Леонид Влодавец - Фартовые ребята
— Вы как партизаны, — произнесла Райка, с опаской поглядывая на автомат в Юлькиных руках.
— Это не мы такие, это жизнь такая… — ответила Юлька довольно суровым голосом. — Ты кого привел, Олег?
— Домработницу, — произнес Механик. — У этой девушки напряги с нехорошими людьми, понимаешь?
— А где они?
— Удалились в страну Тю-тю. А машину подарили, пожалуй, не хуже «Чероки». В общем, кисулька, давай-ка садись в нашу обновку. Надо Рае помочь к нам переехать. Срочно!
Юлька уселась на законное «штурманское» место, нагретое Райкой, а «домработнице», которой этот новый титул пришелся не очень по душе, пришлось пересесть к ним за спины.
Ехали, в основном, молча. Механик размышлял над тем, что не было у бабы заботы и купила порося. Под «бабой» в данном контексте подразумевался он сам, а под «поросем» — Райка. Опять поддался чувствам, а не разуму. С Юлькой уже сжились, а тут нечто новое. И не девчонка с ветерком в голове, а тертая жизнью, но притом все-таки довольно молодая баба. Даже если учесть, что она сейчас не подштукатурена, смотрится много моложе, чем на 36 лет. Конечно, в теле уже, но все-таки стройная. К ее годам средняя русская баба, особенно деревенская, уже с трудом в дверь проходит. Сейчас, конечно, под влиянием всех страхов и впечатлений, она будет более-менее покладистой, а что дальше? И Юлька, которая Механику перечить не привыкла, тоже может свой сибирский характер показать. Даже если все сексуальные проблемы преодолеть — а как это сделать, хрен поймешь! — останутся всякие бытовые. Те, которые запросто образуются между невесткой и свекровью, между мачехой и падчерицей, между старшей сестрой и младшей и даже между дочкой и ее родной мамой. Мужики гораздо реже противятся авторитету старшего. Если он сильнее, умнее, тверже характером и опытнее, а младший при этом не упертый дурак, то проблем обычно не бывает. У баб все сложнее, они те самые кошки, которые ходят, где вздумается, и гуляют сами по себе. Каждая попытка старшей утвердить свой авторитет вызывает отпор младшей, и большой базар может возникнуть по самому пустому поводу: из-за того, что одной не нравятся духи другой, из-за того, что в котлеты положили меньше (или больше) чеснока, чем нужно, из-за того, что кто-то вякнул, будто такое платье в этом возрасте уже (или еще) не носят и еще из-за тысячи разных поводов. В результате старшая на всю жизнь останется для младшей «старой каргой», а младшая для старшей — «молокосоской». Конечно, далеко не всегда и не везде, но, увы, это явление массовое. Механик это хорошо знал, хотя в ситуацию, подобную нынешней, еще ни разу не попадал.
Да, будь они одного возраста — проблем было бы поменьше. Может, нашлись бы общие интересы, подружились как-нибудь, и все удалось бы утрясти. Даже секс, может быть. А тут 23 и 36!
Но самое главное — Механик ощущал свое полное бессилие утихомирить их, если они вдруг сцепятся. Он их даже растащить не сумеет, они же здоровенные обе. То есть, может, для таких мужиков, как те, которых Механик сегодня пострелял, они и нешибко сильные, но для него, недомерка, — настоящие лосихи. Отшвырнут и не заметят. Дохлый ведь он, если по большому счету. Вся его сила — в умении стрелять, резать, бить кастетом, метать сюрикены, взрывать. А попадет ему кулаком какой-нибудь средневес — и хана наступит. Но не будет же он этих дур пистолетом стращать, если что? Тем более если ссора выйдет из-за того, кто чьим полотенцем утерся…
Между тем впереди уже маячили огоньки села Самсоново. Тот поворот в горку, которым воспользовался Шкворень, остался позади.
Райка сказала, когда «Мицубиси» миновал поворот:
— Эти-то гады здесь заезжали. А этой дорогой только на тракторах забираются. С другой стороны удобнее. Через село проедем.
— Рассветет скоро, — заметила Юлька.
— Ничего, ГАИ здесь нет пока.
Прокатились через село. На улице еще не было ни души, но во многих домах уже свет горел, народ по хозяйству хлопотать начинал, скотиной занимался. Над сельсоветом (черт его знает, как он теперь назывался, управа или администрация) ветер трепал трехцветный флажок, освещенный тусклым фонарем с покосившегося столба.
Когда миновали последние дома села, асфальтовая дорога пошла прямо, куда-то в недальний лес, а Райка указала поворот направо.
Если б покойные Брынь или Шкворень здесь присутствовали, то запросто согласились с Райкиным мнением. «Мицубиси» легко забрался вверх по заметно более пологой и сухой дорожке и вкатил на единственную улицу Стожков. Его и собаки не облаяли.
— Здесь, — сказала Райка и шмыгнула носом. Не от простуды, а от слез. Не хотелось ей отсюда съезжать, ни насовсем, ни даже на короткое время. Механик тоже почуял какую-то жалость. Дом, конечно, был не новый, но крепенький. Поленница, пожалуй, на три зимы вперед уложена, с запасом. Забор аккуратно смотрелся даже после зимы, все рамы, беленные в прошлом году, тоже хорошо смотрелись. И терраска, и крылечко — все аккуратно гляделось. Внутри, правда, порядка поменьше было. На столе стояла пустая бутылка, стаканчики, остатки закуски. Кровать тоже незаправленной осталась.
— Ладно тебе хлюпать! — упредил Механик Райкины стенания. — Говори по-быстрому, что надо отсюда забирать, у нас времени не вагон.
Для начала похватали то, что было вроде бы самым ценным. То есть телик, видак, видеокамеру, машинку швейную. Холодильник в джип не влез, и его оставили. Но все продукты из него спихнули в ту самую хозяйственную сумку, с которой Райка уезжала из дому, переживая за то, что у нее в ресторане было припрятано. Потом Райка еще пару сумок вытащила с какими-то тряпками. Чемодан с посудой приволокла. Матрасы свернула в трубку, два ковра. Одеяла, подушки, еще чего-то. Все это наскоро спровадили в джип, отчего он стал похож на передвижную барахолку. Места в салоне осталось только на то, чтоб самой Райке усесться. Затем Механик дал газ, и «Мицубиси» покатил обратно.
— А куда это шоссе идет? — спросил Механик, когда подъезжали к повороту на асфальт. Спросил, главным образом, для того, чтоб отвлечь Райку от грустных мыслей.
— Считай, что в никуда, — криво усмехнулась она, — к «призраку коммунизма».
— Не понял… — наморщил лоб Механик, и даже притормозил.
— Вообще-то, — пояснила Райка, — эту дорогу к спецпоселку строили. Для областного начальства. Километров пятнадцать отсюда. Хорошие дачи ставили, кирпичные, в два-три этажа. Многие почти совсем достроили, только отделать внутри осталось. Только в 1986 году, когда Чернобыль взорвался, туда облако село. Так все и бросили, в этом «пятне». В общем, там теперь город-призрак. Хорошие дома стоят, а людей нет.
— Не разворовали его? — поинтересовался Механик.
— А чего воровать-то? Кирпич с радиацией? А вещей там никаких не было, да и были бы — никто не взял бы. Городские про него сейчас и не знают, а из наших, местных, никто туда не ходит. Дураков нет. И отсюда-то уже почти все смотались. Бабки и дедки жизни доживают, пьянь беспробудная да я, дура безмужняя. Э, ты что офигел?! Куда поворачиваешь?!
— Не боись, — сказал Механик, — я только поглядеть хочу. По коммунизму чуток соскучился.
— Я там жить не буду! Лучше застрели!
— Не базарь, тетка! — прорычал Механик. — Сказал же: погляжу — и назад.
— Да там и не проехать вообще! — проворчала Райка. — Дорогу бетонными блоками заложили, мост разобрали.
— Ну, докуда можно, дотуда и доеду.
— Там знак будет. У нас его «вентилятором» зовут. На желтом фоне красный кружок, а вокруг него — не то лепестки, не то лопасти. Так вот за ним — уже зараза начинается.
— Ну да, — сказал Механик скептически, — прямо от столба. Перед ним чисто, а сразу за ним — радиация.
— Может, она и здесь есть? — опасливо спросила Юлька.
— Сколько угодно, — хмыкнул Механик. — Радиация везде есть. Вопрос только в том, сколько ее и какое время по ней ходишь. Не бойся, ежели будет действительно много, не полезем.
— А как ты узнаешь-то?
— Приборчик у меня есть. Возьми рюкзачок, погляди в кармашек. Он там лежал.
— Ты что, загодя знал, что ли? — удивилась Юлька.
— Нет, просто область здесь такая, что пятен этих полным-полно. Я ведь, между прочим, и «коровники» проверил.
— Ну и что?
— Да как тебе сказать… — Механику не хотелось нагонять на баб лишнего страху. — Года два прожить можно. А потом уже лишку будет.
Юлька тем временем выудила прибор, немного похожий по форме и размерам на электронную игрушку «Тетрис», очень популярную в начале 90-х годов среди городской молодежи, но потом как-то приевшуюся. Только окошко было косое, овальное, под которым, тоже наискось, размещались два рычажка и между ними большая кнопка. А ниже была опять-таки косая надпись «дозиметр-радиометр». В правом верхнем углу, над окошком-табло, стояло название прибора «ЭКО-1».
