Виктор Доценко - Срок для Бешеного
— За что же вы так их ненавидите?
— Почему ненавижу? Да я без них жить не могу! — серьезно заявил он. — Не могу без них жить и… боюсь их!
— Странный вы феномен! — удивился Савелий.
— А ты поживи с мое! Пропусти их через свои руки столько, сколько я пропустил, тогда и поговорим… Ну что, успеем?
— О чем разговор? Нужно, значит, успеем! — весело бросил Савелий и тут же крикнул: — Держись за шляпу, отец! Взлетаем!
Говорков переключил скорость, и машина резко дернулась вперед…
За те полчаса, что они ехали до Первомайской улицы, этот Володя Андреевич ненавязчиво порасспросил о прошлой жизни Савелия, о его родителях, посокрушался о его сиротской доле и посоветовал «держаться хороших людей», правда, не пояснил, что он подразумевает под этими словами. В какой-то момент Савелий вновь ощутил на себе его пронзительный, холодный взгляд, но едва Савелий взглянул на него, лицо седого расплылось в улыбке. Интересно, с чем связана эта странная встреча? Вряд ли она только для того, чтобы воспользоваться его машиной? Видно, это знакомство как-то связано с самим Савелием, но как? Ага, вспомнил: Алик сказал, что этот старик укажет ему дальнейший маршрут. Верно, это и есть ответ на результат встречи. Ну что ж, поэтому решению можно будет понять: понравился или нет старику Савелий… Когда они остановились у здания банка, Савелий взглянул на часы и весело сказал:
— Еще двадцать минут до закрытия!
— Отлично! Ты хорошо водишь машину! — улыбнулся Владимир Андреевич. — Думаю, что к семи успеешь заехать за Ларисой! — Он хитро подмигнул:
— Свадьба-то когда будет?
— Да мы… как-то… — Савелий смутился от неожиданного вопроса и добавил: — Встану на ноги, тогда и…
— Это ты правильно решил! — кивнул седой. — Не забудьте старика пригласить!
— Не забуду, Володя Андреевич! — серьезным тоном пообещал Савелий.
Похлопав его по плечу, тот быстро вышел. Савелий огляделся по сторонам и начал выруливать во второй ряд. В зеркало заднего вида он заметил, что старик и не подумал заходить в банк: постояв немного, провожая взглядом его машину, он медленно направился по тротуару…
ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!
— Кем тебе доводится Петрова Лариса Алексеевна? — снова спросил капитан Зелинский, глядя на Савелия в упор, и добавил: — А я знаю, почему ты не стал писать кассатку…
Он понимал, что Савелия потрясет то, что он узнал от своего приятеля из Москвы. Понимал, но, не смягчая, рассказал обо всем, надеясь, что, может, тогда он поймет, кого решил покрывать своим молчанием. Может, тогда задумается о своей жизни, о своей судьбе? Поймет, стоит ли таких жертв эта женщина?..
Насупившись, Савелий несколько минут смотрел на капитана, в его глазах промелькнула ненависть.
— Это никого не касается! — Он отвернулся и снова замолчал.
«Неужели он так любит эту женщину? Неужели именно из-за нее пошел на такие жертвы?» — думал Зелинский. Капитану стало искренне жаль этого парня, такого сильного и такого слабого…
— Савелий… — тихо начал он, но того неожиданно прорвало:
— Господи! Зачем вы мне все это… Оставьте меня в покое!.. Оставьте!.. И он быстро пошел к выходу. Зелинский хотел остановить его, вскочил, но, вздохнув, молча сел на место…
Из кабинета Савелий вышел раздраженный и взбудораженный. Чего надо этому менту? Ишь, нашелся какой! Ласковый, доверчивый, въедливый! Вынюхивает, выспрашивает… Душу распахивает: пожалей меня, мы же солдаты! Врешь, капитан! Это я солдат, а ты и ТАМ был местом! И ТАМ ты решал наши судьбы! Был ментом и остался им! Спрятался, как же! Проворовался, видно, вот и кинули в эту дыру! Неймется, тихой сапой в душу лезет! Благодетель! Обойдемся как-нибудь… Савелий подошел к своему напарнику, который снова дремал, и грубо толкнул:
— Чего не пашет пресс? Один не мог загрузить, что ли?
— Да что ты, — Бешеный, всю партию прогнал! — обиженно отозвался паренек, протирая глаза. — Часа три перекур: ОТК стенку шкафа забраковал… Так что и ты покемарь!
— Ну, хорошо, молоток! Отдыхай, и я пойду, прихвачу часок-другой.
— Я толкну, коли что. Где будешь?
— На воздух пойду… Штабеля ящиков у четвертого цеха знаешь?
— Снарядных, что ли? Знаю… — Мишка был явно доволен его похвалой. — Наверху или внизу?
— Шумнешь или свистнешь — услышу… — бросил Савелий и пошел к выходу…
Савелий вышел на улицу. Мощные прожекторы, установленные на вышках с четырех сторон периметра рабочей зоны, хорошо ее освещали. Снаружи зеков было мало: почти все в ночную смену работали в цехах, на станках.
Савелий уверенно подошел к ровным штабелям деревянных ящиков и свернул в проход между рядами. Он давно уже облюбовал это укромное местечко и часто отдыхал там после обеда. Сложив из ящиков нечто похожее на лежанку, обложился другими ящиками, чтобы его не было видно, если менты заглянут. Расстелив куртку, лег на спину и, стал смотреть на небо, усыпанное звездами. Монотонно-отдаленный шум работы станков постепенно убаюкал, и Савелий задремал…
Он не слышал, как по этому же проходу прошли двое зеков и остановились совсем рядом. За ящиками они не заметили Савелия. Он же проснулся, только когда один из них пнул со злобой по ящику.
— Чего сразу не подошел? — прошипел первый.
— Не видел, занят был!.. — хмуро отозвался другой. — Чего ты нервный такой?
— Будешь тут нервным! Зона сучья: того и гляди продадут! Смотри, никому не доверяй!
— Здрасте! Я все затеял и кому-то закладу, так, что ли? Сбрендил?
— Да это я так, к слову! Шмотье с хаваниной нужно сюда переправить, сутки на это есть!
— Это не проблема, завтра, во вторую, все здесь будет… А вот с Браконьером обрыв: ни за деньги, ни за чай не хочет подписываться! Я уж хотел с собой его дернуть, ни в какую, мне, говорит, и так только двушник остался: досижу как-нибудь… — Тот, что с грубым голосом, смачно сплюнул: — Псятина! Как бы не сдал…
— Постараюсь, чтоб не сдал! — тихо проговорил второй голос, и Савелий, даже не видя этого зека, представил его мерзкую физиономию, такой готов на любой подлый поступок, да и голос у него был гадкий, противный… После паузы он послышался снова: — Я тут побазарил кое с кем… Есть одна мыслишка: сегодня поработают над ним! А нет, то с собой затащим, никуда он не денется!
— Нам не следует вместе светиться, и так уже кумовья приглядываются! Завтра…
— Сегодня! — поправил тот.
— Ах да, уже сегодня, верно… Сегодня я в первую не выхожу, отдохну перед дальней дорогой! Где встречаемся?
— Вагоны подадут в два ночи, минут тридцать-сорок на погрузку… Короче, в два здесь как штык? Нет, на всякий случай без пятнадцати два!
— Ништяк! Если завтра упустим, то придется месяцев семь издать, пока снова опилки скопятся!
— Завтра! Никаких месяцев, даже дней! — прошипел противный голос. — Все, разбег! Смотри, не вляпайся во что-нибудь!
— Что ты имеешь в виду? — недовольно спросил зек с грубым голосом. -
— В ШИЗО не заскочи!
— Будь Спок, потерплю!.. Покудова!.. — хмыкнул он, и Савелий осторожно приподнял голову: в свете прожектора узнал квадратную фигуру того самого парня, которого Кривой хотел пригласить на чифир. Савелий вспомнил даже его кличку — Угрюмый… Похоже, в побег собрались… Савелий немного позавидовал им: чего-то хотят, к чему-то стремятся, хоть какое-то «движение», у него же никаких желаний, полная пустота… Хотя нет, есть одно желание: чтобы его оставили в покое!.. Он попытался уснуть, но эти «бегуны» перебили весь сон Савелий снова стал копаться в прошлом…
РОКОВАЯ ОШИБКА
Та поездка в Ленинград очень вымотала Савелия: приехали туда практически без нормального отдыха, если не считать пару ночных часов, когда они заехали в лесополосу и решили подремать. Да какое там подремать! Разве с ней уснешь? Лариса и мертвого подымет! Так, минут на сорок, не больше, отключился и вперед. Крутился по Питеру как белка в колесе: то в одну организацию, то в другую, то в поликлинику, то в больницу зачем-то понадобилось… Савелий спокойно реагировал на эти Ларисины «фортели», выбирая момент, чтобы спросить ее о своем друге: ради этого он готов был и несколько суток не спать!
На третий день, когда они возвращались в Москву, Савелий, чувствуя, что может заснуть прямо за рулем, снова свернул в лесочек. Прежде чем совсем отключиться, собрался с духом и обрушил на нее всю страсть, на которую был способен… Не скованная никакими условностями быта — лес кругом, — она кричала от сладостной истомы и в полузабытья повторяла и повторяла:
— Милый мой! Родной мой! Как хорошо! Как прекрасно!..
Утомленные, усталые и от дороги и от любовных утех, они откинулись на спину и молча лежали рядом…
— Ларчик! — тихо проговорил Савелий. — Куда делся Бардам? Что-то давно не видно его…
— Не знаю… его вроде Алик куда-то послал на несколько дней! — томно, еще не отойдя от ласк, отозвалась Лариса. — Я же должна была с ним в Ленинград поехать! Я очень рада, что ты со мною!
