таблетки, лежащие в коробочке, на аспирин, а предполагаемый яд Сергей положил к себе в карман.
– Сумеешь незаметно положить коробку в выдвижной ящик письменного стола?
– Конечно… – Она зажала черную коробочку в руке и пошла в кабинет.
– Эмма, ты куда? – услышала она голос Ядова и вздрогнула. Повернулась и увидела, что Вика по-прежнему сидит у него на коленях и держит в руках блюдце с куском торта. От ее недавней печали не осталось и следа. Она обнимала свободной рукой Ядова за шею и смеялась.
– Мне надо позвонить… – пробормотала Эмма и, войдя в кабинет, плотно прикрыла за собой дверь. Подойдя к письменному столу, она выдвинула верхний широкий ящик и едва успела положить в него коробку с таблетками аспирина, как в дверях возник Ядов.
– Знаешь, чего я больше всего боялся? – спросил Ядов, усаживаясь перед ней в кресло и закидывая длинные ноги на стол.
– Нет… – Эмма с трудом разлепила пересохшие от волнения губы. – И чего же вы боялись?
– Что вы с Орловым устроите мне здесь встречу с Анной…
– А, вот оно что… – Эмма облегченно вздохнула и сразу же взяла себя в руки. – Вообще-то у меня такая мысль была, но Сергей меня отговорил…
– И правильно сделал. Тем более что она бы все равно не пришла…
– Вы уверены в этом?
– Уверен. А теперь иди к гостям, мне надо побыть одному… И не бойся за меня, со мной никогда ничего не случится…
Эмма, пожав плечами, вышла из кабинета и обнаружила, что словно по чьей-то невидимой команде гости начинают стремительно расходиться. За столом уже никого не было, а в прихожей началось настоящее столпотворение.
– А вы разве не идете с нами? – услышала она голос Иры Легостаевой и пожала плечами:
– Не знаю… А что случилось? Куда это все заторопились?
– Как, вы разве не слышали? Ядов заказал ужин в “Праге”, в “Посольском зале”…
– Ужин?
– Поедемте, у нас еще есть полчаса…
Спустя четверть часа в квартире не осталось никого, кроме Эммы, Сергея, официанта Олега, убирающего со стола, и самого хозяина.
– Ты что-нибудь поняла? – Сергей с Эммой стояли посреди гостиной и боялись посмотреть в сторону кабинета. – Зачем ему было заказывать ужин в “Праге”?
– Сережа, мне неприятно об этом говорить, но, по-моему, у твоего друга большие проблемы с психикой… Ему надо лечиться…
– Может, заглянем и посмотрим, что он делает в кабинете? – Орлов выглядел растерянным.
– Давай постучим, чтобы не раздражать лишний раз…
Они подошли к двери и вдруг услышали грохот. Эмма рванула на себя дверь, ворвалась в кабинет и увидела распростертого на полу Ядова. Он лежал с закрытыми глазами, кожа на его лице была пепельного оттенка.
– Господи, неужели он умер? Рядом с телом Ядова валялась раскрытая черная коробочка. Она была пуста.
Глава 10
В Германию Берту привез ее старший брат. Ей тогда было тринадцать лет. Русская немка, она почти пять лет прожила в Риге, и только после трагической гибели родителей приехавший из Германии старший брат Александр увез ее в Мюнхен, где он держал небольшую прачечную. Акцент появился у нее, когда она жила еще в Риге.
– Значит, ты, кроме русского и немецкого, знаешь еще и латышский?
Эмма сидела в кресле на лужайке и смотрела, как Берта с двухгодовалым Сережей играют в мяч. День был солнечный, сухой, теплый, со стороны цветника, расположенного ближе к аллее, ведущей к центральным воротам парка, доносился аромат роз и лилий.
Дом, в котором жила Эмма, был обращен одной своей стеной к оживленной Парсдорфштрассе, а другой к небольшому частному парку, принадлежавшему, как и дом, двум хозяевам – Владимиру Прозорову и Питеру Мюллеру. Трехэтажный особняк был выдержан в строгой симметрии и рассчитан на две семьи. Два каменных крыльца, ведущих в дом, две беседки, две аллеи, ведущие к единственным чугунным воротам. Прозоров и Мюллер являлись компаньонами в совместной русско-германской судостроительной фирме и были совершенно разными людьми. Солидный и немногословный Владимир Прозоров, медлительный и основательный во всем вплоть до мелочей, резко контрастировал шустрому, внешне похожему на мальчишку, но тем не менее умному и сообразительному, все схватывающему на лету Питеру Мюллеру. Прозоров, купив в Мюнхене дом, уже через месяц привез сюда жену и сына, Питер же и не думал жениться и без зазрения совести водил в свое крыло девиц. Берта, Сережина гувернантка, которая была тайно влюблена в Питера, просто умирала от ревности, глядя из окна прозоровской половины дома, как вечерами к соседнему крыльцу то и дело подъезжают машины, из которых стайками выпархивают молоденькие девушки в вечерних платьях и со смехом скрываются за прозрачными дверями недосягаемого для Берты рая…
