Сергей Самаров - Боевая стая
– О каком событии идет речь? – спросил Моринец.
– О большой охоте на красных волков.
– Что за охота? Какая охота? Не понимаю.
– Вы не знаете, что такое стая красных волков для Идрисова. Это вся его жизнь. И я уверен, что он сразу сюда отправится.
Шереметев говорил с таким напором, что его уверенность поколебала скепсис Моринца и Нурмагомедова. Сначала капитан пожал плечами в ответ на взгляд подполковника, потом сам подполковник вздохнул и сказал:
– Если только так… Никакого напора, никакого словесного вызова…
– Звони… – глядя в окно, дал команду подполковник Веремеев.
Григорий Владимирович вытащил свою трубку. В первую очередь, включил до максимума громкость. Потом включил диктофон, нашел в списке номер профессора Идрисова, вздохнул, как перед стартом, и нажал клавишу вызова. Исмаил Эльбрусович долго не отвечал. Но капитан проявлял настойчивость, и профессор, в конце концов, ответил:
– Здравствуйте, капитан. Я еду в трамвае по Женеве, мне плохо слышно, поэтому попрошу вас говорить громче. У вас, как я понимаю, что-то важное произошло, если вы меня даже за границей достали. Прошу учесть, что роуминг начисляется и мне, и вам тоже. Говорите быстрее.
– Здравствуйте, Исмаил Эльбрусович, здравствуйте. У меня тут неприятности, и я спешу поделиться с вами. Выскажу вам про ваши неприятности, может, мне легче станет… Как думаете, станет мне легче от ваших неприятностей?
– Это зависит от самих неприятностей. Они могут быть разного характера.
– Меня из-за ваших волков сняли с командования ротой. Там, на перевале, когда мы вас пропускали, погибли трое моих солдат. Волки их загрызли. Ваши красные волки. Дело дошло до Москвы, и меня за это сняли. Я считаю, что несправедливо. А вы как считаете?
– Я не вхожу в состав вашего командования и не могу поступки оного командования оценивать. Извините.
– Ладно уж. Пусть так, – с горькими интонациями в голосе произнес Шереметев. Со стороны посмотреть, казалось, что капитан основательно выпил перед разговором. Видимо, репетиции пошли ему на пользу. – А теперь о ваших неприятностях, вызванных моими неприятностями. Это вас интересует?
– Не понимаю, о чем вы, но говорите. Неприятности лучше знать, чем гадать о том, что произошло, или о том, что произойдет.
– Второе.
– Что – второе?
– Что произойдет.
– Не понимаю вас. Не забывайте, мы в роуминге.
– Мое московское командование… Понимаете, профессор, у нас там много охотников. Хорошие охотники, любители, но с хорошим оружием, и коллекционеры всякие шкур и голов зверей. Мода такая сейчас пошла. У нас там есть один генерал, которого специально в Африку возили охотиться на белого носорога. А это более редкий зверь, чем ваши красные волки, и тоже из Красной книги. Спецназовцы ГРУ генералу в Африке загонщиками служили, а адъютант снимал видео об этой охоте. Но то носорог. А тут услышали о красных волках… – Шереметев замолчал, выдерживая артистическую паузу.
– И что? Говорите громче, мне плохо слышно. – Идрисов стал проявлять явную обеспокоенность.
– Так вот, послезавтра к обеду прилетают сюда два генерала. У меня есть приказ обеспечить им охоту на ваших красных волков. Как вам это нравится?
– Мне это не нравится… – В голосе профессора звучала уже откровенная угроза.
– Я для того и звоню, чтобы вы какие-то меры предприняли. Может, через свою комиссию ЮНЕСКО, куда доклад свой отвозили. Может, в Махачкалу кому-то позвоните. Мне загонщиком быть не хочется, честно признаюсь.
– Я понял… Я подумаю… Позвоню вам позже…
Идрисов, как показалось Григорию Владимировичу, был в полной растерянности и резко отключился от связи.
Хотя капитан Шереметев и включил громкость трубки на предельный уровень, собравшиеся в комнате офицеры слышали только самого капитана, и теперь все смотрели на него вопросительно, хотя вслух вопросов никто не задавал.
Тогда Григорий Владимирович просто включил диктофон. У диктофона «голос» был более сильным, и разговор стал доступным всем. Слушали молча, стараясь уловить профессорские интонации, особенно в конце разговора.
– Не приедет, – сделал вывод капитан Нурмагомедов.
– Не приедет, – согласился с ним подполковник Моринец. – Зачем ему ехать?
– Дай мне номер этого профессора, – решительно встал подполковник Веремеев.
Капитан нашел в трубке номер, повернул монитор к командиру. Тот сразу запомнил и быстро вышел из кабинета, не прикрыв за собой дверь. Моринец выглянул в коридор:
– Товарищ подполковник… Олег Иванович…
– Я через две минуты… Только в Москву позвоню…
Выглянул за дверь и майор Коваленко.
– Ага… Я так и подумал. На телефон ЗАС[22] пошел. Что он передать хочет?
Пока ждали Веремеева, обсуждали состоявшийся разговор.
– Сам что думаешь, Григорий Владимирович? – спросил Коваленко.
– Думаю, что Идрисов уже вышел из трамвая, пересел в такси и поехал покупать билет на самолет. А потом заторопится в гостиницу, чтобы вещи собрать. У него мало времени. Кто был в Женеве? Далеко там аэропорт от города?
– Я был, – сказал Моринец. – Около пяти километров от города. Рядом с деревней Куантран. Дорога широкая, многополосная. Кажется, шесть полос в одну сторону, и столько же в другую. Ехать можно без задержек. Это не наши столичные аэропорты. Если профессор захочет, он не опоздает.
– Только захочет ли, вот в чем вопрос, – продолжал сомневаться Нурмагомедов.
– Нам остается лишь ждать и просматривать списки пассажиров всех рейсов из Москвы. Впрочем, я могу и в Москву позвонить. Если прилетит такой человек, меня поставят в известность.
Даже по манере речи видно было, что это говорит офицер ФСБ, а не армейский офицер, потому что армейский сказал бы «мне доложат». Но такая почти гражданская речь никого не смущала. Не смутила она и вернувшегося подполковника Веремеева:
– Можете не звонить, Юрий Трифонович. Я за вас расстарался, позвонил сам.
Телефон Идрисова ставят на контроль спутника ГРУ. Будут не только все его разговоры прослушивать, но и контролировать его передвижения и за границей, и в России. Сейчас его уже «ведут», наверное, по карте Женевы. Подключить к контролю не сложно, нужно только номер на компьютере набрать.
– Нам бы такую технику… – со вздохом проговорил подполковник ФСБ.
– Когда-то и мы эту же фразу говорили про технику КГБ, – отпарировал Веремеев и торопливо вытащил из чехла на поясе свою трубку. Ему звонили. – Вот, уже сообщение. Слушаю, подполковник Веремеев. Так, так, да, конечно, он должен говорить по-дагестански. Если можно, быстрее. Впрочем, запись можете включить? Рядом со мной сейчас дагестанец, он переведет. Да-да, даю ему трубку… Капитан… – протянул он трубку Нурмагомедову.
Тот сразу приложил ее к уху и сказал:
– Да. Я готов. Включайте. – Слушал Абдуразак Джумалиевич недолго, видимо, запись разговора была короткой. – Все понятно. Спасибо, – коротко сказал он и отдал трубку Веремееву, который, послушав короткие гудки, сам отключился от разговора и вопросительно посмотрел на капитана.
– Могу поздравить Григория Владимировича, – слегка улыбнулся Нурмагомедов. – Листок бумаги можно, пока я не забыл номер? У меня на цифры память плохая.
Майор Коваленко подсунул капитану и листок, и карандаш. Тот записал сотовый номер и только потом сделал сообщение для всех:
– Профессор Идрисов звонил в Махачкалу некоему Тофику. Сообщил, что завтра утром прилетает, и приказал готовить группу. Спросил, сколько человек наберет Тофик.
Тот обещал четверых или, если найдет еще одного, пятерых. Идрисов потребовал быть в полной готовности.
– Значит, у него есть еще люди, и не все остались перед перевалом, – констатировал майор Коваленко. – Это уже интереснее.
– Я это предполагал, когда продумывал свой сценарий, – подтвердил Григорий Владимирович. – Предполагал, что он все свои наличные силы вытащит. И со стороны, кого сможет, привлечет. За своих волков он никого не пощадит, всех подставит.
Веремеев снова вытащил трубку, посмотрел на определитель и протянул капитану Нурмагомедову:
– Снова из управления космической разведки. Наверное, новый звонок.
Капитан ФСБ разговаривал недолго, но долго слушал. Вернул трубку подполковнику и записал на листке новый номер.
– Второй звонок некоему Хасбулату. У Хасбулата, кроме него самого, только трое, двое из них – снайперы, третий минер. Его пулеметчик сейчас в Москве, находится в СИЗО под следствием, не вытащить оттуда. Хасбулат будет готов к завтрашнему утру. Хотя разговаривал он очень неохотно. Впечатление такое, что, если бы мог, не связывался бы с таким делом.
Подполковник трубку убрать не успел, как раздался очередной звонок, и он снова передал ее капитану. Процедура повторилась. Нурмухамедов записал на листке третий номер и сделал очередное сообщение:
