Сергей Зверев - Морской охотник
— Батискаф опускается. Начинаю выход на цель.
На большой монитор, находящийся в середине главного пульта, сейчас транслировались изображения с видеокамеры, установленной на батискафе. Качество изображения было отличным — японская техника в очередной раз оказалась на высоте.
— Вот она, — эти слова одновременно произнесли два человека: оператор батискафа и Яманиси, увидевший лодку на экране.
Это в самом деле была она. Огромная черная туша, лежащая на боку. Яманиси узнал бы ее из тысячи — столько фотографий пересмотрел, готовясь к этому моменту. В некоторых местах с бортов лодки осыпалась краска, там она проржавела чуть ли не насквозь. Боевая рубка была полностью разворочена — не иначе именно туда попала вражеская бомба.
— Нужно осмотреть ее со всех сторон, — приказал Яманиси. Сейчас больше всего его интересовал главный люк. Если окажется так, что лодка лежит на нем, то ее придется поднимать или как минимум переворачивать. Необходимая техника у него на корабле есть, но времени на это придется потратить очень много.
Однако Яманиси повезло. Главный люк оказался с другой стороны. Правда, он был наглухо задраен.
— Попытайся открыть люк, — велел оператору Яманиси.
Японец кивнул. Задача была сложной, но, в принципе, выполнимой. Батискаф был оснащен различным оборудованием для ведения подводных работ, в числе которого был и резак.
Первая попытка оказалась неудачной. Вторая — тоже. В третий раз резак начал вгрызаться в сталь довольно уверенно, но в середине процесса оператор его отключил.
— Почему остановился? — спросил Яманиси.
— Слишком толстая сталь. Этот резак ее не возьмет, только сломаем его зря. Нужно сменить манипуляторы.
— Так поднимай батискаф и меняй!
— Да, Яманиси-сан.
В этот момент в дверь каюты постучали.
— Да?! — раздраженно отозвался Яманиси.
— Яманиси-сан, русский катер вышел на связь.
Требуют вас.
«Так я и знал, — подумал Яманиси, выходя из каюты. — В самый важный момент!»
Вячеслав Селезнев, стоя у своей рации, ожидал ответа японцев. Чтобы зря не терять времени, он внимательно рассматривал корабль в бинокль. От глаз пограничника не укрылась возня с роботом-батискафом. Разумеется, это вполне соответствовало заявленной цели экспедиции — поискам морской коровы.
Но… Селезнев жил на Командорских островах уже не первый год. И он прекрасно знал, что морские млекопитающие — котики, моржи, каланы — в такую неспокойную погоду предпочитают отсиживаться на берегу. А ведь стеллерова корова, насколько понимал Селезнев, не очень сильно отличается от них. Так что время японцами для научных изысканий было выбрано весьма странное. Неужели ученые, посвятившие всю свою жизнь исследованию морской фауны, настолько плохо знают о повадках тех, кого собираются изучать? В это слабо верилось. К тому же и район для исследований японцы выбрали подозрительный. Селезнев знал, что именно в этом квадрате еще со времен Второй мировой войны лежит затопленная подводная лодка. Он никогда ею особенно не интересовался, но о том, что она здесь есть, знал.
Гидролокатор пограничников был не таким современным и мощным, как у японцев, но двадцать метров — глубина небольшая. Приказав одному из пограничников проверить прибором окрестности, Селезнев почти сразу получил результат — японский корабль стоит аккурат над затопленной подлодкой.
Все это в сочетании со словами Полундры, которые Селезнев прекрасно помнил, и заставило каплея выйти на связь с японцами.
— Господин Селезнев, я вас слушаю, — раздался из рации голос Яманиси. — Вы меня слышите? Прием.
— Я вас слышу, — отозвался Селезнев. — Господин Яманиси, я смотрю, вы начали работу?
— Да.
— По-моему, сейчас не очень подходящее время.
Волны большие, все морские звери попрятались.
— Господин Селезнев, поверьте, нам, ученым, виднее, как проводить исследования. Ведь я не учу вас, как охранять границу?
— И правильно. Границу я буду охранять как умею.
Например, сейчас я хотел бы подняться на борт вашего судна.
— Но зачем?
— А как же японское гостеприимство, о котором вы нам столько рассказывали? — с притворным разочарованием сказал Селезнев. — Или вам есть что скрывать, господин Яманиси?
— Нет, конечно! — отозвался Яманиси, мысленно призвав на голову русского все самые страшные проклятья, какие только знал. — Поднимайтесь на борт в любое время.
— Я бы хотел сейчас, — сказал Селезнев.
— Никаких проблем.
Состыковать корабли оказалось очень трудно. Уже довольно высокие волны так и норовили или отбросить их друг от друга, или, наоборот, с силой столкнуть. Однако рулевой у пограничников был опытный, и с третьей попытки катер успешно пришвартовался к японскому судну.
— Ребята, двое со мной, — приказал Селезнев пограничникам. — Оружие возьмите.
— Товарищ капитан-лейтенант, а что… — начал мичман Леха Калинин.
— Не знаю! — перебил его Селезнев. — Просто на всякий случай.
Через минуту пограничники оказались на палубе японского корабля. Навстречу им вышел Яманиси.
— Второй раз за сегодня вы у нас в гостях, господин Селезнев, — натянуто улыбнувшись, сказал японец. — Боюсь, мы уже вам надоели.
— Пока нет, — коротко ответил каплей. — Господин Яманиси, наши гидролокаторы зафиксировали в районе ваших изысканий затопленное судно. Вы должны немедленно покинуть этот район.
— Ах, вы об этом, — спокойно и чуть грустно сказал Яманиси. Он один знал, чего стоил ему этот тон, когда единственным и самым сильным желанием было вцепиться русскому в глотку. — Может быть, когда вы увидите это судно, вы отмените свой приказ.
— Как же это я его увижу? — удивленно спросил пограничник.
— Попрошу в каюту, — Яманиси сделал широкий приглашающий жест. — Там вы все узнаете.
Японец прошел в дверь и двинулся по коридору.
Пограничники последовали за ним. Селезнев настороженно оборачивался, но все было тихо и мирно.
Яманиси привел каплея и его подчиненных в каюту, где находился монитор и пульт управления роботом-батискафом.
— Прокрути еще раз пленку, — сказал он оператору. — Посмотрите, — теперь Яманиси обращался уже к русским.
Селезнев внимательно посмотрел на экран, на котором как раз сейчас появилась подлодка.
— Да, — грустным голосом сказал Яманиси, — мы случайно обнаружили это судно. Это подводная лодка времен Второй мировой войны. Но главное, что это японская подводная лодка.
— Да? — с легким недоверием в голосе спросил Селезнев.
— Это совершенно точно, — кивнул Яманиси. — Я интересовался историей своей страны и знаю, о чем говорю. Это субмарина класса «1-400». Если вы хотите, я могу принести вам справочники, где она подробно описана. Вы узнаете ее.
— Не надо, — махнул рукой Селезнев. — Я и так вам верю.
— Наш долг перед страной, перед всеми, кто по гиб в войну, перед их потомками узнать хотя бы бортовой номер этой субмарины, — торжественным и печальным голосом сказал Яманиси. — Дети и внуки японских подводников должны знать, как погибли их предки. Ведь, может быть, до сих пор они во всех архивах значатся как пропавшие без вести. А у нас, в Японии, это значит подозрение в дезертирстве. Мы обязаны отвести от этих моряков всяческие подозрения.
— Хм… Пожалуй, вы правы, — Селезневу слова Яманиси показались вполне искренними, но кое-какие подозрения все же оставались. Уж больно легко японцы нашли эту подлодку. Как по ниточке пришли!
Плохо верится в случайность. Однако гнать их отсюда пока не стоит. Память о павших — дело святое.
«Ладно, пусть устанавливают бортовой номер, пусть что хотят делают, — подумал Селезнев. — Но я с ребятами пока здесь побуду. Посмотрю, что у них и как».
Об этом своем решении Селезнев немедленно сообщил Яманиси. Японец вежливо улыбнулся и сказал, что всегда рад гостям. Истинных его эмоций на бесстрастном восточном лице прочитать было нельзя, И хорошо — иначе Селезневу сразу пришлось бы дать команду своим подчиненным открывать огонь на поражение.
Глава 25
Полундра и Джейк Меллинг сидели в будке, сделанной Селезневыми для хранения инструментов.
Здесь все же было не так холодно, как снаружи. Они уже полностью осмотрели отремонтированный Селезневыми катер, он был исправен и готов к отплытию в любую секунду. Но прежде чем выходить в море, нужно было дождаться Витьки с новостями.
Спать ни тому, ни другому не хотелось — виной тому, видимо, был адреналин. К тому же в любой момент мог появиться мальчишка, и тогда, возможно, придется немедленно отплывать.
— Бедный парень, — нарушил молчание Меллинг. — Я за один раз чуть не умер, а ему три раза туда-обратно бегать.
— Ему-то не восемьдесят лет, — отозвался Полундра.
Некоторое время бывшие моряки провели в молчании. Потом Меллинг спросил:
