Сергей Самаров - Особо секретное оружие
– Вопросы всегда есть... Что предпринимать в случае, если...
Начинается обычное обсуждение вариантов...
* * *Майору Сохно как индивидуально сильному и опытному в боевом плане офицеру Согрин выделяет наиболее слабое, на взгляд армейского командира, звено – ОМОН во главе с подполковником Лопухиным. При этом без стеснения ставит майора старшим группы. Подполковника это не смущает, поскольку он понимает разницу в уровне специальной подготовки. Вообще ОМОН бывает хорош при других условиях, когда следует проводить задержание или блокировку. В условиях полевого поиска Сохно предпочел бы даже простых солдат спецназа ГРУ. Но он тоже понимает обстановку, вздыхает, оглядывает свою команду и рукой дает направление парням в грязно-серых камуфляжках, так отличающихся от армейских грязно-зеленых.
– Поехали... Без троп, прямиком. Место поиска я покажу...
Но сначала он показывает класс подъема по крутому склону. Со стороны даже кажется, что он порой бежит. Но Сохно давно научился такому способу подъема, когда все движение состоит из серий толчков о различные точки опоры. Так при соответствующей тренированности общая нагрузка при подъеме получается менее значительная, чем при традиционном методическом движении и выполнении монотонных движений. А скорость при этом возрастает втрое. Омоновцы попытались успеть за своим командиром группы, однако повторить способ передвижения никто не сумел.
– Как это ты так бегаешь? – переводя дыхание, спрашивает подполковник Лопухин, когда поднимается к Сохно, уже отдыхающему на верхней тропе, устроившись на камне, повторяющем очертаниями большое кресло, хотя и не имеющем положенной креслу мягкости. Сохно даже ногу на ногу умудрился закинуть.
– Для этого специальная тренировка нужна. На досуге покажу, если курить бросишь...
Лопухин вздыхает и вытаскивает из кармана пачку сигарет. Он и перед началом подъема одну за другой пару выкурил и сейчас желает задохнуться еще больше.
– Значит, не покажу... – не грозит и не рассуждает Сохно, а констатирует состоявшийся факт. Он искреннее не понимает, как можно курить при такой работе. ОМОН – это почти спецназ. Нагрузки бывают соответствующие. И курящему их выдержать сложно.
– Мне покажешь... – говорит майор-омоновец. – Я не курю.
Сохно кивает и осматривает группу, прикидывая, сколько времени им понадобится на отдых после подъема. Солдат спецназа он погнал бы в поиск сразу, без отдыха. Здесь парни постарше. Этим перевести дыхание необходимо.
– Задача простая... – дает он вводную. – Проходим по тропе пятьсот метров. Там начинается наш участок поиска. На каждого по пять метров коридора. Только подниматься уже будем медленно. Тщательный осмотр...
* * *Кордебалет ведет группу солдат. Еще не добрались до своего участка осмотра, преодолели только две трети дороги. И один из солдат замечает наблюдателя.
– Товарищ майор, – шепчет он, – от меня на тринадцать часов... На обрыве... Наблюдатель...
Майор смотрит чуть-чуть в другую сторону. Но видит именно то, что ему видеть следует.
– Я «Танцор»! Всем внимание! От меня на тринадцать часов посторонний человек. Предполагается, что это наблюдатель противника. Обратите внимание... Обрыв...
– Их двое... – шепчет другой солдат. – С биноклем...
– Двое наблюдателей. С биноклем, – добавляет Шурик.
– Я «Рапсодия». Понял. Они находятся между тобой и группой «Бандита»... «Бандит»! Слышишь?
– Не только слышу, но уже начинаю действовать...
– Что предпринимаешь?
– Один из омоновцев ходит почти как я... Его беру с собой, остальные продолжают осмотр склона. Нечего прохлаждаться...
– Я «Танцор». Наблюдатели выше меня метров на сто двадцать... «Бандит», ты должен на двести метров забраться, чтобы подобраться к ним.
– О чем разговор, я старый пастух, если взять не сумею, погоню этих овец прямо к тебе...
– Жду! Только не бросай их с высоты без парашюта...
* * *Сохно берет с собой только некурящего майора Ишимбаева. На ходу проводит и обучение своей технике подъема. Майор усваивает быстро. Дыхалка у него хорошая, позволяет держать постоянным темп подъема. А технику можно быстро отработать.
Первые тридцать метров преодолевают мигом.
– Тормози перед перекрестком... – шепчет Сохно и придерживает майора рукой. – Дальше в склоне пролом. Нас могут оттуда заметить... Ползем...
Не тратя времени на дальнейшие объяснения, Сохно пристраивается за большим камнем и ползком, выискивая укрытия и оттого сильно петляя, ползет вверх по склону. При этом посматривает в правую сторону постоянно. Страхуется – проверяет, не заметили ли его или майора Ишимбаева.
И только тогда, когда полностью убеждается, что опасный участок они миновали удачно, без разговоров встает в полный рост, оглядывается, не отстал ли майор, и молча продолжает путь в том же темпе, в котором его начинал. Однако вскоре темп приходится сбавить. Во-первых, Ишимбаев, непривычный к такому способу передвижения, начал уставать и отставать, а во-вторых, подъем стал настолько крут, что пришлось искать обходной путь и для этого сделать большую петлю в обратном от цели радиусе. Наконец высота подъема показалась Сохно подходящей. И он рукой показывает измененное направление движения.
– Сто шагов... Всего-то пройти... Постарайся не сорваться... – предупреждает он майора-омоновца. И предупреждает не зря, потому что идти им по такому сложному участку, что в некоторых местах просто необходимы навыки скалолазания. Тем не менее они и этот участок преодолевают. Причем преодолевают так быстро и ловко, что с дороги полковник Согрин такими передвижениями просто любуется.
– Я «Бандит». Парни прямо под нами. Мы спускаемся... – шепчет Сохно в микрофон «подснежника» так, словно наступил момент сбора урожая в качестве аплодисментов.
– Я «Волга»... Не торопись... Время есть...
2
Обычно после стука в дверь дверь сама сразу открывается, и кто-то заглядывает, спрашивая разрешения войти или не спрашивая, в зависимости от звания. Потому полковник Мочилов обычно не спешит после такого стука приглашать кого-то. Но на этот раз никто не вошел, а стук повторился. Значит, это кто-то чужой, стеснительный.
– Войдите... – говорит полковник негромко.
Появляется молодой человек в гражданском с кожаной папочкой в руках.
– Разрешите, товарищ полковник... Старший лейтенант Рыбаков.
– Заходи, Володя, – приглашает старшего лейтенанта капитан Яблочкин. – Старший лейтенант у нас возглавлял группу, осматривавшую квартиру Алданова после похищения... – поясняет он. – Мы его и ждем...
– Садитесь. – Мочилов показывает на место рядом с генералом Легкоступовым. – И докладывайте... Что-то есть интересное?
Рыбаков садится, кладет на стол перед собой папочку, но докладывать не спешит, косится на генерала, не решаясь начать разговор при постороннем, точно так же как час назад это же делал Яблочкин, с той только разницей, что Яблочкин намеренно не пожелал узнать генерала, которого в лицо все же знает, а старший лейтенант Рыбаков с Легкоступовым встречается впервые.
– Не стесняйтесь. Это генерал Легкоступов из ФСБ, – говорит полковник. – Он работает по тому же самому делу. Рассказывайте.
Рыбаков, как настоящий армеец, сразу встает по стойке «смирно», хотя генерала из ФСБ трудно воспринимать как армейское руководство. И сам Геннадий Рудольфович рукой молча машет – садитесь, дескать, и говорите, и так вас целый час прождали...
– Есть интересное... – говорит Рыбаков. – Мы провели полный осмотр комнаты совместно с привлеченными спецами из МВД. Это два человека. Почти наши, товарищ генерал. У них есть ограниченный вербовочный допуск, и мы их время от времени, если случается необходимость, привлекаем за неимением своих следственных органов. Они хорошие, квалифицированные эксперты. Так вот, нашли целый ворох отпечатков пальцев, причем перекрывающих на входной двери отпечатки хозяина квартиры. То есть гости брались за дверную ручку позже майора Алданова. Следовательно, мы имеем право предположить, что именно они его похитили. Но самое интересное – это короткое послание, выдавленное майором Алдановым на клеенке, накрывавшей у него стол. Там стул рядом со столом так аккуратно стоит, словно кто-то только что на нем сидел. Стул напротив – неаккуратно отодвинут, когда кто-то вставал, остальные под стол задвинуты. А этот – очень аккуратно, словно сесть приглашает. Сядешь, край клеенки прямо в руки просится. Там, на самом краю, и прочитаешь...
– Что – прочитаешь? – интересуется Геннадий Рудольфович.
– А вот... – Cтарший лейтенант достает из папочки лист бумаги и кладет на стол.
– «П-щик Тараканов. Инструктор ГРУ. Чечня. Зинур», – читает вслух капитан Яблочкин. – Интересно... «П-щик» – я полагаю, прапорщик... Инструктор ГРУ... И фамилия нечасто встречается... Можно поискать...
– Не надо искать, – возражает полковник. – Я сегодня, когда с документами знакомился, несколько раз встречал эту фамилию. Прапорщик Тараканов входил в группу подготовки «электрических айсбергов» в качестве инструктора по рукопашному бою. Одного из инструкторов. Там их два было... С этим мы разберемся... А вот со второй частью послания разбираться придется генералу Легкоступову. У вас, товарищ генерал, база на всех чеченцев более обширная, чем у нас.
