Георгий Олежанский - Шах и мат
И Разумовский, прервав связь, повернулся на другой бок, намереваясь еще часа три-четыре подремать.
Однако больше поспать ему не удалось.
Только Разумовский почти погрузился в сладкое царство Морфея, как в дверь постучали и в номер ввалился Игорь Кириллов с пакетами в руках.
— Какого хрена! — недовольно выругался Разумовский, поднимаясь с кровати и потирая сонные глаза.
— Ты здесь живешь? — не обратил Кириллов на ругань друга внимания. — Какое убожество!
Он прошел внутрь и поставил пакеты на журнальный столик. Уловив ароматный запах горячей курочки-гриль, свежеиспеченного хлеба и овощей, Разумовский сглотнул слюну, а его желудок издал предательское урчание.
— Вот, оденься, — продолжил Кириллов, бросив джинсы еще не отошедшему ото сна, но, как оказалось, голодному Разумовскому, — я принес горячую шаурму. Правда, не знаю: изменились твои пристрастия со времен Академии или нет. Конечно, не полноценный обед, но годится заморить червячка.
— Годится, — только ответил Разумовский, надевая джинсы. — Игорек!
— Серега!
И друзья тепло обнялись.
* * *Развернув конверт, Разумовский разложил на кровати находившиеся документы, бегло пробежавшись по каждому.
— Указания для тебя, — прокомментировал сидевший в кресле Кириллов, — в общих чертах: биография личности, которой предстоит стать, и легенда для внедрения. Их изучи досконально. На месте встретит агент-связник «Нена» — жена Гагкаева. Она же тебя и легализует перед окружением. Там, кроме этого, задачи операции, условия выполнения и тому подобное.
Разумовский взял документы с описанием личности Амира Загоева. На десяти листах был максимально подробно описан тот, кем ему предстояло стать: от предпочтений в еде и до манеры поведения, мимики и жестов.
— Ух ты! — присвистнул Серега, пролистывая документ. — Так оказывается, что моих родственников застрелили во время второй кампании русские шакалы? — произнес он, имитируя кавказский акцент.
Игорь улыбнулся.
— Очень хорошо, — съязвил он и продолжил серьезным тоном. — Теперь ты Загоев Амир Ризванович, 17 февраля 1980 года рождения. Всю сознательную жизнь проживал в селе Дачу-Борзой, пока семью не расстреляли во время одной из адресных мероприятий. Ближайшим родственником является полевой командир бандгруппы Ножай-Юртовского района Гагкаев Сулиман, в окружение к которому ты и должен проникнуть.
— Печальная история, — сказал Разумовский.
— Ну, нам же нужна веская причина, почему ты вступил в банду и встал на путь террора. А тема мести самая подходящая и не вызывающая никаких подозрений.
— Почему именно Сулиман Гагкаев? — спросил он.
— Хм, — задумался Игорь, — вообще история долгая и весьма запутанная…
— А ты попробуй, расскажи, — перебил Разумовский друга, полагая, что тот начнет юлить, скрывая истинные причины внедрения, несмотря на многолетнюю дружбу, — я никуда не спешу.
— Перекусим? — спросил Кириллов, доставая уже остывшую еду, — на голодный желудок «страсти» не рассказываются.
Разумовский понимающе кивнул, разворачивая переданную Игорем шаурму.
— Так вот, — продолжил Кириллов, прожевав первый кусок, — из Украины в прошлом году поступила информация, что американцы затеяли игру против России, задействовав одного из наиболее профессиональных источников — Араба. Как оказалось, с Арабом руководителя 1-й Службы Кривошеева связывают давние отношения, еще с «лохматых» годов. Но, что парадоксально, мы до сих пор не знаем, кто он. Имеется отрывочная информация, и на этом все.
— Вот как! — только и пробубнил Разумовский, потому как рот был занят шаурмой.
— Да, — продолжил Кириллов, — Араб — влиятельное лицо в исламском мире. Через него проходят крупные финансовые потоки, как мы предполагаем, созданные при помощи ЦРУ. Часть потоков направляется на поддержку бандгрупп, действующих в Чечне. Достоверно известно, что с Арабом встречался Кхутайба, правая рука и телохранитель Гагкаева Ислама. В последнее время Гагкаев значительно активизировался, и мы считаем, что они встретились. Кроме того, прошлогодняя августовская заварушка с Грузией способствовала проникновению Араба в Россию. Тогда все бросились «душить» Грузию, оголив некоторые направления по поддержанию безопасности государства.
Вытерев салфеткой губы, Разумовский подытожил:
— Руководство хочет разоблачения Араба?
— Что-то вроде того, — ответил Игорь.
— Ясно.
Разумовского одолевали сомнения, а в голове вертелось множество вопросов, требовавших ответов. Но получит ли он их? Скорее всего, нет.
— Что со связью? — поинтересовался Сергей.
— О! — оживился Игорь. — Это интересная штука! Передатчик, замаскированный под обычный мобильный телефон. Вся суть в том, что он присоединяется к используемым конторой каналам и передает информацию шифрованным сигналом. Ну, а поскольку в Чечне наших пруд пруди, то проблем не будет. Набираешь информацию в виде сообщения и передаешь ее, включив соответствующую функцию. Но подробнее завтра специалисты расскажут.
— Интересно, — ответил Разумовский, — значит, я один буду искать суперсекретного шпиона ЦРУ?!
— Не совсем, — чуть поразмыслив, сказал Игорь, — но этого я не говорил. «Снаружи» работает сотрудник 2-й Службы совместно с сотрудниками Чеченского Управления, но они не подозревают о твоем существовании. Для них ты боевик-ваххабит, как и все остальные. Серега! Имей в виду, что ты там как в одноименном фильме — «свой среди чужих, чужой среди своих».
— С каждым часом все интереснее, — пробурчал в ответ Разумовский.
Глава 4
Чеченская Республика, с. Даттах, месяцем позже
Прохладный ветерок прокрался в комнату через открытое окно, прозрачная белая занавеска легко поддалась порыву и колыхнулась, чем разбудила спавшего почти целые сутки Разумовского. Сергей с трудом открыл глаза и осмотрелся.
Небольшая комната, в которой он находился, отличалась аскетичностью. Рядом с кроватью стоял простой, но добротно сколоченный табурет. Рядом стоял стол, накрытый нарядной белой скатертью с витиеватыми узорами. На столе играл бликами рассеивающихся солнечных лучей графин и металлический тазик с водой, на краю которого висела влажное полотенце. Единственным элементом интерьера, выбивающимся из скромной обстановки, был устилавший пол ковер.
Истрепавшаяся одежда Разумовского, аккуратно залатанная, постиранная и выглаженная, аккуратно висела на вешалке справа у входа.
Сколько времени он провел без сознания, Разумовский не знал. Переход через горный массив дорого ему стоил. Было очень тяжело пробираться к селу Даттах по незнакомой местности, в условиях строжайшей секретности, да и еще и федеральные силы видели в Сергее лишь чеченца без документов, а местные — чужака. Шел Сергей два дня — медленно, горными тропами, избегая даже маленьких чеченских аулов и стараясь не пересекаться с патрулями и разведывательными отрядами федеральных сил.
Ночью спать почти не получалось, так как спускавшийся с вершин гор холодный воздух пробирал насквозь, а разжечь костерок — даже маленький — было нельзя. Постоянно хотелось есть и пить — сухари и пара бутылок с водой не спасали. Если бы не знания, полученные в учебном центре, то Разумовский бы пропал. На исходе вторых суток Сергей, измученный и голодный, рухнул без сознания у села Даттах.
Дверь в комнату отворилась, и вошла стройная девушка, одетая в длинное закрытое платье. В руках у нее был тазик с водой. Увидев, что Сергей пришел в сознание, она покраснела от смущения и тут же выскочила.
Разумовский не знал, кто была эта девушка, похожая на ангела. Запомнились ее черные глаза, выразительные, ясные и живые.
Переодевшись, Разумовский вышел в коридор. Перед дверью на стуле сидела пожилая полная женщина.
— Проходи за стол, — сказала она по-чеченски женщина, вставая, — обед накрыт.
В зале стоял большой обеденный стол, на котором были различные блюда. Тарелка горячих чепалгаш на пару с жареными куриными потрошками источали настолько притягательный аромат, что желудок Разумовского, отвыкший за последние дни от нормальной пищи, заурчал. Сергей сел на отведенное ему место, и женщина тут же поставила перед ним тарелку и исчезла на кухне.
Пока Сергей накладывал еду, женщина, вернувшись, поставила на стол крынку с прохладной водой, тарелку домашнего сыра и свежеиспеченных лепешек. Немного погодя в дверях появилась та самая девушка, которую Сергей спугнул своим пробуждением. Опустив глаза, она тихо приблизилась к Разумовскому и, наполнив его стакан водой, так же тихо удалилась.
На пороге вновь возникла пожилая женщина и поторопила девушку.
— У нас не принято засматриваться на чужих женщин, — с легкой укоризной произнесла она.
