Андрей Воронин - Груз 200
Смена высшего руководства Кремля, хотя и не была полностью делом его рук, не застала Александра Владимировича врасплох и проходила при его живом и непосредственном участии. Он со скрупулезной точностью выполнял поступавшие сверху приказы, подавал советы, которых от него ждали, и действовал с полной отдачей, не забывая в то же время о своих собственных интересах. Он был одним из тех, кто проложил новому руководителю путь на вершину пирамиды, но именно он, генерал Апрелев, заминировал все боковые ответвления и развилки этого пути, превратив его в узкий коридор наподобие того, по которому пробегает бык перед тем, как выскочить на залитую солнцем арену, где его поджидает тореадор. Этот бык был силен и проворен, но Александр Владимирович не сомневался, что справится с ним в случае нужды. Не важно, что это будет – импичмент или тривиальное заказное убийство; важно, чтобы конкурент собственными руками сделал всю грязную работу. Потом, когда все закончится, его можно будет свалить, просто слегка подтолкнув плечом, и сделать удивленные глаза: надо же, упал! И что теперь? Вам не кажется, что некто А. В. Апрелев – наиболее подходящая кандидатура на освободившийся пост? А потом подадут голос газеты, на всю катушку включится, прополаскивая мозги миллионам зрителей, гигантская центрифуга телевидения, согласно забубнят взятые за горло политики, возле пивных, жестикулируя кружками, захрипят самодеятельные крикуны, чье пиво будет оплачено их кураторами из ФСБ или ментовки… Что может быть проще и убедительнее всенародного волеизъявления? Разве что пуля в живот…
Застегивая пиджак и поправляя перед зеркалом безупречно завязанный узел галстука, Александр Владимирович мысленно одернул себя. Что толку в тысячный раз обсасывать детали временно отложенного в долгий ящик плана? Существуют насущные проблемы, и все они состоят из тысяч мелочей, каждая из которых, будучи пущенной на самотек, может привести к гибельным последствиям. Например, ничего не значащая бумажка, удостоверяющая личность какого-то никому не известного капитана, которому позарез надо было добраться до Чечни и разобраться с какими-то фальшивыми долларами. Майор, сидевший в том самом кабинете, который занимал в начале своей карьеры Александр Владимирович, приняв телефонограмму сверху, выписал эту бумажку чисто рефлекторно, и генерал Апрелев так же рефлекторно подмахнул ее вместе с кучей другой рутинной макулатуры, и только два часа спустя его укололо: да ведь это же тот самый человек, о котором утром вскользь упомянул исполняющий обязанности президента!
Это был, пожалуй, первый случай, когда новый босс попытался наступить Александру Владимировичу на мозоль. Конечно, он даже не подозревал, на чей бизнес поднял руку, да и бизнес этот был, по большому счету, просто побочным приработком, направленным на укрепление созданной за долгие годы империи, но Апрелев в принципе не признавал поражений, и при мысли о том, как ловко и оперативно он пресек все поползновения этого выскочки с Лубянки наложить руку на одно из его детищ, красиво очерченные губы сорокапятилетнего генерал-лейтенанта тронула легкая тень улыбки.
Он в последний раз окинул критическим взглядом свое отражение в зеркале, щелчком сбил с рукава невидимую пылинку и, выйдя из гардеробной, спустился в столовую, где уже был сервирован кофе на двоих. Немного обветшалая роскошь государственной дачи слегка действовала на нервы Апрелеву, любившему во всем неброскую, доведенную до совершенства основательность, но делами было удобнее всего заниматься именно здесь, а не в московской квартире, где всегда было слишком много посторонних глаз и ушей.
Сидевший в глубоком плюшевом кресле у окна ладный и крепкий, но уже заметно облысевший мужчина лет тридцати пяти, одетый в простой деловой костюм, поспешно поднялся при появлении Александра Владимировича. Он сделал это одним плавным движением, словно перелившись из сидячего положения в стоячее, и принял позу, хотя и не совсем соответствовавшую строевой стойке “смирно”, но весьма близкую к ней. Он был мелкой сошкой, но в то же время являлся одним из немногих людей, кому выпадало изредка заглянуть под улыбчивую маску, скрывавшую истинное лицо генерал-лейтенанта Апрелева.
– Здравствуй, Роман, – негромко сказал генерал, проходя к столу и одаривая собеседника короткой улыбкой, в которой не было ни тепла, ни особенного холода. Так мог бы улыбаться фирменный манекен в витрине дорогого бутика – ослепительно и абсолютно механически. – Прошу к столу. По утрам не может быть ничего лучше чашечки хорошего кофе. Ты замечал, что первый глоток кофе по утрам снова делает тебя человеком? Ты еще наполовину спишь, глаза слипаются, в голове каша из вчерашних впечатлений и обрывков снов, ты похож на телевизор в режиме ожидания – контрольная лампочка горит, а отдачи никакой. Наливаешь себе кофе, делаешь глоток – щелк! – и машинка заработала!
Лысоватый Роман вежливо улыбнулся в ответ на эту тираду, подошел к столу и, дождавшись, пока Апрелев усядется, тоже сел. Он молчал, не зная, что сказать, но понимая, что ответа от него не требуется. Кроме того, он не спал уже двое суток и все это время глушил кофе литрами, так что восторги генерал-лейтенанта по поводу первого утреннего глотка оставили его вполне равнодушным. О чем он сейчас мечтал, так это о хорошей понюшке кокаина, чтобы как следует прочистить мозги, но Апрелев всегда держал хорошую мину даже при самой плохой игре, и пытаться нюхать при нем кокаин было все равно что залезть с ногами на стол и нагадить прямо на скатерть.
– Ну-с, – продолжал Апрелев, с непринужденной грацией разливая кофе по чашкам и протягивая одну из них Роману, – наш Гусляр дал мне знать, что ты хочешь обсудить со мной что-то срочное. Что-то настолько экстренное, что ты настаивал на личной встрече. Я готов тебя выслушать, но учти, что у меня маловато времени. Через час меня ждут в Кремле.
"В тюрьме тебя ждут”, – мстительно подумал Роман, принимая чашку. Из-за недосыпания все вокруг казалось ему не вполне реальным, звуки доносились словно бы откуда-то издалека и совсем не с той стороны, откуда они на самом деле исходили, но рука, принявшая чашку, не дрожала, и та ни разу не звякнула о блюдце. Он поднес чашку к губам, надеясь хотя бы таким образом вернуть себе ощущение реальности, и сделал деликатный глоток. Кофе у Апрелева, как всегда, был превыше всяческих похвал, но на этот раз он не оказывал обычного возбуждающего действия, и Роман подумал, что нужно отдохнуть. Еще немного, и он просто заснет на ходу.
– Полковник, – сказал он и по-совиному поморгал глазами.
– Что – полковник? – мелкими глотками попивая кофе, подстегнул его Апрелев. Он внимательно разглядывал своего собеседника поверх чашки, постепенно проникаясь неприятным предчувствием, что произошло нечто не вполне обычное.
– Полковник накрылся, – сообщил Роман и поставил чашку на блюдце. Черный, как деготь, и горький, как хина, кофе ни в какую не лез в глотку. – А можно, я возьму немного сахару?
– Помнишь кредо водителей-дальнобойщиков? – с улыбкой спросил Апрелев, подвигая к нему сахарницу. – Если тебе хочется чашку сливок с сахаром, зачем просить кофе? И кстати, объясни, какого полковника ты имеешь в виду и почему он накрылся.
Роман бросил в свою чашку кусочек сахару и принялся помешивать кофе ложечкой, сохраняя при этом бесстрастное выражение лица, яснее всяких слов говорившее о том, что если начальству угодно валять дурака, то он может подождать где-нибудь в другом месте.
– Полковник, – с нажимом повторил он. – Тот самый, который присылал нам гостинцы с юга.
Апрелев без стука поставил свою чашку на стол, почему-то не попав ею в блюдце. Глаза его устремились на Романа, как два орудийных ствола. Его мысли были заняты совершенно другими делами, он уже почти забыл о случившемся на позапрошлой неделе досадном проколе, поскольку вопрос, казалось, был закрыт, и вдруг – такое…
– Что с ним? – спросил он, умело придавая своему голосу скучающий, равнодушный оттенок. Какой бы катаклизм ни приключился с полковником, Александр Владимирович был уверен, что сам он находится в полной безопасности. Он знал о полковнике все, а полковник даже не догадывался о его существовании, думая, что работает на чеченцев. Уж что-что, а запутывать следы и затуманивать мозги генерал Апрелев умел лучше любого ЦРУ.
– Ранен, похищен из госпиталя и найден мертвым в нескольких километрах от базы. Умер от передозировки морфия. Он получал инъекции в качестве обезболивающего. Смертельную дозу он ввел себе сам – неизвестно, случайно или умышленно. Возле тела обнаружен чемоданчик с двойным дном, в котором было около ста тысяч долларов.., тех самых.., американо-чеченских. Его группа уничтожена полностью.
– А связной? – спросил Апрелев, отворачиваясь к окну. “Проклятие, – думал он. – Через час я должен быть в Кремле и излучать энтузиазм, а настроение испорчено…"
