Сергей Москвин - Сверхсекретный объект
– Сейчас объясню, – ответил Федоров, покосившись на молчаливого прапорщика. – К тебе можно?
– Заходи. – Богатырев шагнул в сторону, освободив дверной проем.
После назначения Богатырева начальником информационно-аналитического отдела ГРУ вся его служба проходила в кресле за письменным столом или за экраном компьютера, что не замедлило сказаться на фигуре полковника. Богатырев начал быстро полнеть. Правда, из-за своего роста, почти под метр девяносто, приобретенный им избыточный вес пока не давал поводов для ироничных насмешек окружающих. Напротив, фигура начальника ИАО приобрела массивность, и сейчас своей комплекцией Богатырев напоминал вставшего на задние лапы медведя, наглядно подтверждая верность своей фамилии. По сравнению с высоким и полным Богатыревым Федоров, имея рост метр семьдесят пять и поджарую фигуру, казался почти что карликом. Правда, сам Иван Захарович никогда не переживал из-за этого, чего нельзя было сказать о начальнике штаба полковнике Звонове, который за свой маленький рост и тучность получил среди подчиненных негласное прозвище Колобок.
Следом за Богатыревым Федоров прошел в его кабинет, где тот сейчас же оккупировал свое любимое вращающееся кресло. Порой Федорову казалось, что Богатырев избегает садиться на стулья из опасения, что они могут сломаться под ним. Наконец тот поинтересовался у своего гостя:
– Ну так что у тебя за проблемы?
Федоров раскрыл газетную подшивку на странице с первым сообщением об убийстве конгрессмена Кларка и протянул ее Богатыреву:
– Мне нужно как можно больше узнать об этом деле!
Богатырев бегло пробежал глазами газетную статью и уточнил:
– Тебя интересует закрытая или открытая информация?
– Любая!
– С тем, что попало в СМИ, проблем не будет, – заявил Богатырев. – А вот с материалами полицейского расследования, пожалуй, будет посложней. Да, ну и, конечно, потребуется санкция руководства. Уломаешь Колобка на визу?
– Давай начнем с материалов СМИ, – проигнорировал обращенный к нему вопрос Федоров. – Когда ты сможешь сделать такую выборку?
– Я вижу, здорово тебя зацепила смерть этого конгрессмена. Вон как волнуешься, – заметил Богатырев. – Раз тебе так срочно, зайди завтра с утра. Наверняка что-нибудь уже и подберем.
– Василий, это надо сделать сегодня, – пристально глядя в глаза Богатыреву, произнес Федоров. – Потому что завтра уже может быть поздно.
– Ладно, я же сказал – будем работать, – ответил Богатырев, отводя в сторону взгляд. – Как сможем, так сделаем. А в гляделки тут со мной нечего играть! – не без раздражения закончил он.
– Извини, Василий. – Федоров примирительно положил руку другу на плечо. – Спасибо тебе. Так я зайду вечером?
– Я тебе сам позвоню! – Богатырев снял руку Федорова со своего плеча. – Раз уж озадачил, давай иди, не мешай работать.
Как только подполковник вернулся в свой кабинет, у него на столе зазвонил городской телефон.
– Да. – Он поспешно снял телефонную трубку.
– Иван Захарович? – Голос в трубке показался знакомым, хотя в первый момент Федоров не понял, кому он принадлежит. – Это Шипунов, – догадался назвать свое имя собеседник. – Я уж час как пытаюсь вам дозвониться. Начал беспокоиться, что так вас сегодня и не застану.
Федоров удивился: он и не заметил, что провел в информационно-аналитическом отделе так много времени. Шипунов тем временем продолжал:
– Мы ведь с ребятами нашли место, куда этот посольский сучонок заезжал. Все точно, как вы и предполагали! На вокзал, гад, ездил.
– Вы сейчас откуда звоните? – перебил Федоров своего собеседника.
– С Комсомольской площади. А что?
Федоров на секунду задумался. Служба собственной безопасности обладала техническими возможностями прослушивания телефонов любого сотрудника ГРУ. И хотя такие акции проводились лишь в особых случаях, исключать вероятность прослушивания было нельзя. Руководство ГРУ ревностно охраняет собственные секреты и, мягко говоря, не одобряет внеслужебные контакты сотрудников с представителями иных силовых ведомств, а уж с работниками ФСБ – особенно. Он общался с Шипуновым исключительно по службе, но начальника о своих контактах с фээсбэшником в известность не поставил. А одно это, по меркам конторы, серьезное нарушение. Значит, их отношения афишировать не стоит.
– Я сейчас сам к вам приеду, – после недолгих размышлений ответил Федоров Шипунову. – Где нам лучше встретиться, чтобы долго не искать друг друга?
– Давайте перед входом на Ленинградский вокзал, – предложил Шипунов.
– Понял, скоро буду.
Федоров положил трубку и по привычке окинул взглядом свой кабинет. Сегодня он не работал с секретными документами и даже не открывал свой сейф. На его столе лежали лишь подшивки американских газет, которые он утром взял из библиотечного архива. И хотя газеты не имели шифра секретности, их следовало сдать обратно в архив, прежде чем покинуть здание. Но Федоров торопился на встречу с Шипуновым, поэтому решил этого не делать, тем более что он еще не успел просмотреть все подшивки. «Сегодня я нарушаю уже второе положение должностной инструкции», – с оттенком укоризны подумал Федоров, запирая газеты в собственный платяной шкаф. Он бы охотнее запер их в личный сейф, но объемные подшивки туда попросту не помещались.
Комсомольская площадь, Москва
12.00
Дорога до Ленинградского вокзала заняла у Федорова двадцать пять минут. Приземистую фигуру Шипунова он заметил сразу, несмотря на огибающий его поток людей. Бывший борец тоже заметил вышедшего из метро подполковника и, шагнув навстречу ему, первым протянул руку. Федоров пожал ее и сейчас же задал мучивший его вопрос:
– Американец останавливался здесь?
– Нет, на платной стоянке у Ярославского вокзала, – ответил Шипунов. – Час там простоял, когда мы его машину по всей Москве искали. Затем, судя по времени, сразу вернулся в посольство.
– Откуда такие точные сведения?
– Гм... – Фэсбэшник презрительно хмыкнул. – Я охранника с той автостоянки за яйца взял, – он продемонстрировал Федорову свой стиснутый кулак, – и душевно с ним поговорил.
Федоров резко остановился. Заметив на себе неодобрительный взгляд подполковника, Шипунов поспешил его успокоить:
– Да вы не беспокойтесь! Ничего с тем охранником не случилось. Это для него привычное обращение. А другого языка он вообще не понимает. Пойдемте, сами увидите.
Вслед за Шипуновым Федоров прошел на огороженную столбиками с металлическими цепями автостоянку, по которой разгуливал коротко стриженный молодой охранник с нагловатым взглядом. Заметив возвращающегося Шипунова, охранник по-блатному сплюнул далеко в сторону и посмотрел на фээсбэшника злыми и одновременно заискивающими глазами.
– Ты своими глазенками-то не стреляй, – перехватив взгляд охранника, предупредил его Шипунов. – А лучше расскажи моему товарищу, когда на твою стоянку заезжал интересующий меня человек.
– А вы будто сами не знаете! – окрысился охранник.
– Ничего, – добродушно ответил Шипунов. – Повторение – мать учения. Ты же мне сам говорил, что в институт собираешься поступать. Вот и напряги свою память. На экзаменах это пригодится.
Федоров изумленно взглянул на своего спутника, затем перевел взгляд на недовольного охранника. Парня можно было представить за стойкой какого-нибудь дешевого бара, распивающим очередную бутылку, или в подворотне с компанией таких же дегенеративных дружков, поджидающих свою очередную жертву, но никак не в институтской аудитории.
– Три дня назад это было, – угрюмо ответил охранник. – Заехал тот мужик на автостоянку на своей тачке, вещи забрал и на вокзал.
– Какая у него была машина? – быстро спросил Федоров.
– «Хонда»-минивэн, с посольскими номерами.
– Я ему фотографию этой «Хонды» показывал, – шепнул на ухо Федорову Шипунов. – Не одну, конечно, а вместе с фотками других машин. Враз опознал. А вот посольского опознать не берется. Говорит – запомнил только, что молодой мужик был, и все.
– Где он поставил машину? – задал новый вопрос Федоров.
– Да вот тут и ставил. – Охранник махнул рукой, указав место. – Мордой сюда, а жопой туда, к вокзалу.
– А вещи откуда доставал?
– Из багажного отделения. Он заднюю дверь поднимал, – обрадованно, оттого что вспомнил, ответил охранник.
– Что у него были за вещи?
– Сумки дорожные. Большие такие сумки, прочные. – Парень развел в сторону руки, показывая размер сумок. – И тяжелые.
– Откуда знаешь, что тяжелые? – вступил в разговор Шипунов.
– А он их из багажника по одной доставал и на землю ставил. Сначала одну вытащил и на вокзал отнес. Я еще почему понял, что сумки тяжелые? Он когда первую тащил, то в сторону сильно отклонялся, словно у него эта сумка кирпичами набита. – Охранник рассказывал все с большим энтузиазмом. Собственная способность вспоминать даже мелкие детали явно льстила его самолюбию. – Упер он первую сумку на вокзал, затем снова вернулся и оставшиеся две туда же утащил.
