Сергей Самаров - Оплавленный орден
– Серьезно побил хоть?
– С ним несерьезно нельзя было. Свалишь его несерьезно, он не вовремя в сознание придет, вцепится, когда его обыскивать будешь, и не отцепится, пока снова бить не начнешь. А хватка у него, кстати, борцовская. Наверное, все же борец. Может быть, из боевого самбо.
– Сломал что-нибудь?
– Нос у него и без меня был сломан. Может быть, и не один раз. Я головой по носу попал, только добавил. Вызывал болевые ощущения, чтобы сопротивление сломить [31] . Челюсть сломал точно. Плавающие ребра справа и слева сломал. Бил туда. Некоторое время дышать ему будет сложно. В остальном все нормально. Выживет.
– А что, мужик в самом деле крепкий?
– Не то слово. Рост, видимо, чуть меньше ста девяносто. Вес больше центнера. И жира, кажется, на мышцах не просматривается. Машина, а не человек. Но и машины, случается, ломаются.
– А машину, значит, ты угонять не стал? Если хороший автомобиль, можно было бы ее и угнать. Нам в отряде собственный транспорт тоже нужен.
– Нет. Это не та машина, что нам нужна. Только карманы вычистил и прихватил с собой пакет с обрезками меди. Там и листовая медь, и проволока. Бомжи за цветными металлами всегда охотятся. Они такое не упустят. Пакет в машине валяется. Принести?
– Оставь Ахунду Гафуровичу. Пусть он в лом сдаст.
– Я так и предполагал. Пусть сдаст.
– Он сам не лез в дело?
– Рвался. Я запретил. Просил пистолет ему оставить. Конечно же, не оставил.
– Ты с пистолетом ездил?
– На случай, если менты остановят до того, как я переодеться успею.
– Стал бы по полицейским стрелять? – удивился Виталий Владиславович.
– Разве обязательно стрелять, товарищ подполковник? Я не люблю много крови проливать. Можно только показать пистолет и отобрать у ментов оружие и средства связи. И ключи от машин. И пусть себе безоружными загорают. Бандиты же на них не каждую минуту наезжают. Можно было бы надеяться, что с ними все обошлось бы, – улыбнулся Логвинов.
– Резонно… – Устюжанин вывалил на стол содержимое пакета…
* * *Стянутую несколькими тонкими резинками толстую пачку стодолларовых купюр Виталий Владиславович равнодушно сунул в ящик стола:
– Пересчитывал?
– Обязательно. Ровно пять тысяч сто долларов. Пятьдесят одна купюра. Мелких баксов там нет. У меня вообще сложилось впечатление, что он собирался с кем-то за что-то расплачиваться. Доллары лежали отдельно от российских денег, в другом кармане.
– Или с ним кто-то рассчитался, – предположил подполковник. – Скажем, за гранаты «Герострат». Хотя это едва ли. Сумма никакая. Если только он поштучно их продавал. Хотя бы те четыре штуки. По тысяче двести пятьдесят. Для пробы. Испытание товара. И сто баксов за какие-то услуги. Или просто при подсчете ошиблись.
– Про какие четыре гранаты идет речь, товарищ подполковник? – не понял Логвинов. – Где-то четыре гранаты выплыли?
Виталий Владиславович кивнул и поделился информацией, полученной от командующего.
– Азербайджанские спецслужбы? – задумался Логвинов. – А что, вполне возможно, что за плечами у Урзаева подготовка спецслужб. Когда-то в КГБ тоже были инструктора. По крайней мере, «Альфу» и «Вымпел» неплохо, я слышал, «рукопашке» обучили. Факт известный.
– Бывшие бойцы «Альфы» и «Вымпела» все под присмотром. Но и кроме них есть кому нам противостоять. Как думаешь, этот парень может оказаться в прошлом сотрудником ПГУ? [32]
– У меня пока нет данных, чтобы так думать. Но предположить или даже просто допустить я имею право все. И я предполагаю, что бывшие сотрудники ПГУ просто так на улице не валяются, по крайней мере не за каждым углом, да и в бомжах редко ходят. Разведчик – профессия высококвалифицированная и всегда востребованная, в любой стране. Но у меня есть основания предполагать, что Урзаев не простой человек с улицы. Допускаю, он бывший спортсмен и просто имеет хорошую спортивную подготовку. Но что-то мне говорит, что его спортивная подготовка – это лишь один из элементов его основной подготовки, как профессионала. Вот затрудняюсь сказать, профессионала в какой области.
Устюжанин раскрыл на столе личное дело Урзаева, переданное из МЧС в ФСБ республики, там отсканированное и распечатанное. Но множительная техника, как известно, никогда не добавляет качества. Так, на небольшой фотографии, не только плохо отсканированной, но еще и с полосами распечатанной, трудно было рассмотреть лицо так, чтобы понять хотя бы приблизительно характер человека. Да что там, даже возраст по такой фотографии определить сложно. Тем более что фотография наверняка многолетней давности, и изменения во внешности, наверное, произошли значительные. Виталий Владиславович передвинул личное дело ближе к старшему лейтенанту Логвинову.
– Узнаешь его по этой фотографии?
– Можно с одинаковой уверенностью, товарищ подполковник, говорить, что это его фотография и моя тоже. С самим Урзаевым сходство такое же, как со мной. Если само личное дело состряпано по тому же принципу, оно мало в чем нам поможет.
– Да, это так. Но запрос в ФСБ отправить следует. У них наверняка остались данные на всех бывших офицеров ПГУ. Пусть поищут там Урзаева. Если, конечно, он фамилию не сменил. Офицеры ПГУ, слышал я, имели по несколько почти официальных фамилий. И несколько паспортов. Мне, помнится, рассказывали про одного, который одновременно трех официальных жен имел. С каждой брак был зарегистрирован по отдельному паспорту. Любвеобильный офицер оказался. Когда все выяснилось, ему не дали очередное звание, по партийной линии выговор влепили, а он никак не мог выбрать, с какой из жен должен жить. Скандал случился… Но не будем на чужие скандалы отвлекаться. Нам своих хватает.
Пока Логвинов вроде бы и не слишком внимательно начал читать досье на Урзаева, Виталий Владиславович стал рассматривать все остальное, что выгреб Логвинов из карманов пострадавшего водителя. Рассмотрел три пластиковые банковские карточки, отложил в сторону. Проверил содержимое бумажника. Просмотрел список абонентов в сотовом, но знакомых имен, кроме полковника Исмаилова, не нашел.
– А здесь у нас с тобой прокол вышел.
– В каком смысле?
– Мобильник под контролем управления космической разведки ГРУ. А мы его реквизировали. И он теперь будет любым другим телефоном пользоваться, а мы прослушать не сможем.
– Я не в курсе контроля был, товарищ подполковник.
– Да, моя вина, не продумал. Надо как-то возвращать…
Взгляд подполковника упал на пуговицу, вывалившуюся из пластикового пакета. Обыкновенную армейскую пуговицу, но эту подполковник узнал сразу. Вспомнился бушлат Исмаилова. Рука сама собой потянулась к собственному сотовому телефону. Но он сам зазвонил.
– Надо же… Легок на помине. А я ему звонить собрался. Наверное, по поводу твоего визита к Урзаеву. Больше у него причин звонить нет…
– Кто там, товарищ подполковник? – подняв глаза от распечатки, которую читал, спросил Логвинов.
– Исмаилов, – сообщил Устюжанин и нажал кнопку соединения.
– Виталий Владиславович, это Исмаилов.
– Слушаю вас, товарищ полковник. Вы все еще на службе?
– Нет. Я уже давно дома, ужинать собираюсь. Собирался то есть. Но аппетит пропал. А я вспомнил, что обещал вам о всяких странностях сообщать. У нас опять новости.
– Снова пуговицу у вас оторвали? – Устюжанин повертел перед глазами пуговицу из кармана Урзаева, рассматривая ее. На петле даже нитки сохранились, крепко обтягивающие крепкую проволоку самой петли. Вырывали старательно и с силой.
– Нет. Пуговицы вроде бы все на месте.
– Вы уверены?
– Кажется…
– Можете сейчас бушлат посмотреть?
– Конечно. Он на вешалке. А что случилось с пуговицей? Еще у кого-то оторвали?
Полковник, видимо, прошел к вешалке.
– Нет. Ничего не случилось. Просто мысли гуляют в голове.
– На месте все пуговицы, – сообщил Исмаилов.
– И то хорошо, – согласился Устюжанин. – Тогда что же произошло? Я слушаю…
Глава шестнадцатая
Исмаилов прокашлялся в трубку аккуратно, как кашляют в кулак, но Устюжанин поморщился, словно Исмаилов напрямую ему в ухо кашлял. И, только горло прочистив, полковник сообщил:
– У водителя моего серьезные неприятности.
– Машину угнали? – предположил Устюжанин.
– Хотели угнать. Не служебную, а его, личную. Ему наследство досталось недавно. Родственник богатый умер. Завещал ему кое-что. Он на эти деньги машину купил. Еще и поездить не успел. Забрался кто-то к нему в гараж. Уже и уехать готов был, осталось только ворота распахнуть – и поминай как звали, да тут сам Урзаев вовремя появился. Неопытный, видимо, вор был. Не отследил, когда хозяина дома не бывает. Наобум полез, и без разведки, и без наводки. И рисковал нарваться. У Урзаева характер тяжелый, а кулаки еще тяжелее. А пускать их в ход он любит и умеет. Зря, что ли, детишек тренирует по рукопашному бою.
