Санкция на жизнь - Палий Сергей Викторович
– Куда помчался, Стрекоза? Решил один слинять? Не выйдет…
Стас попытался высвободиться, но получил короткий удар в печень и ойкнул от боли. Окровавленная морда Поребрика вновь оказалась прямо перед ним.
– Я знаю, куда ты намылился… Ты улететь отсюда хочешь, Стрекоза! Ты давно слинять задумал, да только мазы не было… Так усекай, масть… Я пойду с тобой. Ты возьмешь меня или сдохнешь. Прямо тут и прямо сейчас! Втюхал?
Нужный вновь дернулся и прошипел:
– Если собрался со мной линять, придется тебе выполнять все, что говорю.
– Согласен.
– Для начала убери свои мерзкие лапы!
Поребрик гнусно ощерился, но руки разжал. Стас отряхнул робу и со всей дури врезал ему по скуле.
– Ты чего, Стрекоза?! Совсем попутался? – заорал Поребрик, медленно, словно при рапидной съемке, отлетая назад.
– Я тебе сто раз повторял: не называй меня Стрекозой! И перестань звенеть, как баба на подстилке, если не хочешь схлопотать пулю в безмозглую башку!
Словно в подтверждение этих слов, раздался стрекот автомата. Очередью скосило пучок искрящих силовых кабелей и разметало ледяные пласты в мелкое крошево.
Поребрик наконец опустился на землю, заерзал и потер скулу.
– Через конвейер пойдем? – серьезно спросил он.
– Да. – Нужный, пригибаясь, побежал вдоль стены. – Только захватим еще одного человека из первой…
– Ты в своем уме? Там же сейчас – самая резня!
– Без него нам не уйти с орбиты!
– Дружок твой яйцеголовый, что ль?…
Стас резко остановился, сделав Поребрику предупредительный знак ладонью. Тот замер и пригнулся, вглядываясь в полумрак штольни.
Возле шахт несколько охранников в скафандрах возились с контрольным пультом управления лифтами. Их прикрывали двое спецназовцев в тяжелой броне и с автоматическими карабинами наперевес.
– Сейчас дыхалово отключат, – тихонько бросил Стас через плечо. – А кроме как через шахты, нам к «первакам» никак не попасть… Твою мать! Не успели…
– Донт ссать, мурзик! – обнадеживающе хлопнул его по спине Поребрик и дюже стремительно для своих габаритов скользнул вперед.
Не успел Нужный помолиться за тупоголового напарника, как тот оказался возле спецназовцев и приложил одного из них здоровенным булыжником по шлему. Вреда от этого идиотского пассажа было чуть, но должный эффект был достигнут: второй боец рефлекторно пальнул в Поребрика. И… совершил главную ошибку в своей жизни: недооценил скорость неуклюжего на вид антисоца…
Поребрик молниеносно ушел с линии атаки, умудрившись швырнуть под пули слегка оглушенного первого спецназовца. Бедолагу снесло очередью, словно былинку, и так приложило о несущие металлоконструкции одного из лифтов, что никакая броня не смогла спасти его от мгновенной потери сознания.
Тем временем Поребрик уже вышиб карабин из рук второго бойца, обалдевшего от подобной наглости, и отправил его в медленный, но не обещающий ничего хорошего полет в открытый зев соседней шахты.
Стас, видя, что теперь перевес на их стороне, рванул на помощь. Он, стараясь не взлетать слишком высоко, проскакал полтора десятка метров и с ходу врезался неуправляемым болидом в кучу охранников, колдовавших возле контрольного пульта. Двое из них отлетели к громоздкому генератору, а третий увернулся и завозился с застежкой кобуры на ремне скафандра.
– Иногда на морозе меч примерзает к ножнам, шкварка! – сумничал Поребрик, отправляя нерадивого молодчика в глубочайший нокаут.
– Лифт пошел! – крикнул Стас, наставляя ствол подхваченного карабина на охранников. – Живо стягивайте скафы, фраерки! Поребрик, этого тоже раздень – нам для Уиндела запасная раковина нужна!
Два раза повторять не потребовалось. Громила содрал с поверженного противника скафандр чуть ли не вместе с кожей и оглянулся на Нужного.
– Чего таращишься, груда мозга? Надевай скорей!
– Да это ж не мой фасончик! – оскалился тот, скидывая громоздкие магнитные ботинки и натягивая нижнюю часть скафа на ляжки. – И размер неподходящий – мне даже на член не налезет!
Стас обломал штырек микрофона, чтобы никто посторонний не слушал их разговоров, и захлопнул шлем. Прокричал через стекло:
– Поребрик, ты где так прыгать резво научился?
– С питерской братвой знавался! – проорал тот в ответ. – Санкциров-копов местных травили по заказу! Или ты думал, я сюда за чужую жинку-внеочередницу залетел?
Стас хмыкнул и повернулся к раздетым охранникам. Повертел пальцем у виска. В шлеме этот жест выглядел довольно комично… Те непонимающе уставились на него.
– Хрен ли моргалы вылупили? Канайте отсюда, сейчас воздух отрубят!
– Хватит с этими курвами возиться! – Поребрик заглянул в кабину подошедшего лифта и удовлетворенно кивнул. – Погнали! Оп! Оп!
Генератор взвыл с новой силой…
На нижнем ярусе, где бунтовщики из первой палаты начали мятеж, царил разгром. Здесь повсюду валялись части мертвых вертухаев вперемешку с обугленными телами антисоцов. Лишь редкие уцелевшие галогенки подсвечивали страшную картину.
Видимо, газовый карман, ставший причиной взрыва, образовался именно в этом месте.
– Ни фига себе! – мотнул головой Поребрик, осматривая бойню. – А я думал – это нам не повезло…
– Хватит звенеть! Ищи ученого, и смываемся отсюда!
– Как он выглядит-то… ученый твой?
– Долго объяснять… Если увидишь кого живого – зови меня.
– Да тут мертвыми в пятнашки можно играть… а уж живых…
– Хорош тоску нагонять – без тебя тошно! Не приведи вакуум с тобой на острове необитаемом оказаться… С ума ведь сведешь за полчаса своим беззаботным пессимизмом!
Стас извлек из груды мерзлой породы забрызганный кровью фонарик и пощелкал выключателем.
– Черт, не работает… Ладно, будем так шарить. Будь ты проклят, «Харон-зеро»…
– Чего бормочешь? – вскинулся Поребрик, брезгливо отпихивая ботинком чью-то оторванную конечность.
Нужный глянул в его шальные глаза через анизотропное стекло шлема и лишь отрицательно помотал головой.
«Вот ведь увязался чертяка мышценосный…» – подумал он, принимаясь расшвыривать киркой искореженные пластиковые переборки, каменные обломки и битый лед, чтобы пробраться в штольню, где работала первая палата.
Вдох, удар на выдохе. Вдох – удар! И еще раз! И еще…
Осколки летели в стороны и за спину. Они были похожи на крошево прошлой жизни. Жизни – разбитой вдребезги одним неудачным рейсом сквозь горизонт.
«Отпусти меня, Харон… Отпусти, отпусти, отпусти же, сволочь! Не тащи в Аид! Дай санкцию на будущее…»
Человек – самое живучее создание из всех божьих тварей. Даже бактерии и вирусы не чета нашему брату. Даже крысы и тараканы… Венец эволюции чрезвычайно строптив, когда дело касается его собственной шкуры – слишком дешево она стоила раньше, когда холод, голод и пещерный медведь являлись самыми опасными врагами. Теперь же человек торгует своей жизнью по баснословным, астрономическим ценам.
Жаквин Уиндел около десяти минут провалялся возле остановленной конвейерной ленты после взрыва в забое. Концентрация метана в воздухе увеличивалась с каждым мигом. Он дышал мелко и порывисто, в голове помутилось, одна мысль тревожно колотила по вискам: «Лишь бы снова не рвануло от искры, пока не подоспеет помощь…»
Ученый искренне надеялся, что она подоспеет. Даже долгие месяцы, проведенные в лагере, до конца не убили в нем веру в гуманизм.
А напрасно.
Помощи взяться было неоткуда. И все чхать хотели на еще одну никчемную душонку…
Несколько раз Жаквин тщетно пытался дотянуться до кирки, валяющейся в метре от него. Он хотел воспользоваться ею как рычагом, чтобы приподнять тяжелую плиту, придавившую правую ногу. Конечность практически не пострадала, и кости вроде бы остались целы, но вытащить или расстегнуть башмак оказалось невозможно.
Он тянулся рукой с упорством попавшего в капкан зверя, но коченеющие пальцы скребли стылый грунт в каких-то десяти сантиметрах от рукоятки кирки.
