Денис Козлов - Контрразведчик
— Чего это ты выдумал?
— Я тебе добуду все приходящие за пару дней бумаги. А ты жди меня у части 3737 — сегодня оттуда разведка в сторону Чечни поедет.
— Давай, хотя я твоего замысла и не пойму.
— Потом расскажу, замысел-то самый тот, что надо. Хитрый замысел.
— Ладно. Жду у ворот.
— Договорились. Держи, — сказал Сорокин и кинул ключи от своего «УАЗа». — Машина за гостиницей. Бензина — полный бак.
— Спасибо. Сочтемся!
— Сочтемся не булькает, Максимушка…
Сорокин забежал в гостиницу. Наскоро оделся и уже перед выходом спросил у администратора:
— Мне тут говорили, что, когда ты служил, пришлось в СИЗО посидеть?
— Правда. Было.
— Кормят там как?
— Как в солдатской столовой.
— Мясо было?
— Было. Но чаще сало или рыба, а что?
— Да так. Помочь человеку хочу.
Сев за руль «УАЗа» Максима, Сорокин доехал до комендатуры Моздока.
— Мне нужны документы о всех входящих колоннах, — бросил он строгой женщине в капитанских погонах, сидящей за стеклом.
— Вы кто? Зачем вам? — растерялась она напору старлея.
— Заместитель начальника мобилизационной подготовки Северо-Кавказского военного округа, — соврал Сергей.
— Вот все списки убывших и прибывших колонн. Нам с КПП только привезли.
— Спасибо, — Сорокин вырвал своей лапищей папку бумаг через окошко в стекле.
— А-а-а, — запричитала капитан, — расписаться. Мне начальнику нужно нести…
— Передайте, что дело экстренной важности.
— Я не могу… Я вызову наряд!
— Вызывайте, — уже выбегая, крикнул Сорокин и, поворачивая голову, увидел, что «УАЗ» уже оцепил с десяток сотрудников милиции и военной автоинспекции.
Он остановился перед машиной. И на его запястьях щелкнули наручники. На одной руке это были наручники милиционера, один из обручей которых он скрепил на своей руке. На другой — автоинспектора.
— Ну что, добегался? — подошел, злорадно улыбаясь, офицер с эмблемами военной прокуратуры.
36. Продуманный прапорщик
Максим договорился со старшим офицером и встал в хвосте колонны, которая должна была тронуться с минуту на минуту. Сорокина видно не было, и Михайленко заметно нервничал.
— Служивый, не подвезешь? — отвлек голос от размышлений.
Перед ним стоял маленького роста, с пышными седыми усами, лет, наверное, пятидесяти, с желтой, будто прокуренной кожей, обтягивающей угловатый острый лысый череп, прапорщик.
Максим лишь пожал плечами:
— Пожалуйста. Не знаю только, когда сможем тронуться. И потом, меня тут еще одно дельце может задержать…
— Я никуда в этой жизни не тороплюсь.
— По машинам, — раздался голос старшего, и сердце Максима ушло в пятки. Он уже мысленно смирился с тем фактом, что ему придется самому поехать добывать эти так нужные ему бумаги…
Уже когда Михайленко сел за руль и пытался покинуть хвост колонны, старлей услышал сквозь рев моторов бас Сорокина. Посмотрев в зеркало, Максим обмер. Сорокин огромными шагами бежал по автодороге, держа под мышками двух людей в форме и зажав в ладонях папку с документами. Михайленко, не глуша мотора, выскочил из машины навстречу однокурснику.
— Вот тут все, — тяжело дыша, сказал Сергей, заполнив воздух на пять квадратных метров в округе перегаром. — А теперь — поезжай.
— А ты, а что это все? — не мог понять Максим, глядя на полумертвые тела с лицами, искаженными ужасом, под локтями Сорокина.
— Поезжай, — повторил он и повернулся к Михайленко спиной.
На дорогу с проспекта повернули несколько машин с включенными мигалками. Сорокин разжал руки и поднял их вверх. Прикованные наручниками милиционер и автоинспектор безвольно повисли в воздухе.
Колонна тронулась, и старший лейтенант утопил ногой педаль газа. Моздок вскоре пропал из виду.
— Друг, поди? — подал голос прапорщик.
— Угу, — ответил Максим, давая понять попутчику, что продолжать разговор у него нет желания.
— Молодость, — крякнул в кулак прапор. — Торопишься, спешишь и лишь потом спрашиваешь себя: зачем, куда? Ну, и ладно. Природа у всех одна.
— Я в Ханкалу, а вам куда? — спросил Максим.
— Мне в Урус-Мартан. Но тоже через нее, проклятую.
— Скоро будем. К ужину, думаю.
По лобовому стеклу забарабанил дождь. Вышедший со стороны КПП офицер, не решившись мокнуть, плюнул на пересчет количества машин в колонне. Махнув рукой в сторону Чечни, он снова ушел под защиту вагончика, служащего комнатой дежурного по войсковому наряду.
— К ужину? — вдруг нарушил молчание прапорщик. — Если все хорошо будет, то и к обеду успеем.
— Так сейчас уже почти обед?!
— Хм… — прапорщик как-то печально посмотрел на лейтенанта. — Я про завтра.
— Ха, — рассмеялся в голос Михайленко. — Ну, колонну-то не черепаха и не улитка ведет. Домчим, конечно, сегодня!
Прапорщик только поднял брови и покачал головой.
Максим рассчитал, что уже через пять часов он должен быть в Ханкале. А там… расскажет все, что увидел и услышал. И пусть они решают, что будет с ним дальше. Но случилось непредвиденное, что, впрочем, на этой войне случалось чаще, чем то, что можно предвидеть или спланировать. На подъезде к Наурской офицер на КПП остановил колонну. Максим спрыгнул с «УАЗа» и уже при подходе к пропускному пункту услышал зловещее «Стоп-колеса. До завтрашнего утра никаких передвижений по этой трассе».
— Твою мать… — пронеслось в гуле глохнущих моторов боевой техники.
— Мать моя женщина, — повторил Максим и пошел обратно к машине.
Прапор, закинув старый, видавший, судя по всему, еще времена Буденного, вещевой мешок за спину и держа в руке автомат, стоял с довольной улыбкой возле «УАЗа».
— Откуда вы узнали?
— С утра артиллерия била по надтеречному каналу в сторону Мекен-Юрта… А потом — ты ж видел, сколько колонн мимо нас пронеслось в сторону, пока мы у моста в Моздоке остановились. И «вертушки» туда же полетели. Значит, крупная операция. А раз операция — не пустят туда такие колонны, как наша.
— Да, наблюдательность у меня хреновая.
— Не. Опыту мало. Я все это примечаю навскидку. Не первая же война.
— А сколько? — улыбнулся Максим.
— Да уж и со счету сбился…
— Вы, никак, еще печенегов помните и поход на Царьград? — подколол Максим старика.
— Печенегов-то нет, — приосанился задетый прапор. — А вот Афганистан, а позже Куиту-Куанавале — помню хорошо.
— А, — Максим, сообразил, что, глупо пошутив, совершил ошибку. — Афган знаю. А вот Куиту-Куанавале? Это где?
— Ангола, — кинул старик. — Ангольский Сталинград. Там мы вместе с кубинцами схлестнулись со спецами из ЮАР и США. Жаркое дело. А после Анголы — почитай, все наши внутрисоюзные войны. Ну, и Чечня, само собой. С первой начиная. Мало?
— Нет… — Максим по-иному смотрел на желтушного прапорщика.
— Продуманный, — протянул он руку Максиму.
— В каком смысле? — не понял старлей, но руку пожал.
— Фамилия моя Продуманный.
— Михайленко, — сообразил наконец Максим.
— Чего толку-то в машине сидеть, товарищ старший лейтенант. Может, прогуляемся, осмотримся? Через час-другой тут колонн десять будет из тех, кого в Моздоке забыли предупредить об операции.
— Я хочу нагнать одну колонну… Мне никак нельзя тут оставаться.
— Товарищ старший лейтенант, дык стоп-колеса. Даже если они в ночь тут были — их бы не пустили, — не успели бы они добраться до пункта назначения. Значит, и искать их нужно рядом где-нибудь.
— Рядом?
— Ну, да. Колонна могла стать хоть у «зеленки», хоть у батальона сорок шестой бригады. Да где угодно.
— Значит, нужно объездить?
— Ну, да. Учитывая, что, если будешь колесить, сразу вызовешь подозрения и, пока будешь объясняться с первым же старшим офицером, который тебя остановит, колонна твоя уйдет.
— И как бы ты поступил?
Прапорщик усмехнулся, хмыкнув в усы, и лукаво посмотрел на Максима.
— Твой клиент тут, и будет столько же времени, сколько и ты. А найти его… Колонна чья?
— Вроде как ФСБ…
— Целая колонна?
— Сам удивляюсь. Но вроде как под прикрытием, типа мотострелковая.
— Тогда найдем. Пошли.
— Куда?
— К временному пропускному пункту. Там все старшие колонн — узнают, когда и какие дороги будут открыты.
У временного поста собралось огромное количество людей. Старшие колонн, одиночки, прибившиеся к тыловым и прочим колоннам, возвращающиеся из отпуска и даже местные жители. Пробиться сквозь толпу было практически невозможно. Общий гомон и крики нетерпения вдруг оборвал гул бившей где-то вдалеке артиллерии. Послышались раскаты выпущенных «вертушками» НУРСов.
— Пошла работа, — сплюнул на землю прапорщик. — Я минуты через две подойду, ты только не удивляйся. Лишь кивай и принимай мой доклад. Ладно?
