Андрей Кивинов - Акула
Нужный следователь находился у себя в кабинете, не был занят и, что самое главное, был знаком с Акуловым еще до посадки, иначе откровенного разговора у них бы не получилось.
– Привет! Рад, что тебя выпустили. Оправдали?
– Да, пришлось заплатить. Я к тебе вот по какому вопросу…
Выслушав Андрея, следак погрустнел, чертыхнулся и достал из сейфа две средней толщины папки, документы в которых были тщательно подшиты и пронумерованы, что свидетельствовало о том, что активная работа по делам давно не ведется.
– Слушай, раз тебе интересно… Вот, значит, первый случай.
– Извини, а можно я сам полистаю? Просто я визуально информацию воспринимаю лучше, чем на слух.
Следователь пожал плечами и отдал уголовные дела, некоторое время исподволь наблюдал, как Акулов с ними знакомится, а потом занялся своими делами, предложив спрашивать в тех случаях, когда что-то будет не ясно. Судя по его тону, вопросы непременно должны были возникнуть, и они действительно появились, когда Андрей перевернул последние страницы.
Первая история случилась в ноябре девяносто девятого года и была квалифицирована как грабеж. Пятеро человек ворвались в квартиру, где находился 20-летний студент одного из городских вузов, избили и связали жертву, после чего вынесли ценную аппаратуру и наличные деньги, на общую сумму около десяти тысяч долларов. Освободившись, потерпевший позвонил в милицию и прибывшим оперативникам сообщил, что в одном из нападавших сумел опознать своего бывшего однокурсника, в недавнем прошлом отчисленного за неуспеваемость Алексея Сильного, как выяснилось в дальнейшем – старшего инструктора Школы уличного боя. Все нападавшие были в масках, но потерпевший настаивал на своих показаниях, уверяя, что одно время тесно общался с Сильным, даже посещал проводимые им тренировки, а потому хорошо знает голос, манеру двигаться, характерные жесты и видел на нем раньше кроссовки, в которые был обут грабитель. Сильного задержали в тот же вечер. Косвенным подтверждением его причастности явилось то, что при доставлении в отдел он пытался сбросить в милицейской машине пятьсот долларов, и хотя это не получилось, так как его движения были вовремя замечены, от денег он отказывался наотрез, утверждая, что менты ему их подбросили с целью уличить в преступлении, которого он не совершал. В грабеже он, ясное дело, также не сознался, более того, заявил, что потерпевший специально его оговаривает, так как некоторое время назад между ними произошла нешуточная ссора из-за одной общей знакомой. Сильный предполагал, что налет на квартиру вообще был инсценирован самим студентом, который давно запутался в долгах и не нашел иного способа их погасить. Версию спортсмена активно поддержал адвокат Трубоукладчиков, прибывший в отдел милиции ровно на четверть часа позже того, как привезли его клиента. Фамилию этого правозащитника Акулов неоднократно слышал в тюрьме. Считалось, что он обслуживает интересы преступных группировок и славится тем, что, не являясь докой в уголовном праве, умеет «решать вопросы» практически в любом районном суде. Услуги Трубоукладчикова стоили весьма дорого, по крайней мере на несколько порядков выше стандартной суммы в 500 рублей, заявляемой при подписании договора о защите, что также определенным образом характеризовало личность и образ жизни Сильного. Спортсмен отсидел трое суток и был отпущен без предъявления обвинения, так как нашлась дюжина свидетелей, заявивших, что во время совершения преступления он находился на тренировке в Школе. Опознание по голосу прокурор посчитал недостаточным основанием для ареста, а что касается баксов, от которых Сильный пытался избавиться, то они вообще ничего не доказывали, так как у потерпевшего не были переписаны номера похищенных купюр, а никаких отпечатков пальцев на них эксперты не отыскали. Неделей позже Сильный набрался наглости и, в присутствии адвоката, потребовал деньги обратно, заявив, что принадлежат они исключительно ему, а при задержании не он стремился их выбросить, а наоборот, гадкие милиционеры хотели их отобрать он же настолько запутался и испугался, впервые в жизни столкнувшись с репрессивной машиной в лице уголовного розыска, что подписал все протоколы не глядя. Деньги были выданы Сильному под расписку, после чего он удалился, оставив следователю жалобу на незаконные методы воздействия со стороны сотрудников УР. Проверка жалобы никаких нарушений, конечно, не выявила, зато подстегнула оперов активизировать работу. Прошерстив жилмассив, они отыскали независимого свидетеля, который видел, как пятеро молодых человек грузили аппаратуру в «Волгу»-универсал черного цвета, и смог опознать Сильного по фотокарточке как одного из этих пятерых, благо на тот момент он находился уже без маски. Более того, совершенно неожиданным образом всплыл похищенный телевизор – его изъяли при проверке комиссионного магазина. Телевизор был принят без оформления соответствующих документов; перепуганный продавец, в подсобке которого нашлось еще множество неучтенных подозрительных товаров, описал приметы «сдатчика», опять же совпадающие со словесным портретом Сильного, но дело снова не выгорело. На несколько дней продавец куда-то исчез, а когда появился, то поспешил отречься от данных ранее показаний, заявил, что телевизор купил у неизвестного лица кавказской национальности, и тоже не преминул подать жалобу, по стилю в точности повторяющую писанное Сильным. На допрос к следователю продавец пришел с адвокатом, младшим компаньоном из конторы «Трубоукладчиков и партнеры». После всего этого расследование ни шатко ни валко продолжалось до истечения стандартного двухмесячного срока и было приостановлено «в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого».
Второй раз Леша Сильный оставил о себе память в анналах криминальной хроники весной двухтысячного года. В этот раз он решил проверить, насколько легко можно обойти статью «вымогательство», и обошел ее с блеском.
Зачинщиком выступал другой старший тренер Школы, Степан Карпатов, который пострадал от наводнения, устроенного ему соседом сверху. Квартира Степы пострадала не сильно, но уличный боец огорчился, хорошенько поколотил виновника затопления и потребовал компенсацию в размере трех тысяч долларов, которая постепенно усохла до одной. Таких денег у соседа – склонного к выпивке одинокого пенсионера, отродясь не бывало. Карпатов предложил соседу разменять свое жилье, для доходчивости попинал его ногами, пригрозил вывезти в лес и расстрелять, после чего в хорошем расположении духа отбыл на тренировку. Пенсионер посетил районный травмпункт, где зафиксировал телесные повреждения, и написал заявление в милицию.
Вымогателя, как водится, решили брать в момент получения денег. Пенсионера снабдили диктофоном, на который он должен был записать разговор со спортсменом, и двумя сотнями долларов – больше операм собрать не удалось. В телефонной беседе Карпатов благосклонно согласился принять контрибуцию по частям и назначил время и место встречи, на которую не пришел. Еще дважды он динамил оперативников, прежде чем долгожданное свидание состоялось. На него Степа прихватил с собой Леху Сильного, надо полагать, в качестве моральной поддержки, а так же как человека, искушенного в вопросах уголовного процесса.
* * *Неплохо стартовав, до финиша уголовное дело добралось на заплетающихся ногах. Как и в первом случае, трое суток спустя Степа с Лехой при активной поддержке известной адвокатской конторы покинули гостеприимные стены ИВС [11] и поспешили отметиться в больнице, где долго и мучительно залечивали последствия травм, полученных при задержании и допросах. Обвинение им, правда, предъявили, но прожило оно не долго.
Диктофонная пленка, на которую бойцы, судя по всему, успели наговорить много лишнего, непонятным образом оказалась размагниченной прежде, чем ее успели скопировать, так что важнейшее доказательство было утрачено безвозвратно. Адвокаты представили множество свидетельств того, что заявитель – алкоголик, склочник и даун в третьем поколении, чьим словам доверять нельзя ни на грош и чья задача при обращении в органы заключалась лишь в том, чтобы развести Степу с Лешей на выпивку. Вполне вероятно, что действовал он в паре и по наущению оперативников, которых, как известно, хлебом не корми, но дай попритеснять безответных спортсменов. Стол следователя ломился от письменных свидетельств морального падения пенсионера, в коридоре перед его кабинетом возбужденно бурлила толпа, желающая дать показания об его истинном облике. Жители дома, в котором обитал Степа, сочинили коллективное письмо, на трех страницах компьютерного текста доказывая, какой он, натурально, интеллигентный и душевный чувак. Казалось несколько странным, что профессор филологии, первым подписавший послание, допустил многочисленные орфографические и стилистические ошибки в тексте, но сути дела это не меняло. Школа выдала обоим своим воспитанникам блестящие характеристики и выступила с ходатайством принять их на поруки.
