Максим Шахов - Инцидент в Ле Бурже
— Тропинин! Руки! — заорал Данилов, перекрикивая тарахтение дизеля.
Тропинин дернулся как ужаленный, резко обернулся, задел локтем за ящик и выронил пистолет. Похоже, это случилось с ним во второй раз. Не сводя с Данилова полного ужаса взгляда, он упал на четвереньки и принялся с оскаленным от напряжения ртом шарить по днищу баржи.
— Не дури, Тропинин! Тебе некуда деваться! Пока еще можно все исправить! Давай поговорим! Да подожди ты, дурак!
Данилов орал что попало, пытаясь предупредить самое худшее, но Тропинин не оставлял попыток подобрать оброненное оружие. И это ему наконец удалось. Он тут же, не целясь, снова выстрелил в Данилова.
Тот отшатнулся, споткнувшись, шарахнулся головой об угол ящика и рухнул на какой-то металлический выступ, больно припечатавшись к нему ребрами. Подавив крик, наугад выстрелил в ответ, просто чтобы отпугнуть Тропинина. Выстрелил и попал.
Послышался шум падающего тела, а затем отчаянные стоны. Данилов приподнялся, осторожно выглянул из-за ящиков.
Тропинин ничком лежал на дне баржи и скреб ногтями ржавый металл. Пистолета при нем уже не было, он валялся в стороне. Алексей поднял его и спрятал в свой задний карман. Затем собрался проверить, насколько серьезно ранен авиамеханик, но тут за переборкой раздался железный грохот, крик — и он бросился туда.
В моторном отсеке Данилов увидел крайне неприятную картину — на грязном полу валялся без чувств его друг и соратник. Ошибки быть не могло — шлема на голове Ликостратова уже не было, а бледное лицо его было залито кровью. Данилов принялся тормошить приятеля, пытаясь привести в чувство. Где-то за спиной в соседнем отсеке оставался Тропинин с огнестрельной раной, и в голове Данилова мелькнула неприятная мысль: «А если сейчас у меня на руках окажется два трупа? Это конец. И зачем я оставил на Костю этого бородатого гада? Было же с самого начала ясно, что он из той же банды. А Костя без оружия! Ах, я, старая калоша!»
Но Костя вдруг глубоко вздохнул, сморщился, будто проглотил что-то невыносимо горькое, и открыл глаза. Несколько секунд он непонимающе смотрел в лицо Данилова, а потом пробормотал:
— Ты, что ли? Где это мы? В метро?
— Какое, к черту, метро?! — простонал Данилов. — Мозги тебе совсем отшибли. На барже мы, на реке Сене. На тебе еще был такой роскошный мотоциклетный шлем…
— Ага, а то я думаю… Точно, на барже. Ты меня послал следить за капитаном, сказал, в рубке никого. А пока я за капитаном следил, кто-то оттуда вышел у меня за спиной и огрел прямо по башке… Ты еще говорил, зачем я шлем не снимаю! Кабы не шлем, он мне начисто башку снес бы! А сюда я как попал? Ты меня спас?
— Не до тебя было, — признался Данилов. — Кто тебя оглушил, тот и спустил в трюм. Я другими делами занимался. Но это хорошо, что ты живой. Нам теперь нужно думать, как выбираться.
— А что, мы не можем отсюда выбраться? — удивился Ликостратов. — Почему? У тебя же пистолет?
— Подозреваю, что люк задраили, после того как тебя в трюм сбросили, — объяснил Данилов. — Баржа уходит куда-то вниз по реке, и даже два пистолета тут ничем не помогут.
— Почему два? — спросил Ликостратов, садясь и хватаясь за голову руками.
Было видно, что ответ на этот вопрос его не слишком волнует, но Данилов все-таки объяснил, что имеет в виду.
— Тропинин здесь? Ты его нашел? — слегка оживился Ликостратов. — Ну, хоть это получилось! И где же он, этот гад?
— Тут рядом, — махнул рукой Данилов. — Только я в него нечаянно пулю засадил… Боюсь, как бы не истек кровью. Ты посиди пока, а я проверю.
— Я с тобой, — заявил Ликостратов. — Не оставляй меня больше одного, ладно? Мы должны держаться друг друга. Один в поле не воин.
— Эка тебя на фольклор пробило! — пробормотал Данилов. — Ладно, двигай за мной, если сил хватит.
Они пробрались в ту часть трюма, где стояли накрытые брезентом ящики. Сквозь стук мотора и железный скрип до них донеслись болезненные восклицания и сдавленные русские ругательства. Обогнув пирамиду ящиков, они наткнулись на сидящего у борта Тропинина. Разрезав штанину, он пытался большим носовым платком утянуть рану на ноге. Пуля попала в мышцы левого бедра, ранение опасности для жизни не представляло, но, видимо, Тропинин плохо переносил боль, кроме того, его пугало обилие крови, вытекавшей из пулевого отверстия. В крови был платок, руки, колено, брюки, и Тропинину казалось, что крови из него вылилось уже ведро, хотя вряд ли ее набралось более двух стаканов. Так или иначе авиамеханик был бледен, здорово напуган, а возвращение земляков, да еще в удвоенном количестве, совсем его убило. Он решил, что его пришли добивать.
— Мужики! — с чувством проговорил Тропинин. — Не берите греха на душу. Давайте договоримся. Помогите, мужики! Не дайте сдохнуть! Мне нужен врач.
— Видал, как заговорил! — обратился Данилов к Ликостратову. — Как будто не он в меня стрелял первым!
— Это недоразумение! Я принял вас за бандита.
— Если кто-то из нас здесь бандит, мсье Тропинин, то это как раз вы, — сердито сказал Данилов. — И учтите, помогать мы вам не станем, пока вы не объясните, какую роль играете в планах взорвать самолет. Не притворяйтесь, что вы тут ни при чем.
— Мне не до притворства, — хмуро ответил авиамеханик. — А вам, мужики, скажу — зря вы ввязались в это дело. Все равно они свое выполнят. Вы не представляете, какая это сила.
— Кто это — они?
— Организация. Не знаю, как она называется, да меня это и не волновало. Делами Молчанов занимался, все детали с ним обговаривали.
— Где сейчас Молчанов?
— Молчанов там, где его уже ни один прокурор не достанет, — махнув рукой, мрачно произнес Тропинин. — Вы на него вышли, он вас проворонил, и сегодня ночью его прикончили. Погиб в автомобильной катастрофе. Мне позвонили, сказали, что основная роль переходит ко мне, и дали задание срочно ехать сюда.
— Зачем?
— Получить взрывное устройство, которое завтра утром после окончательного осмотра самолета нужно поставить в определенное место. Получить устройство должен был Молчанов, а ставить я, но, как видите, пришлось мне исполнить оба номера, как говорится, два в одном флаконе…
— И как у тебя, сволочь, на это рука поднялась?! — возмутился Ликостратов.
Тропинин посмотрел ему прямо в глаза и с какой-то даже гордостью ответил:
— За все нам должны были заплатить на двоих по два с половиной миллиона американских долларов. Сейчас, по известным вам обстоятельствам, я получу всю сумму. Ради таких денег, думаю, можно переступить через какие-то барьеры… Не понимаю, что вы из себя корчите праведников? Вернее, понимаю — вам никто не предлагал миллионов. Достоинство нищих!
— Пусть он заткнется, — сказал Ликостратов Данилову, — или я собственноручно вышибу ему мозги!
— Пусть говорит, — остановил его Данилов. — Моральная сторона нас сейчас не должна волновать. Нам сейчас важны технические детали. Вот только никак не пойму, как же эти акулы авиабизнеса на вас двоих вышли? Как они вычислили, что именно вы — законченные подонки, готовые за деньги убивать товарищей?
— Лучше подумайте о тех, кого убили вы! — дерзко произнес Тропинин. — Тоже мне, хранители десяти заповедей! Не такие уж вы невинные овечки, какими хотите казаться! По законам Франции…
— Заткнись уже про законы! — с ненавистью прервал его Ликостратов. — Если мы чего-то и нарушили, то из-за вас, подонков! Ваше злодейство в сто раз хуже!
— Дело в том, что наше злодейство еще надо доказать, — хладнокровно заметил авиамеханик. — И не факт, что вам это удастся. Намерения — еще не преступление. А вот то, что натворили в Париже вы, — это уже реальность. Кажется, вы порядочно тут наследили.
— Не тешьте себя пустыми надеждами, — покачал головой Данилов. — Вся цепочка событий, вкупе с нашими показаниями, представит вас с Молчановым в очень невыгодном свете. Не знаю, удастся ли нам доказать вашу причастность к планам «Анаконда Корпорейшн», но карьеру мы вам попортим изрядно! Вам придется отвечать на очень неприятные вопросы! И главное, у вас ничего не получится. Вы не заработаете свои поганые деньги, Тропинин! Ради этого можно и пострадать немного…
Тропинин задумался. Приняв для себя какое-то решение, он снова заговорил:
— Давайте так. Поскольку вы и в самом деле все испортили и мне теперь не добраться до самолета, то хотя бы окажите мне помощь! Я не хочу сдохнуть в трюме от потери крови.
— Не раньше, чем ты расскажешь все, что мы хотим знать, — непреклонно заявил Данилов. — И все-таки, каким образом «Анаконда» вышла именно на вас?
— Господи, да какая разница! Молчанов часто мотался за бугор, часто сталкивался с деловыми людьми из авиабизнеса. Кому-то он приглянулся, с ним стали налаживать связи. Все произошло как бы само собой. Сходство интересов, так сказать… Тем более у него возникли серьезные денежные проблемы, которые надо было срочно решать. Ну а я… Мы с Молчановым в некотором смысле родственники. Моя бывшая доводится Молчанову двоюродной сестрой. Давно знакомы. Слово за слово, ну, как это обычно бывает… Он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. У меня тоже имеются основания поправить финансовое положение.
