Сергей Зверев - Гаити вздрогнет еще раз!
— Да, конечно.
— Прямо сейчас и приходите, я пирог испеку…
— Ой, нет, я сейчас не могу, — торопливо проговорила девушка на том конце провода. — Я занята. Как только освобожусь, обязательно зайду.
Анна Тимофеевна хотела сказать, что ждет ее в любой день, но в трубке уже звучали короткие гудки отбоя.
Включив свет в прихожей, женщина поставила сумки на пол, сняла пальто и собралась было повесить его на вешалку и вдруг замерла. На крючке, который утром был пуст, висел Володин камуфлированный бушлат. Анна Тимофеевна опустила взгляд вниз, где на стойке стояли армейские ботинки сына. Из-под них на пол натекла небольшая грязноватая лужа талого снега.
— Батюшки! — ахнула Локис, — Володенька приехал. А у меня ничего не готово…
Обычно дожидаясь сына, она каждый день готовила что-нибудь вкусненькое для него. Володя приезжал всегда так же внезапно, как и уезжал. И хотя он утверждал, что на полигоне их кормят, как поросят к Рождеству, на убой, не было случая, чтобы он отказался от еды.
Торопливо повесив пальто, женщина, забыв от волнения разуться, прошла в комнату сына. Володя спал на своей кровати, не раздевшись и не разобрав постель. Лицо было уставшим, загорелым и сосредоточенным. Рядом стояла его спортивная или, как он сам ее называл, командировочная сумка. Анна Тимофеевна нагнулась, чтобы убрать ее, и вдруг увидела какую-то бумажку. Подобрав ее, она поднесла находку к подслеповатым глазам. Это была фотография молодой и даже милой девушки. На обороте мать увидела надпись. Сначала не по-русски, а ниже каким-то корявым, почти детским почерком было выведено: «Уолодья! Я не шпионка, я жюрналыстка. Твой Джени. 2010, февраль, Гаити».
— Какое еще Гаити? — удивленно пробормотала Анна Тимофеевна. — При чем здесь Гаити?
Впрочем, долго думать об этом ей было некогда. Надо было идти готовить ужин. А может, и завтрак. Сын все-таки из командировки вернулся…
