Сергей Москвин - По силам только профи
– Нам сюда. К себе подниметесь позже, когда ответите на мои вопросы.
Сказано это было таким тоном, словно она в чем-то провинилась. Анна не на шутку испугалась. Происходящее все больше и больше не нравилось ей.
Быстров звонком вызвал помощника дежурного, который и открыл служебную дверь, впустив уэсбэшника вместе с его спутницей в длинный коридор, слабо освещаемый закрепленными под потолком люминесцентными лампами. Майор привел Анну в самый конец коридора, где своим ключом открыл неприметную дверь без какой-либо таблички. За дверью оказался пустой, можно сказать, аскетически обставленный кабинет с единственным столом, двумя стульями и решеткой на узком окне, выходящем во внутренний двор. «Как в тюрьме», – внезапно подумалось Анне. Сходство еще более усиливалось тем, что предназначенный для посетителей стул стоял строго напротив стола. Быстров, очевидно, тоже понял это, потому что первым делом переставил стул к торцу.
– Присаживайтесь, Воротова.
Анна села на предложенный стул.
Уэсбэшник тем временем тоже сел за стол, достал из ящика пачку бумаги и авторучку и положил все это перед Анной.
– А теперь напишите обо всем, что вы делали в Венесуэле, и о том, что там с вами произошло. Подробно.
– Вам нужен мой рапорт? – сообразила Анна. – А на чье имя писать?
– Рапорт вы уже написали подполковнику Креницкому, – поморщился Быстров. Пожалуй, с его стороны это было единственное проявление человеческих эмоций. – А мне нужна объяснительная!
– Объяснительная?! – опешила Анна. – Вы меня в чем-то подозреваете?
Но этот вопрос майор оставил без ответа.
– Пишите. И постарайтесь ничего не упустить.
За первой объяснительной последовала вторая, затем третья. Всякий раз Быстрова что-то не устраивало, и он просил, а точнее, требовал от Анны уточнить тот или иной момент. Когда ее рука уже устала от беспрерывного письма, уэсбэшник собрал все исписанные листки в папку и попрощался, предупредив, что ей не следует покидать общежитие, чтобы, как он выразился, ее всегда можно было найти. Предупреждение оказалось лишним – без служебного удостоверения, которое она сдала в секретную часть перед вылетом в командировку, ее все равно никто не пропустил бы через КПП.
На следующее утро в комнату Анны явился прапорщик с красной повязкой «помощник дежурного» на рукаве и отвел ее в тот же кабинет, где ее уже поджидал Быстров, и все началось заново.
– Вы утверждаете, что выбрались с виллы Пиночета на машине. Назовите марку.
– «Крайслер Рэнглер».
– Как вам удалось преодолеть минные заграждения?
– Не знаю. Наверное, просто повезло. Или же это Пиночет проделал проходы в минных полях, когда выезжал на место гибели нашей разведгруппы.
– А может быть, он сам и провел вас через минные поля?
– Нет! Я выбралась сама! – вспыхнула Анна. – Почему вы мне не верите?!
– Потому что вызванная вами разведгруппа погибла! Вся, до одного человека! А потом в посольство заявляетесь вы, живая и невредимая, и объявляете о своем чудесном спасении!
Анна в негодовании вскочила со стула.
– Вы… вы… – Голос дрожал от обиды, а на глазах выступили слезы. – Вы не можете так говорить! Пиночет собирался скормить меня пираньям! Мне чуть не отрубило руку лопастью лодочного мотора! – Она закатала вверх рукав блузки, открыв свою рану с рубцами наложенных швов. – В меня стреляли! И после этого вы обвиняете меня в том, что я осталась жива?!
Но ни слезы, ни восклицания не подействовали на уэсбэшника. Переждав вспышку ее возмущения, он сурово сказал:
– Прекратите истерику, Воротова! В отношении вас проводится служебное расследование. Поэтому сядьте на место и отвечайте на мои вопросы… Кто дал вам машину?
Анна села. Ее все еще колотила нервная дрожь. Чтобы не встречаться взглядом с Быстровым, она принялась поправлять рукав блузки.
– Никто! Я угнала ее, после того как застрелила ближайшего помощника Пиночета и его водителя.
– Кто подвез вас до российского посольства?
– Служитель с автозаправки, куда я заехала, чтобы заправить машину.
– В каких отношениях он находится с Пиночетом?
– Ни в каких. Это совершенно случайный человек.
– И этот, как вы утверждаете, случайный человек согласился отвезти вас в Каракас почти за триста километров?
– Да, я пообещала отдать ему машину. И он действительно забрал джип, как только высадил меня у посольства.
– Вы не отметили это в своих объяснениях. Перепишите. – Быстров снова подвинул к Анне стопку чистой бумаги и авторучку. Допрос продолжался…
На этот раз утомительное однообразие допросов прошлых дней оказалось нарушено. Войдя в кабинет, Анна увидела там, кроме Быстрова, незнакомого мужчину в белом халате. Он как раз что-то доставал из своего напоминающего медицинский саквояж чемоданчика. В животе у Анны неприятно кольнуло. Неужели ее собираются подвергнуть воздействию «сыворотки правды»?! Но это же… конец всему. Даже если применение «сыворотки» пройдет без последствий для ее психики, ее все равно уволят со службы – никто не будет держать в штате сотрудника, подвергшегося химической промывке мозгов. А может быть, ее уже уволили?! Поэтому и Гнатьев не стал ее принимать… Тут «врач» отошел от стола. Анна увидела извлеченный им плоский прямоугольный прибор, от которого тянулись различные провода, и на душе сразу стало легче. Детектор лжи! Ну, тестирование на полиграфе не вредит здоровью. К тому же в Аквариуме все сотрудники оперативных подразделений регулярно проходят его. Даже она сама при поступлении на службу подвергалась такой процедуре. Осмелев, Анна гордо тряхнула головой. Пусть испытывают – скрывать ей нечего.
Человек в белом халате, оказавшийся, как и предположила Анна, оператором полиграфа, ловко закрепил у нее на теле датчики, фиксирующие частоту и интенсивность дыхания, степень кровенаполнения сосудов, частоту пульса и уровень потоотделения. Проводники от датчиков тянулись к системному блоку полиграфа, а тот, в свою очередь, соединялся с раскрытым ноутбуком, за которым расположился оператор.
Анна попыталась расслабиться перед обычной для спецслужб процедурой. Но это, вопреки ее желанию, никак не удавалось. Возможно, потому, что обычный ход процедуры оказался нарушен майором Быстровым, который не оставил испытуемую наедине с оператором, а уселся напротив Анны на край стола, да еще и уставился ей в лицо холодным, пристальным взглядом.
– Сейчас я буду задавать вопросы, а вы отвечайте только: да или нет, – напомнил оператор.
– Да-да, я знаю, – поспешила ответить Анна, чем вызвала неприятную ухмылку Быстрова.
Оператор положил перед собой компьютерную распечатку подготовленного теста, и процедура началась. Сначала шли контрольные вопросы – Анна отвечала на них без запинки.
– Вы родились в Москве?
– Ваши родители военнослужащие?
– Вы боитесь боли?
– Вы хорошо плаваете?
– Змеи на ощупь холодные и скользкие?
– Вы легко ориентируетесь в темноте?
– В замкнутом пространстве испытываете дискомфорт?
– У вас бывали галлюцинации?
Потом настала очередь основных.
– Вы сами вызвались отправиться в Венесуэлу?
– Да.
– У вас была назначена там встреча с Пиночетом?
– Нет.
– Вы инициативно познакомились с ним?
– Да.
– Это произошло в Каракасе?
– Да.
– Вы высказывали намерение отправиться к нему на виллу?
– Нет.
– Вы знали, где она расположена?
– Нет.
Хотя Маркос писал, что вилла Пиночета находится в сельве.
– Вы сообщили своему начальнику, что отправляетесь на виллу Пиночета?
– Да… то есть нет. Я не знала, куда он меня повезет. Для меня это стало такой же неожиданностью, как и для Соболя.
Оператор поморщился.
– Пожалуйста, отвечайте только да или нет. Продолжаем: вы постоянно находились на вилле до своего побега?
– Нет.
– Выезжали в Каракас?
– Да.
– Куда-нибудь еще?
– Нет.
– Вы вступали в интимную связь с Пиночетом?
Анна опустила глаза.
– …Да.
– Вы сделали это по принуждению?
Анна наклонила голову еще ниже.
– …Нет.
– То есть это была ваша личная инициатива?
Она вспыхнула:
– Как вы можете так говорить?! Мне пришлось на это пойти, чтобы сохранить легенду! Чтобы мы могли продолжить операцию!..
– В результате которой погибли трое наших сотрудников, – перебил ее Быстров. – Что и говорить, блестящее продолжение операции. Браво, Воротова. Вот только в чьих интересах вы действовали, когда ложились с Пиночетом в постель?
– Я… я…
Анна всхлипнула. Надо было что-то сказать, но она не находила слов. Выходило, что Быстров прав. Если бы она тогда отказала Пиночету, он отправил бы ее с виллы восвояси и Соболь с товарищами остались бы живы.
Испытание на полиграфе продолжалось еще около часа, но Анна плохо помнила задаваемые ей вопросы, как и свои ответы на них. Ею овладело единственное желание – поскорее остаться одной. Она кое-как дождалась окончания допроса, вернулась в комнату, где упала на кровать и наконец дала волю душившим ее слезам.
