Андрей Молчанов - Улыбка зверя
Как выяснилось позже, о хитроумных подкопах противника всемогущий КГБ ведал всецело, опираясь на своих компетентных, занимающих ключевые позиции в руководстве противника осведомителях, и умело кормил Запад дезинформацией, однако Джордж Эвирон, — честный и патриотически настроенный американец, квалифицированный специалист, с упоением изучавший и совершенствующий язык врага, преданно и дисциплинированно выполнял возложенные на него задачи, не испытывая ни малейшего колебания в их важности и целесообразности.
До определенной поры, конечно… Как только заколебался, давая первые трещины нерушимый, казалось бы, монолит коммунистического режима, Джордж понял, что перед ним открываются возможности поистине фантастические, ибо через трещины виделся ему колоссальный рынок бесхозных ресурсов, чья микроскопическая часть, будучи превращенной в его Величество Доллар, многократно перекрывала любую казенную зарплату и всякого рода сопутствующие служебные бенефиты.
Прознав, что Черногорский комбинат нуждается в обновлении оборудования, Джордж, срочным порядком зарегистрировав частную корпорацию, вылетел в Россию, где, без особенного труда встретившись с Колдуновым — в ту пору сидевшим в кресле директора комбината, решил стратегический вопрос своего обеспеченного будущего. Все дело решили какие-то жалкие сувенирчики, а уже через месяц, благодаря бартерной сделке, на комбинат было поставлено требуемое оборудование, начавшее ежедневно и бесперерывно приносить мистеру Эвирону стабильный доход.
Он, Джордж, просто подобрал с земли эти миллионы долларов, точно сыграв свою роль сиятельного пришельца из таинственного западного мира, перед которым, в неведении его, преклонялись подобострастно и рабски совдеповские чиновные людишки, некогда покупавшиеся на грошовые безделушки с надписью “made in USA”. После рабы поумнели, уяснили, что их надули, но всемирная экспансия его Величества Доллара уже состоялась, и в банковском сейфе Джорджа лежали, гарантируя ему незыблемое благополучие, замечательные документики, утверждающие его долевое участие в разделе прибыли коптившего в глубине российских раздольев воистину обогатительного комбината.
Партнер Колдунов, получавший от бизнеса незначительную долю, вскоре ушел в политику, оставив свое место слепо ему подчиняющемуся менеджеру, но их отношения с Джорджем особенно укрепились, когда алчущий денег чиновник предложил американскому другу некоторые интересные технологии, используемые комбинатом при выполнении оборонных заказов, исчерпавшихся практически с самым началом перестройки. За передачу пускай секретной, но ныне уже никому не нужной документации, Колдунов запросил пятьдесят тысяч долларов наличными.
Эвирон поначалу скептически отнесся к данному коммерческому предложению, ибо полагал, что ничего существенного и сколь-нибудь нового в разработках российских ученых содержаться не может, однако технологические резюме перевел и предоставил их компетентным людям для ознакомления. Какого же было его удивление, когда буквально через неделю к нему домой прибыли бывшие коллеги из ЦРУ, сообщившие, что переданная им информация оценена как крайне перспективная и выдающаяся, а посему Джорджу, как патриоту своего государства, необходимо сдать в надежные руки свой источник.
Тут перед мистером Эвироном встала дилемма: с одной стороны, на передаче технологий он также мог неплохо заработать, но с другой стороны, вмешивать в бизнес шпионские страсти и отдавать в бестрепетные лапы разведки своего партнера, способного запутаться и бездарно прогореть во всякого рода секретных мероприятиях, подставив таким образом его, Джорджа, интересы, категорически не стоило.
Опыта в ведении профессиональных разговоров Джорджу было не занимать, а потому он легко убедил бывших коллег, что, как информатор мистер Колдунов фигура абсолютно нулевая, данная сделка носит характер случайный и никакой перспективой не обладает. Кроме того, если говорить о вербовке, то строить ее на шантаже явно не стоит, ибо впоследствии, коли возникнет такая необходимость, все можно решить на полутонах, вполне дружески, привнести в мотив сотрудничества деловой элемент, а покуда гнать коней вскачь не имеет ни малейшего смысла. Пускай Колдунов развивается, обзаводится политическими связями, обрастает стратегической информацией, а там — поглядим…
Бывшие коллеги с такой постановкой вопроса согласились. Вербовки в разведке могут идти не годами, а десятилетиями, это не полицейское рекрутирование стукачей из попавшихся на горяченьком уголовников.
В итоге отставник Джордж обязался ненавязчиво курировать Колдунова, держаться на связи с ЦРУ по поводу вопросов, способных возникнуть в отношении Черногорска, и, получив кругленькую сумму за технологии, честно расплатился меньшей ее частью со своим агентом, покуда еще и не подозревающем о такого рода личном статусе. Ах, это счастливое неведение жаждущих денежек авантюристов, протягивающих за ними руки в неразличимую пасть самого дьявола…
Единственное, о чем Джордж крепко-накрепко предупредил Колдунова — о невозможности повторения аферы с представителями третьего государства, намекнув, что подобное распыление на несколько фронтов может иметь тягчайшие последствия для продавца стратегической информации. Колдунов, приложив ладони к груди, горячим шепотом уверил его, что, во-первых, и не помышлял о таких сомнительных кульбитах, а во-вторых, передал Джорджу единственные копии документов, причем сделал это крайне вовремя, ибо, будто что-то почуяв, встрепенулась местная госбезопасность, нагрянув на комбинат, проведя проверку архива бывшего режимного отдела и забрав к себе в контору все оригиналы бумаг, связанных с былой оборонной тематикой.
Навестив посольство США в Москве, где в резидентуре работал один из его знакомых, Джордж, сообразно заданию, полученному из Лэнгли, передал ему выкупленную информацию, и вскоре выбросил из головы это банальное, в общем-то, для него приключение, вернувшись к привычной жизни.
С недавней поры, после смерти жены — простодушной толстой ирландки, оставившей ему обширное наследство, Джорджа начало глодать одиночество. Он жил под Нью-Йорком, в благостном и тихом поселке штата Нью-Джерси, окруженный вежливо-отчужденными от него и столь же благополучными соседями, и проводил жизнь в беспрерывном благоустройстве дома, едва ли не ежедневными посещениями банка, проверяя уверенно растущие цифры капитала и — визитами в спортивный клуб, где порой заводил легкомысленные романчики.
Жизнь была сыта, однообразна и скучна. Жениться повторно он не собирался, ибо брак нес в себе опасность угрозы накопленному состоянию, способному получить ущерб от происков и домогательств какой-нибудь коварной стервы; открыть местный бизнес, хоть чуточку бы развлекший его, не имело смысла, ибо прибыли от десятка подобных предприятий не шли ни в какое сравнение с доходами, автоматически получаемыми из России, и потому мистер Эвирон в последнее время откровенно маялся от своей созерцательной беспросветной бездеятельности, к которой, впрочем, некогда безоглядно стремился.
Однако — ничто не вечно под луною и солнцем, и удары судьбы неизбежны для каждого из смертных, даже самых ухищренных и благоразумных. Таким ударом для Джорджа явился внезапный звонок от его заокеанского партнера Колдунова, сообщившего, что положение вещей в стабильном бизнесе категорически поменялось и возникла крайняя необходимость провести срочные переговоры для обозначения новых перспектив.
Разговор отличался характером путанным и уклончивым, был полон недомолвок, тягучих “эканий”, туманных намеков, выразительных пауз и тревожных междометий, и, положив трубку, Джордж вывел для себя решительное и единственно верное заключение — лететь в Россию! Срочно, немедленно и безоглядно!
И — исчезло внезапно синее высокое небо Америки. Самолет, летящий навстречу закату, в считанные мгновения нырнул в чернила густых сумерек, готовых, как виделось это здесь, в вышине, как бы исподтишка ринуться в победную атаку на покойно лежавший далеко внизу город. Иллюминаторы застила тягостная тревожная ночь, но тут Эвирон ясно ощутил, что тревога рождается не вне, а именно что внутри него — пристально вглядывающегося в темноту, отрешенно прощающегося… С чем же? С родной землей? Но ведь он вернется к ней, не надолго разлука… Отчего же столь пронзительна эта тревога, отчего?
Завороженно, с обмершим сердцем он вглядывался в черную, без горизонта, плоскость океана, обрамленную береговыми огнями, узнавая приметы отдаляющегося города: знакомую подкову залива со светящимся теремком приморского ресторанчика возле трассы Белт Парк Вэй, оранжевые фонари, протянувшиеся вдоль пирса, с которого еще в детстве он ловил на куриное мясо крабов…
