Евгений Сухов - Убить Сталина
На сухощавом лице Шелленберга промелькнуло некое подобие улыбки.
— Ваш русский любит пожить на широкую ногу?
— Именно так, господин бригадефюрер. Вы бы видели, с какими глазами он прогуливался по улицам Берлина. Так что у него была возможность сравнить жизнь в России и в рейхе. У него двойной стимул служить Германии — ненависть к Советам и желание обрести материальные блага.
— А вам не кажется, что двойной стимул — это как-то чересчур, хватило бы и одного!
Иногда Ханцу Грейфе казалось, что на свете не существует вещей, которые бригадефюрер не подвергал бы сомнению. Впрочем, удивляться не стоило, такова была его работа. Не имей он столь пытливого критичного ума, вряд ли сумел бы в тридцать один год стать бригадефюрером СС.
Грейфе не без усилия выдал:
— Смею с вами не согласиться, господин бригадефюрер. Некоторое время мы держали его в концентрационном лагере, где происходила фильтрация, а только потом он попал в поле зрения абвера. В течение года мы его тщательно проверяли, использовали в агентурной работе и лишь после этого решили привлечь к операции «Возмездие».
Лицо Шелленберга саркастически морщилось, словно бы Грейфе потчевал его какой-то несусветной гадостью. Надо было очень хорошо знать свое начальство, чтобы не обижаться на столь выразительную мимику.
— Хочу вас сразу предупредить: мне не все нравится в этой операции. Да и кандидатуру следовало бы подыскать более достойную. Предупреждаю вас, за операцию «Возмездие» вы несете личную ответственность.
— Так точно, господин бригадефюрер! — вскинул руку Грейфе.
— И все-таки этому вашему Маврину… или как его там… нужно устроить еще одну проверку. Перестраховаться лишний раз не помешает. Подумайте, как это сделать поэффективнее.
— У меня уже есть план, господин бригадефюрер.
— Вот и отлично. И подготовьте дублирующий вариант операции «Возмездие».
— Уже готовим, господин бригадефюрер.
Глава 23 ФАЛЬШИВОЕ РАНЕНИЕ
Прием у Гитлера в замке «Бергхоф» — событие значимое и очень важное. Группенфюрер Кальтенбруннер не часто удостаивался чести быть в числе приглашенных, а потому велел денщику подготовить парадный мундир и вычистить до блеска сапоги.
В «Бергхоф» были приглашены самые высшие чины, и Эрнст Кальтенбруннер остался доволен, что здесь он был единственным представителем СС.
Совещание затянулось. Вместо запланированных двух часов оно длилось уже четыре часа кряду. Присутствующим казалось, что Гитлер совершенно забыл и о еде, и о том, что у приглашенных желудок слипается от голода. В еде фюрер был очень неприхотлив и за весь день мог довольствоваться всего-то какой-нибудь жиденькой кашкой. Оставалось лишь надеяться, что он наконец вспомнит о своей роли хозяина и пригласит собравшихся в обеденный зал.
Когда был выслушан последний докладчик и все вопросы были исчерпаны, фюрер наконец поднялся и попросил всех проследовать в зал.
Подошедший ординарец проинструктировал о порядке мест за столом, и Кальтенбруннер был польщен тем, что оказался как раз напротив Гитлера и Евы Браун, там, где обычно сидит почетный гость.
В центре стола стояли букеты белых роз (обед в Ставке всегда проходил более сдержанно, и Кальтенбруннер никогда не видел там цветов), даже в малом чувствовалась женская рука.
За столом гости вели себя непринужденно — все проблемы оставались за дверями обеденного зала, что весьма способствовало пищеварению. Даже натянутые физиономии братьев Борман не могли испортить общего настроения.
За столом фюрер предпочитал легкие и ни к чему не обязывающие беседы, всякий раз выбирая для своих невинных насмешек новую жертву. Так что из-за стола Кальтенбруннер поднялся не только с переполненным желудком, но и в весьма хорошем расположении духа. Мимоходом Гитлер поинтересовался, как идет подготовка плана «Возмездие», и Кальтенбруннер уверил его, что подходящий человек подобран и сейчас ведется его усиленная подготовка.
Последние новости о подготовке к операции Кальтенбруннеру захотелось услышать от Грейфе, лично курировавшего агента, а потому он велел прибыть ему в расположение штаб-квартиры Главного управления имперской безопасности ранним утром. Вспомнив подробности прошедшего приема в «Бергхофе», он хотел было рассказать Грейфе анекдот про евреев, услышанный на обеде у фюрера, но, взглянув на серьезное лицо подчиненного, раздумал — не самый подходящий момент, чтобы отвлекаться на анекдоты.
Впрочем, вопрос, который он задал, был не из самых серьезных:
— Как у вашего подопечного обстоят дела с женщинами?
— Как у мартовского кота! — без улыбки ответил Грейфе. — Как-то он познакомился с пятью женщинами. Трех он привел к себе в номер, а у двоих оказались свои квартиры.
— Это были проститутки?
Оберштурмбаннфюрер отрицательно покачал головой:
— Нет, господин группенфюрер. Обыкновенные женщины, которые просто истосковались без мужской ласки. Одна из них работала в госпитале медсестрой, другая — горничной в гостинице, третья — продавщицей в обувном магазине. С четвертой и пятой он познакомился в кино, после чего привел к себе обеих.
Кальтенбруннер усмехнулся:
— Я смотрю, что в его любовном списке в основном женщины весьма невысокого социального статуса. Что вы на это скажете?
— Мы специально занимались этим вопросом, господин Кальтенбруннер. Кроме располагающей внешности, он будет иметь и погоны старшего офицера, а в России это много значит. Любая женщина из младшего персонала будет счастлива, если он обратит на нее внимание. Ведь в своем большинстве он должен будет иметь дело с женщинами, которые выполняют какую-то вспомогательную работу. Уборщицы, медсестры, стенографистки, машинистки, телефонистки.
— А как у него складываются отношения с… Лидией?
Грейфе сделал вид, что не заметил заминки.
— Они живут, как муж и жена. Кажется, что такое положение нравится им обоим. Я даже предоставил им отпуск. Скоро они должны вернуться.
— Когда вы планируете забросить их к русским?
— Думаю, что полностью они будут готовы месяца через четыре. Маврин должен в совершенстве научиться пользоваться «панцеркнакке», а потом, в самом этом устройстве нам не все нравится. Его нужно облегчить и провести дополнительные испытания.
— Он знает, что мы планируем сымитировать ему тяжелое ранение?
— Пока нет, господин группенфюрер.
— Займитесь этим немедленно, пусть подкоротят ему ногу. У наших врачей в этом деле очень богатый опыт. Иначе как объяснить, почему он не на фронте, когда все воюют? А потом, к раненым у людей всегда больше доверия, чем к физически крепким людям.
— Я займусь этим вопросом, господин группенфюрер, как только он вернется из отпуска.
— Что ж, желаю успеха, — губы Кальтенбруннера тронула лукавая улыбка.
* * *Пошел уже третий день, как Петр с Лидией вернулись из отпуска. В рижской гостинице «Эксельсиор», как и было обещано, их ждал номер. Прошедшее время чем-то действительно напоминало медовый месяц, когда им хотелось только наслаждаться обществом друг друга. Было понятно, что такое состояние не может продолжаться вечно, но хотелось вырвать у судьбы хотя бы еще неделю покоя.
В дверь постучали в тот самый момент, когда Маврин щелкнул замком саквояжа с «панцеркнакке». Спрятав саквояж в шкаф, он подошел к двери и негромко спросил:
— Кто там?
— Петр, это я, открывайте.
Маврин повернул ключ и впустил оберштурмбаннфюрера.
— Не ожидал, — отступил он слегка в сторону.
— Я тоже не думал, что нанесу сегодня вам визит, но дело того требует.
— Что-нибудь случилось?
— Как отдохнули?
— Прекрасно, господин оберштурмбаннфюрер.
— Отдыхать всегда хорошо. Как Лидия? Отношения налаживаются?
— Мы хорошо понимаем друг друга.
— Это главное. Кстати, а где она сейчас?
— Ушла в парикмахерскую.
— Она молодчина. Мало того, что она красивая женщина, так она еще и умеет следить за собой.
Ханц Грейфе сел за стол. Петр Маврин устроился напротив.
— Теперь давайте поговорим о деле. Вы сами понимаете, какие большие надежды мы связываем с операцией «Возмездие». Ставки слишком высоки. И нам бы очень не хотелось испортить все из-за какой-нибудь случайности… В общем, так… Чтобы ваша легенда была более достоверной, мы решили инсценировать вам ранение.
— Что вы имеете в виду?
— Вам придется лечь на операционный стол. Наши врачи немного укоротят вашу ногу, чтобы придать вам некоторую хромоту.
— Вы хотите нанести мне увечье?! Вы шутите!?
— Нисколько. Дело очень серьезное, согласование происходило на самом верху. Уже имеется договоренность с рижским госпиталем. — Маврин невольно изменился в лице. — Да вы не пугайтесь так, — попытался успокоить его оберштурмбаннфюрер. — Все пройдет самым лучшим образом. Оперировать вас будут отличные специалисты.
