Сергей Зверев - Песчаная буря
– Наталья, следи за окрестностями. Мы спускаемся.
Десантники осторожно подобрались к лестнице. Кузнецов порылся в сумке, вытащил что-то внушительное, нес наготове. Спустившись до поворота, офицеры осторожно выглянули из-за угла.
Там находилось внушительное помещение площадью не меньше двух-трех сотен квадратных метров, освещенное электричеством и полное народа, лежащего вповалку. Некоторые сидели, курили, переговаривались, что-то ели, двое ходили от стены до стены. У всех оружие, люди готовы вмиг подскочить и бежать на выход, отстреливаться от наступающих американцев. Пусть перемотанные бинтами и тряпками, основательно покоцанные, но отбиваться наверняка ринутся все. Это не приунывшие и пьяные американцы, тут дисциплина несколько выше.
– Давай. Угощай народ.
Под щитком этого видно не было, но Кузнецов наверняка расплылся в злобной, кровожадной улыбке. Он чуть поворожил со своим адским устройством, размахнулся и швырнул его в середину помещения. Следом полетели баллоны со слезоточивым газом и несколько светошумовых гранат.
– Ты чего туда швырнул, Вован? – Через несколько секунд после чудовищного взрыва Свешников поднялся со ступеней и помотал головой, приходя в себя. – Атомную бомбу, что ли?
– Да петарда обычная. – Кузнецов перед взрывом предусмотрительно рухнул пластом, поэтому пострадал меньше. – Правда, с некоторыми страшными особенностями.
– Ты предупреждай в следующий раз про эти особенности. Мы бы и мелочь кидать не стали, знай заранее.
Батяня поднялся, помог встать Никифорову. Он тоже ощутил нехилый удар. Если бы не комбез и шлем, наверняка туго пришлось бы.
Майор подхватил автомат, вырванный из рук взрывной волной, встряхнулся и проворчал:
– Да, действительно, не мог предупредить, что ли?
– Виноват, командир. Не успел.
Опомнившись и приведя себя в порядок, десантники спустились в «зачищенное» помещение. Они старались не смотреть на кровавый хаос, воцарившийся там, и заглянули в два проема, лишившиеся дверей. За одним оказалось глухое помещение с огромным количеством не самых свежих трупов, за другим – длинный коридор с множеством дверей. Повсюду, насколько позволяли видеть дым и свет фонарей, растерзанные тела, кровища, внутренности, поврежденное оружие, обрывки одежды и стреляные гильзы.
Батяня испытал желание почесать затылок, но вовремя вспомнил про шлем и опустил руку.
– Вот это да!
Свешников прохрустел рядом по грязному полу, хохотнул и заявил:
– Голливудские ужасы отдыхают. Нервно курят в сторонке. И все почему? Да потому только, что наш веселый подрывник испытал свою самодельную петардочку в деле.
Кузнецов отмахнулся:
– Тут и до меня достаточно трупов имелось. Нечего косо глядеть. Вон тех, конечно же, американцы нащелкали, так что можно всех на них списать.
Никифоров поднял с пола кривой кинжал, заляпанный кровью, повертел в руках, отбросил и заметил после некоторых раздумий:
– А чего они тут сидели-то? Могли бы и по уровням рассредоточиться.
Свешников подошел, поднял брошенный кинжал, тоже повертел в руках и отшвырнул, потеряв интерес. Сувенир сильно пострадал при взрыве и в коллекцию уже не годился.
– Там внизу наверняка и так народу немерено. Эти не уместились, поэтому здесь сидели.
– Сдается мне, что внизу вообще народу мало. – Кузнецов прошел вдоль стены, поднял более-менее целый автомат, осмотрел его. – Здесь сидели последние, больше исламистов в лаборатории нет.
– Чего так?
– Обычно же раненых куда-то помещают для лечения, а воюют целые. Я, например, тех и других тут видел.
Батяня заглянул в коридор, прислушался, вернулся и заявил:
– Видно будет, нечего загадывать. Может, там и полк запасной сидит, хрен его знает.
Майор остановился рядом с помещением, в котором было полно давнишних покойников, поднял дверь и прикрыл это безобразие, насколько возможно.
Потом командир отошел к лестнице и вызвал Андронову:
– Наталья, спускайся. Здесь порядок. Пойдем вниз. Только… – Он оглядел захламленное помещение, дернулся. – Только постарайся съеденный ужин не растерять. Тут немного жутко после зачистки.
– Спускаюсь.
Андронова сбежала по ступенькам, осмотрелась и ничего не сказала.
Что-то больно упиралось ему в щеку. Майор с трудом поднял чугунно-свинцовую голову, кое-как устранил помеху. Оказалось, что это разбитый стакан, окрашенный кровью. Майору хотелось выругаться, но онемевшие губы отказывались подчиняться, мысли путались, перед глазами вспыхивали разноцветные круги. Его подташнивало, по всему телу прокатывались волны тупой боли, слабые в ногах и руках, но усиливающиеся по мере приближения к голове.
– Черт!.. – сумел выдавить он, приподнялся на ватных руках, осмотрелся.
Кругом темно, поблизости кто-то то ли стонал, то ли ругался. Шелестела вытоптанная трава под чьими-то неуверенными шагами. Глухо бухали какие-то неведомые молоты, шумел сильный ветер, звуки то отдалялись, то приближались. Тоненько звенели комары. Откуда они только взялись? Земная поверхность покачивалась, как палуба маленького катера.
– Черт!
Нашарив в кармане фонарик, майор попытался определиться в пространстве. Луч света сразу же уткнулся в полнейший беспорядок в палатке и неподвижного капитана Снайпса, вернее, в его забинтованную голову с внушительным красным пятном на месте лица. Тут понемногу начала возвращаться память. Мелькнули здоровенные размытые фигуры, припомнился странный шум по всему лагерю. Все дальнейшие события были покрыты беспросветным мраком.
– Черт!
Майор застонал от злости. Проклятые русские все-таки прислали свой отмороженный спецназ. Не зря Джексон предупреждал. Мало было столкновений с исламистами, так теперь вот еще и русские нагрянули. А кто кроме них может так ворваться в палатку и обрушить небосвод на голову? Только русские способны подло шарахнуть по затылку прикладом. Больше никто. Надо было слушать Джексона.
Припомнив, что у него имеются обезболивающие и стимулирующие средства, майор перевернулся на спину, отыскал нужный карман, вколол себе двойную дозу и начал ждать, когда химия разойдется по крови. Иного пути ожить и действовать более-менее адекватно не имелось.
Через несколько мгновений начала приглушаться боль по всему телу. В голове понемногу прояснялось, появился примерный план предстоящих действий.
Подождав для верности пару минут, майор поднялся и принялся разыскивать свое оружие. Предстояло отыскать этих здоровенных наглецов и конкретно наказать их за такие вот отмороженные действия.
Все оружие было разломано и разбросано по палатке. Майор взвыл от безысходности и вышел на воздух, собираясь где-нибудь найти хоть какой-нибудь автомат.
Картина, представшая взгляду, повергла майора в уныние. По всему лагерю будто пробежало стадо бешеных мамонтов. Часть палаток свалена, две разрезаны в лохмотья. Насколько доставал луч фонарика, были видны избитые спецназовцы. Одни лежали без движения, другие только-только начинали приходить в себя, некоторые ползали на коленях и пытались определиться в пространстве. Лишь переводчик глядел вполне осмысленно, но все равно шатался как пьяный. Вся рожа в крови!..
– Что это было, сэр?
Майор подошел к Харви, оглядел его и мрачно ответил:
– Русские.
Переводчик пошатнулся, едва не упал, нервно хихикнул и спросил:
– А почему мы тогда все еще живы, сэр?
– У них цель другая, Харви. Им нужно уничтожить свою бывшую лабораторию, до нас им дела нету. Иначе мы бы уже на небеса отправились.
– И что теперь делать, сэр?
Майор огляделся по сторонам и отдал приказ:
– Оживлять остальных, Харви. Будем мстить. Но сначала нужно найти хоть какое-нибудь уцелевшее оружие. Эти отморозки повредили все, что у нас было. В бронетранспортерах вроде еще оставались запасные комплекты.
– Я понял, сэр.
Со стороны лаборатории донесся гулкий грохот, и земля ощутимо вздрогнула.
Майор сжал кулаки, заскрипел зубами, глянул на спецназовца и поторопил его:
– Поживее, Харви. Мы обязаны их догнать. Пока русские дерутся с фанатиками, мы должны собрать всех людей, способных держать оружие, и не дать взорвать лабораторию.
Переводчик понемногу приходил в себя, уже практически не шатался.
– Есть, сэр.
Майор двинулся к бронетранспортерам, надеясь, что запасное оружие цело и эти варвары его не нашли. Спустя несколько минут он с облегчением увидел, что был прав. Майор уцепился за автомат и начал глядеть в сторону лаборатории уже по-другому. Со злобным прищуром.
Прошло достаточно времени, прежде чем удалось собрать всех, кто мог держать оружие. Майор хмуро оглядывал потрепанных и окровавленных спецназовцев. Еще совсем недавно они смотрели гордо и независимо, были готовы разорвать любую толпу террористов, выпячивали волевые подбородки, а теперь едва держались на ногах. Из прежнего состава, с которым майор вылетал в Сомали, осталась едва ли половина. Прочие прибыли позже, но все одинаково унылы и покалечены. От былой бравады и следа не осталось. Что стало с гордым морским спецназом после недели пребывания в этой проклятой стране? Мало было перестрелок с исламистами, так еще и русские как танки прокатились по лагерю, угостили практически всех подлыми ударами прикладов.
