Сергей Зверев - Черная сделка
– Так, работаем, – сказала девушка. – Терентий, возьмите прихожую, проходим за мной.
– Присаживайтесь, – предложила Антонина Тимофеевна.
В комнате стоял круглый стол, покрытый белой кружевной скатертью.
– Может, чаю? – спросила Антонина Тимофеевна.
– Нам ничего не надо. Вы сами присядьте. Мы вас снимем. Сначала вот так, просто. А потом со светом. Ну что, работаем, – скороговоркой объясняла девушка с микрофоном.
Она достала микрофон с косой цифрой «12».
– Мы находимся в квартире матери Локиса Владимира Олеговича... Того самого десантника, который подозревается...
– Что-нибудь с Володей? – встревоженно перебила ее Антонина Тимофеевна.
– Стоп... извините... Мы из Калининграда. Телеканал «Электрон» По – древнегречески электрон – это янтарь... Понимаете, наша область славится янтарем... Ваш сын гостил у нас. И сейчас никто не знает, где он... – было видно, что тележурналистка подбирает слова, и ей никак не удается сказать что-то самое главное.
– Терентий... Ну, иди расскажи... – тележурналистка вскочила, прошла в коридор, вернулась.
Телеоператор отложил свою камеру, присел на стул за круглый стол.
– Мы из Калининграда. Я – телеоператор Терентий Константинович Боровичников, – степенно начал он, – девушка с микрофоном – наша ведущая тележурналистка. В смысле не ведущая, а журналистка, очень хорошая, топовая, прям скажем. Звать ее Анастасия Голецкая. Может, слышали?
– Нет, – честно сказала Антонина Тимофеевна. – А что с Володей?
Терентий, насколько мог «обтекательно», чтобы щадить нервы матери Локиса, рассказал, в чем ее сын подозревается – про историю с убийством, про нападение на воинскую часть, на милиционеров, про угон государственной машины.
– Он вооружен и очень возбужден, – встряла в разговор тележурналистка Голецкая.
– Ваш сын может натворить таких дел, – продолжил Терентий.
– Только вы можете его остановить и не допустить наихудшего сценария развития событий, – взвизгнула тележурналистка. – Мы вас очень просим... Проявите сознательность. Исполните свой гражданский долг... Скажите нам в камеру: «Сынок, сдавайся». Это спасет чьи-то жизни.
– Не верю... Не верю, – шептала Антонина Тимофеевна. – Мой сын не может убить человека...
– Может быть, он и не убивал, – сказал Терентий. – Это подтвердит или опровергнет суд. Но ваш сын в бегах. Он совершает преступление за преступлением. И чтобы суд, справедливый суд, свершился, необходимо, чтобы ваш сын явился с повинной и предстал перед правосудием.
– Хорошо, – согласилась Антонина Тимофеевна, – что я должна сказать?
– Я вам напишу. Славик, дай ручку и бумагу, – засуетилась тележурналистка Голецкая.
Осветитель достал из сумки блокнот, вырвал страничку, подал тележурналистке вместе с карандашом.
Анастасия большими печатными буквами написала «СЫНОК, СДАВАЙСЯ» и положила его на стол перед матерью Локиса.
– Смотрите на бумагу. Читайте... – а Терентию девушка хотела тихо прошептать, но все равно получилось достаточно громко, чтобы Антонина Тимофеевна услышала: Это очень хорошо, мать с опущенными глазами – ей стыдно за сына...
Антонина Тимофеевна собрала волю в кулак и произнесла, глядя прямо в камеру:
– Сынок, если ты что-нибудь натворил – сдайся.
– Отлично, отлично – подскочила тележурналистка Голецкая, – то, что надо. Уходим... До свидания...
Славик октлючил свою лампу, сложил:
– До свидания.
Терентий уходил последним.
– Извините, можно у вас попить водички? – попросил он.
– Что? – не услышала Антонина Тимофеевна.
Она как сидела во время съемок на стуле, так и продолжала сидеть.
– Да так, ничего, – сказал Терентий. – До свидания!
29
Неподалеку от скульптурной группы «Победа» – памятника героям штурма Кенигсберга – на лавочке сидели двое мужчин. Сидели не прямо, а полубоком – лицом друг к другу. Оба в светлых футболках, джинсах, кроссовках. Один с усами, другой в солнцезащитных очках. Мужчины разливали в картонные стаканчики томатный сок, безмятежно осматривали окрестности. Говорили о чем-то. Они были очень похожи на двух друзей, нечаянно встретившихся в городе, которые только что сказали друг другу:
– Здорово!
– Здорово!
– Как ты?
– А ты-то как?
Пожали руки, похлопали друг друга по плечам, разговорились, начали вспоминать о своем, о былом, рассказывать, как кто устроился и живет. Мужчины пили сок, не разбавляя его чем-нибудь горячительным, – потому что у одного еще было много дел по работе, а другой вертел ключами от машины, припаркованной где-то недалеко.
Мужчины время от времени оглядывались. Может, ждали кого-то третьего?
Рядом прогуливались влюбленные парочки, держа друг друга за руки. Молодые мамаши катили коляски с младенцами. Широкой походкой проходили моряки.
– Тебе не сообщали, каким образом произойдет передача? – после ничего не значащих фраз о погоде, о ветре на море спросил мужчина в темных очках у своего усатого «друга».
– Нет. Мы должны понять это на месте, – ответил тот.
– Точно, на этом месте?
– Вот памятник. Один солдат со знаменем, другой с автоматом. И надпись, – он вслух прочитал. – «Вечная слава героям, павшим в боях с врагом и отдавшим свою жизнь за свободу и жизнь нашего народа!»
– Памятник этот, это точно.
– Шеф сказал, что информацию восстановили по обрывкам фраз их начальника и второго...
– Значит, так, немного посидим здесь, затем пройдемся туда-сюда, – предложил усатый, – а то торчим у всех на виду.
Они обновили картонные стаканчики соком. Начали цедить. Один смотрел за спину другого, фиксируя внимательным взглядом все происходящее.
– Вижу мужика с цветами. Пришел и ждет. Посмотри.
Мужчина в очках медленно обернулся:
– Может, у него свидание. Он постоянно посматривает на часы.
– Появилась девушка. Идет быстрой походкой, – сказал второй.
Парень увидел ее, пошел навстречу.
– Прости меня, я немного задержалась, – она привычным жестом поправила волосы цвета червонного золота.
– Это тебе, – он протянул ей букет из пяти белых роз.
– Какие шикарные цветы, – девушка взяла их, поцеловала его в щеку. – К сожалению, я должна бежать. Я вырвалась буквально на минутку.
– Да-да... я понимаю, – он поцеловал ее ручку.
Тут парень развернулся и резко пошел от нее. Девушка некоторое время постояла, глядя на его удаляющуюся спину, затем тоже развернулась и пошла в свою сторону.
– Странно, – сказал мужчина в солнцезащитных очках, – надо проверить.
– Согласен. Встретились и расстались. Даже пару шагов вместе не сделали.
– Пойду проверю.
– Я рядом, – сказал усатый.
Оба встали с лавочки и пошли быстрым шагом, обгоняя с двух сторон держащую розы девушку. Один из мужчин неловким движением зацепил букет. Цветы посыпались на асфальт.
– Извините. Какой я неловкий, – начал подавать розы. – Извините, пожалуйста.
Незаметно для девушки нажал пальцами на бутоны.
– Я нечаянно, Бога ради...
Девушка молча приняла от него цветы, недовольно фыркнула и быстро зашагала, затем побежала своей дорогой. Она сердцем чувствовала, что этот человек, который якобы нечаянно толкнул ее, с «двойным дном».
Мужчина спокойным шагом вернулся на лавочку к своему соку.
Другой увидел, что его напарник дал знак – «ничего подозрительного не обнаружил», и направился к перекрестку. Он решил заглянуть в киоск и купить пару газет.
Через пятнадцать минут человек в темных очках снова присоединился к своему усатому напарнику:
– Почитаем. Время – уйма.
– Может, сегодня и не придут.
– Может, и так.
Они расселись на лавочке, углубились в чтение, время от времени показывая нос из-под развернутой газеты.
К вечеру на соседнюю лавочку сели еще два мужика. Один высокий, другой низкий. Оба тощие. Одеты уже по вечернему – вязаные шерстяные пуловеры, отглаженные брюки, начищенные ботинки. Эти тоже что-то вполголоса обсуждали.
– Пора, – сказал один любитель почитать газеты другому. – Мы свою смену отработали.
Мужики в майках и джинсах встали и спокойно направились к паркингу, где уже полдня стоял автомобиль усатого.
На следующий день эти двое опять были на своей лавочке. Однако теперь этих «ребят» узнать было невозможно. Один был в ковбойской шляпе, джинсовой рубашке, кожаных штанах и высоких ботинках из поддельной «крокодиловой» кожи. Усы, солнцезащитные очки. Второй был в широкой рубашке, шортах и сандалиях на босу ногу. На носу у него, как и у его друга, были солнцезащитные очки. Короче – два туриста, чей туристический лайнер на денек зашел в порт Калининграда.
– Не замерзнешь? – вместо приветствия сказал «ковбой».
– Скамейка на солнечной стороне, вчера запарился, – ответил «турист» в шортах.
«Ковбой» по хорошо известному ему маршруту сходил в гастроном и купил сок. К обеду к соку прибавились бутерброды и газеты.
