Джон Фарроу - Ледяной город
Трамбле выдержал паузу, чтобы улеглись страсти. Настало время высказаться Санк-Марсу.
— Ты, Андре, забыл упомянуть, — начал он, раскрывая портфель и доставая из него журнал регистрации на проходной, — что я также переговорил с охранником в порту. Я конфисковал у него журнал регистрации посетителей порта, где черным по белому сказано, что в момент смерти Акоп Артинян находился в порту…
Разъяренный Лапьер вскочил со стула.
— Будь ты проклят, Эмиль! Это мое дело!
— …вместе с Вальтером Каплонским. Это твое дело? — спросил Санк-Марс, перекрывая крик Лапьера.
— Да, это мое дело, табарнак [12] — независимо от того, по-французски или по-английски говорил Лапьер, он имел обыкновение ругаться и на том, и на другом языке.
Выведенный из себя этой выходкой коллеги, Санк-Марс тоже вскочил с места и с силой шмякнул журналом об стол.
— Почему же ты тогда им ни хрена не занимаешься? Где же тогда тебя носит, черт побери?
— Табаруит [13]. Ты скрываешь информацию и вмешиваешься не в свое дело!
Теперь встал Трамбле и призвал всех к порядку. Соперники нехотя опустились на стулья, стараясь выровнять дыхание.
— Я еще не все сказал, — заметил Санк-Марс.
— Тогда продолжай.
— В ночь убийства сержант-детектив Лапьер находился в сортире квартиры, где мы нашли труп. Его там с дикой силой рвало и несло. У него всегда не понос, так золотуха. Все время, пока там присутствовали судмедэксперты, Лапьер проторчал на толчке и носа из сортира не казал. Мы все его слышали, но никто его не видел. Я не забирал оттуда тело и приказа о выносе его не отдавал. Это сделали эксперты. Должен напомнить, что мы с напарником первыми обнаружили тело, поэтому было совершенно естественно, что мы решили выразить соболезнования семье погибшего. С мальчиком я говорил, потому что он выглядел сильно опечаленным. В конце концов, он только что потерял брата. Что касается того, что Акоп был моим информатором, я такие вещи со своими коллегами никогда не обсуждаю. Мои информаторы — это мое дело. Я никого о своих информаторах не ставлю в известность. Что же касается членов семьи, это другое дело. Я дал им понять, что их сын был хорошим парнем, что он действовал во имя справедливости. Я старался хоть немного облегчить им их горе.
Теперь по поводу гаража «Сампсон». Я был там, потому что веду расследование дела банды угонщиков автомобилей, а такого типа преступления входят в мою юрисдикцию. Если у Андре с этим проблемы, ему бы лучше не в чужом, а своем глазу соломинку поискать. Если он так и не удосужился сходить на место работы жертвы, моей вины в этом нет.
— А что с кораблем? — перебил его Бобьен. По тону было ясно, что все остальное его вообще не волнует. Он ткнул указательным пальцем в стол и сурово изогнул бровь. — Доложите мне о корабле. Этот приказ я отдал вам лично.
— Я с должным уважением отношусь ко всем вашим распоряжениям, сэр, — ответил Санк-Марс. — Но на самом деле, сэр, я не собирался посещать корабль. Я поехал туда, чтобы переговорить с охранником в будке. Именно там я выяснил из регистрационного журнала, что в момент смерти Артинян находился в доках вместе с Каплонским. Как только я получил эту информацию, я понял, что должен встретиться с капитаном корабля…
— Как же ты это понял? — съязвил Лапьер.
— Вы пошли на прямое нарушение моего приказа, — стоял на своем Бобьен.
— Сэр, ваш приказ относительно корабля касался расследования дела об угнанных машинах. Но на корабле я не занимался этим расследованием, я только выяснял, сколько времени корабль находится в порту и как долго капитан намерен там еще оставаться, чтобы при передаче этой информации Андре вместе с регистрационным журналом он был в курсе дела. Не мог же я просто уйти оттуда вместе с этим журналом — а вдруг корабль должен был сразу же отплыть! Разве не так?
— Вы, Эмиль, слишком долго занимаетесь разведением лошадей. Это вам не дерьмо за ними убирать!
Трамбле поднял руку.
— Вы хотите еще что-нибудь добавить? Кто-нибудь из вас?
Противостоящие стороны сочли за благо не раздувать ссору.
— Ну, ладно. Я принимаю решение прекратить это обсуждение и рекомендую вам впредь друг на друга не жаловаться. Санк-Марс, я вас оправдываю за недостаточностью улик. Наказания не последует. Тем не менее я высказываю вам справедливое замечание — расследование этого убийства прерогатива Андре…
— Тогда почему же он им не занимается?
— Да хватит вам! Расследованием убийства Артиняна занимается Андре. Все. Точка. Вы Санк-Марс, не имеете права вмешиваться в это дело и утаивать улики. Вы не будете пытаться проводить параллельное расследование. И вообще, лучше бы вам держаться от него подальше, черт возьми. Вам ясно?
Санк-Марс кивнул.
— Андре, больше Эмиль не будет тебя беспокоить. А ты берись за дело поплотнее. Мне нужны результаты.
Лапьер протянул руку через стол.
Санк-Марс внимательно рассматривал протянутую руку.
— Сначала ты хочешь, чтобы твоего коллегу наказали, а потом собираешься пожать ему руку?
— Перестань, Эмиль, не надо обижаться.
Санк-Марс без особого энтузиазма пожал его руку.
— И вот еще что, — заявил капитан Жиль Бобьен. Все четверо мужчин как по команде откинулись в креслах на спинки, ожидая услышать очередное замечание, не имеющее отношения к делу. — Детектив Мэтерз!
— Да, сэр.
— Вы являетесь младшим напарником Санк-Марса, и вам надлежит докладывать о любых нарушениях полученных им указаний. Иначе вы отправитесь патрулировать улицы гораздо быстрее, чем произнесете «Джеки Робинсон».
Санк-Марс хотел его спросить, что он знает о Джеки Робинсоне, который начинал свою профессиональную бейсбольную карьеру как чернокожий в бейсбольной лиге белых в Монреале, но вовремя одумался.
Мэтерз лишь ответил:
— Так точно.
— И еще одно, — продолжал Бобьен. — Как руководитель операции я отстраняю вас обоих от любого дальнейшего в ней участия. Ваше участие до настоящего времени получило должную оценку, но вам обоим следует напомнить, что значит должностная субординация. Санк-Марс, вы свободны.
Мужчины переглянулись.
Реми Трамбле выключил магнитофон.
— Мы закончили. Напоминаю, что все здесь сказанное должно остаться в этих стенах.
Довольный Андре Лапьер подхватил регистрационный журнал.
— Тебе надо будет проверить, кто еще был на борту корабля в тот день.
— Это мое дело, Эмиль, — сказал Лапьер и первым направился к выходу. Санк-Марс оставался сидеть, а Мэтерз стоял рядом, как будто ждал указаний. В кабинете царило молчание.
В конце концов Мэтерз высказал вслух очевидное, хотя и не был в этом до конца уверен.
— Я так думаю, нас от этого дела отстранили.
— Неужели? — переспросил Санк-Марс.
— Эмиль… — собрался было возразить Мэтерз, но продолжать не решился.
Санк-Марс встал, обошел подчиненного и шепнул напарнику на ухо:
— Только в этих стенах.
Он резко выпрямился, какое-то время решительно шагал по кабинету, потом снова остановился рядом с Мэтерзом. Его душила ярость.
— С нами, Билл, в этой комнате считались, так что не давай им себя запугать. Мне и не такое приходилось выдерживать, как то, что ты сейчас здесь видел. Вот почему они решили провести неформальное совещание! Вот почему они настаивали на том, чтобы все оставалось в этих стенах! Потому что при официальном расследовании они выдали бы себя перед теми, у кого в этом управлении реальная власть. Они знают это, и я это знаю. Теперь и ты это знаешь — и это справедливо.
Он опять стал мерить комнату шагами. Мэтерз почти физически ощущал гнев напарника.
— Я получал информацию, Билл. Первоклассные сведения, именно то, что надо. Я проводил аресты торговцев живым товаром, которые отсылали девушек в другие страны, раскрывал азиатские связи поставки девушек к нам. Накрывал банды угонщиков, торговцев наркотиками, воров, которые крали ювелирные побрякушки, и всех их сажали. Почему? Потому что у меня звонил телефон. Мне оставалось только снимать трубку и делать то, о чем меня просили. Я никогда за это не платил — ни деньгами, ни одолжениями. Я только слушал, что мне говорили, а потом брал этих ублюдков. И никогда мне не надо было расплачиваться за это вплоть до кануна Рождества.
Он снова смолк. Мэтерз ждал.
— Моя информация стоила жизни этому парню. За мою работу Акоп расплатился жизнью. А эта цена больше, чем любая, на которую я мог бы согласиться. Я, должно быть, с самим дьяволом заключил сделку, которую мне надо расторгнуть. И никто мне поэтому не может говорить, что я от этого дела отстранен. Я продолжаю им заниматься, потому что сам в него вовлечен.
Мэтерз сделал все, что мог, чтобы утешить Санк-Марса. Он старался говорить как можно спокойнее.
