Владимир Колычев - Мне душу рвет чужая боль
И резко шагнул вперед, заставив Сафрона попятиться.
– Э-э, Степаныч, так ты что, никуда не уходил?
– И не надейся… Второе предупреждение у тебя, Сафрон.
– Не понял, что это за второе предупреждение?
– Он не понял, – засмеялся Круча, подмигнув Комову. – Видно, нет у него собаки… А у меня была. Гадила, сука. Я ей первое предупреждение вынес, затем второй. А в третий раз я ее просто убил… Второе предупреждение у тебя, Сафрон.
– Ну и шуточки у тебя, Степаныч… – искаженно улыбнулся авторитет.
– Шуточки не шуточки, а у тебя всего десять минут, чтобы очистить помещение…
– Э-э, Степаныч, а может, мы это, вместе? Ну, типа, на мировую… Смотри, какие цыпочки?
Девки уже поняли, в какую сторону дует ветер. Кокетливо улыбнувшись Круче, и та и другая встали в призывные позы.
Степан бескомпромиссно глянул на часы.
– Время пошло… И лебядей своих забери…
Сафрон понуро кивнул и вместе со своим выводком скрылся в дверях сауны. А Степан повел своих подчиненных в беседку.
– Ну не урод, а? – сквозь зубы процедил он, усаживаясь. – Узнал, что мы здесь будем, дорогу нам перекрыл… Частное бюро у нас, вы это слышали?
– Сам же сказал слух запустить, – усмехнулся Кулик.
– А что за новый начальник? – озадаченно спросил Комов. – Это что, утка такая?
– Утка под кроватью. А у нас – орел комнатный, – ухмыльнулся Лозовой. – И за столом. Рыцарь пера и протокола…
– Не знаю, орел он или щегол, но то, что комнатный – это да, – кивнул Степан. – Когда-то в отделе кадров работал, потом на воспитательной работе. Языком работать научился и нализал себе три звезды…
– Придется теперь Викентьеву туалетной бумагой запастись, – добавил Кулик. – Или к нам в Битово после каждого раза приезжать, чтобы Одинцов вылизывал… Не понял, это что такое?
– Вспомни про дерьмо, оно и всплывет, – хмыкнул Савельев, глядя, как во двор въезжает новенький милицейский «Форд» с мигалками.
– Новое начальство, – скривился Лозовой. – И новая метла. На которой оно летает…
– Какой летает, если оно ползать рождено, – сострил Кулик.
– Вот оно и приползло, – сказал Степан, даже не думая подниматься навстречу начальству.
Из машины вышел выхоленно-выхухоленный, начищенный и наяренный полковник лет тридцати пяти. Шитая фуражка без малейшего перекоса в сторону, погоны новенькие, без единой помятости, рубашка идеально выглажена, на брюках стрелки бритвенной остроты. Походка бодрая, близкая по своему темпу к строевой, руки – ать-два, ать-два. Глаза у мужика блестели, как у кладоискателя, нежданно-негаданно обнаружившего золото Колчака.
Золотом в данном случае был Круча и его друзья-товарищи. Но вряд ли полковник хотел обогатиться. Его можно было сравнить с алхимиком наоборот, пытающимся превратить драгоценный металл в обычный навоз.
И все-таки Степан поднялся, когда новый начальник вошел в беседку. С меланхолично-небрежным видом доложил:
– Товарищ полковник, за время вашего отсутствия в присутствии вашего присутствия не нуждались.
Полковник нахмурил брови, полыхнул начальстственным взглядом.
– Вы мне еще поговорите, подполковник!
– Ну а если это правда, что в вашем присутствии не нуждались? Так и докладываю…
– А я в ваших докладах, товарищ подполковник, не нуждаюсь.
– Тогда извините. – Круча вернулся на место, с невозмутимо-спокойным видом достал из кармана пачку сигарет.
И все остальные – воплощение скучающей флегматичности.
– Что вы здесь делаете? – басом спросил полковник.
А в ответ тишина.
– Подполковник Круча!
– Я, – выпустив густую струю дыма, отозвался Степан.
– Почему молчите? Я спрашиваю, отвечайте!
– Так вы ж в моих докладах не нуждаетесь!
– Не нуждаюсь. Потому что знаю, что вы здесь делаете. В баньку приехали. Как бандиты.
– Где бандиты?.. Это не бандит. Это предприимчивый гражданин. То есть бизнесмен. Зовут Алексей, фамилия Сафронов…
Полковник не видел подходившего к беседке Сафрона, уже успевшего одеться и в срочном порядке эвакуироваться из сауны.
– Зря вы его бандитом назвали, – сказал Степан так, чтобы Сафрон это видел. – Он вас теперь по судам затаскает…
– По судам? – словно прицеливаясь, сощурился Сафрон.
Он смотрел на полковника, как будто видел его насквозь. Что-то прикинул в уме, глянул на Степана. Было видно, что на его весах Круча значительно перевешивал по своей ценности нового начальника.
– Могу и по судам затаскать, товарищ гражданин полковник, – усмехнулся он, пренебрежительно глядя на расфуфыренного щеголя. – Как ваша фамилия?
– Одинцов… Полковник Одинцов… Что?! Я еще должен перед вами отчитываться? – вспылил начальник.
– Ну, вы же назвали меня бандитом, должен же я знать, на кого жаловаться…
– Жаловаться? На меня? Думаете, я не знаю, кто такой Сафрон?
– А кто такой Сафрон? – удивился Степан. – Здесь нет никакого Сафрона. Здесь только гражданин Сафронов…
– А он меня по кличке, – изобразив обиду, хмыкнул Сафрон. – Как будто я собака какая-то… Не, мне точно придется обратиться в суд о защите гражданской чести и достоинства.
– И думаете, я вас испугаюсь? – нахраписто, но с внутренней неуверенностью спросил Одинцов.
– А зачем меня бояться? Я человек исключительно мирного нрава. Да я мухи не обижу… Ну а если обижу, то исключительно через суд… А вы, значит, наш новый начальник ОВД?
– А вы не ерничайте, гражданин Сафронов! Думаете, я не найду на вас управу? Найду!
– Ух ты! Аж в жар бросило, как страшно… – ухмыльнулся авторитет. – Вы уж больше не пугайте меня, товарищ полковник. А то я натура очень тонкая, могу и обидеться…
– Я вас не задерживаю, гражданин Сафронов! – багровея, гаркнул полковник.
И, метнув молнию в сторону своих подчиненных, гневно заорал:
– Встать! Смирно!
Если бы не Круча, все бы так и остались сидеть. Но Степан не захотел обострять ситуацию. Поднялся он медленно, с достоинством, окатив полковника презрительным взглядом. И от комментария не удержался:
– Бей своих, чтобы чужие боялись… И не надо кричать, товарищ полковник. Здесь глухих нет…
Сафрон собрался уходить, даже повернулся к полковнику спиной. Но вдруг остановился, повернулся к нему и, предрекая, сказал:
– Не-а, не будет у тебя каши, полковник. Жижа будет, а жижей захлебнуться можно…
– Вас, гражданин Сафронов, не спрашивают! – рыкнул ему вслед Одинцов.
И снова переключился на Кручу.
– Каков поп, таков приход! – выдал он.
– Это вы о чем? – окатил его насмешливым взглядом Степан.
– Развели здесь анархию!
– Это не анархия, – покачал головой Круча. – Это организованная преступность.
– Вот я и говорю, что развели!.. Ничего, я наведу здесь порядок!
– Неплохо начали, товарищ полковник. Агентов уже вербовать начали. Сколько у вас уже стукачей, один-два?
– Не стукачей, а ответственных работников, которым не безразлична честь мундира… Почему вы в гражданке?
– Ну, вообще-то, я в отпуске…
– А вы, товарищ майор? – обращаясь к Кулику, спросил Одинцов.
– Так я это, рапорт написал, на понижение. Старшим оперуполномоченным к товарищу подполковнику пойду.
– И я рапорт написал, – сказал Савельев. – Чтобы как раньше, подполковник Круча – начальник уголовного розыска, а мне с ним и в операх неплохо…
– А вы разве мой рапорт не читали? – удивленно спросил Лозовой. – Тоже простым оперативником хочу быть. Родине служить и уголовному розыску. А что, нельзя?
– Это что, протест? – раздувая щеки, грозно спросил Одинцов.
– Нет, оперативная необходимость, – покачал головой Комов. – Преступность в городе распоясалась. Стреляют, убивают. Надо эти авгиевы конюшни расчищать…
– А ты кто, Геракл?
– Нет, майор Комов. Но могу и за Геракла, если подполковник Круча скажет…
– Ладно, пусть будет по-вашему! – недобро улыбнулся Одинцов. – Для начала – всем по служебному несоответствию. И всех в уголовный розыск, операми!
– Тогда я завтра из отпуска выхожу, хорошо? – насмешливо спросил Круча.
– И завтра со всем этим… Со всеми этими… С вашими подчиненными – ко мне!..
Не в силах сдержать ярость, полковник вышел из беседки и направился к своей машине.
– Я вам еще покажу! – донеслось издалека.
– Не надо нам ничего показывать, – угрюмо усмехнулся Лозовой. – Сафрон уже со своими телками был, у них туники короткие, они нам все уже показали…
– И все равно покажет… Только непонятно, кому. Как это, со всеми этими?.. Он что, за быдло нас держит? – оскорбленно спросил Савельев.
– Выходит, что да… Но больше с ним лаяться не будем. Не стоит усугублять ситуацию. Время расставит все по своим местам…
– А мне, например, надоело быть начальником криминальной милиции. Я б в оперуполномоченные пошел, пусть меня возьмут…
Федот очень хотел, чтобы слова его звучали искренне. Но все же сквозила в них тоска… Попался бы ему в руки Артур, он бы, не задумываясь, пустил его в расход, чтобы он больше никогда не мутил воду и не перемешивал фигуры на шахматной доске…
