Андрей Таманцев - Погоня за призраком
15 августа, когда министр неожиданно решил ехать на концерт, Пастухов сообщил об изменении маршрута нашим людям. Были прочесаны близлежащие чердаки с целью обнаружения снайперских засидок. Таковых найдено не было. Было установлено масштабное наружное наблюдение. Путем обмана охраны, Пастухов с оружием на руках проник в Зеленый театр. Поскольку обеспечение безопасности внутри театра было возложено на личную охрану министра, ни Пастухов, ни кто-либо из задействованных нами агентов ни задник, ни кулисы должным образом не обследовали.
Как выяснено следствием, преступник проник в театр через служебный ход еще днем под видом курьера по доставке почты. До 20.43 он прятался в пожарном ящике с песком, в 20.44 выбрался из ящика, никем не замеченный, проскользнул к заднику и произвел выстрел в голову министра. Ни Пастухов, ни люди, которые ему подчинялись, в данной ситуации сделать ничего не могли. Они не ждали преступника со стороны сцены. После совершения убийства преступник с напарником-водителем пытались скрыться на «Жигулях» восьмой модели. Пастухов застрелил обоих, после чего был срочно эвакуирован с места происшествия нашими людьми. Местоположение Вэна, несмотря на все усилия оперативных служб, до сих пор не установлено.
Считаю, что операция «Броня» была провалена не по вине Пастухова и его группы. Преступную халатность, прежде всего, проявила личная охрана министра. Мы не можем делать каких-либо оргвыводов по данной операции, поскольку объективно Пастухов вновь проявил себя как отличный оперативный работник, а происшедший не по его вине «прокол» — единственный за все время сотрудничества с УПСМ.
Полковник Голубков К.Д."
— Защитничек, твою мать, — произнес генерал Зеленцов, откладывая отчет Голубкова в сторону. Он сидел за столом в своем служебном кабинете, обставленном весьма изысканно и даже с претензией на роскошь. — Ты в сначала собственную задницу прикрыл.
Генерал повернулся в кресле, снял трубку телефона правительственной связи. Набрал номер.
— Зеленцов на проводе. Соедините меня, пожалуйста, с Антоном Владленовичем. Хорошо, жду, — генерал почесал переносицу, взглянул на себя в большое зеркало на стене, высунул язык. Нехороший желтоватый налет. Это все нервы — на такой работе рано стареют! Надо бы показаться врачу.
— Здорово, Зеленцов, — послышался в трубке задорный голос Антона Владленовича.
— Добрый день. Знаете, кажется, я нашел козла отпущения в нашем деле.
— Надеюсь, это не я? — пошутил Антон Владленович.
— Ну что вы, что вы! — горячо возразил Зеленцов. — Я имел в виду, что теперь ясно, по чьей вине все произошло.
— Да-да, это для нас очень большая потеря, — вздохнул Антон Владленович. — Невосполнимая. Ну, так вы не медлите — действуйте.
— Есть! — отчеканил Зеленцов.
12. ПАСТУХОВ
Боцман лежал на носилках на обочине, а мы с ребятами пытались поймать машину. Останавливаться и сажать нас никто, конечно, не хотел. Еще бы! В горах орудует большая банда, в городе министра застрелили, а тут четверо здоровых вооруженных мужиков и один раненый.
— Да бросьте вы меня — теперь-то уж подберут, — то и дело бормотал со своих носилок Боцман.
— Молчи, волчья сыть! — беззлобно прикрикивал на него Артист.
Наконец, мое терпение кончилось, и я наставил пистолет на идущий по шоссе тентованный КамАЗ. Заскрипели тормоза. Я пальцем поманил водителя к себе. Водитель — молодой парень лет двадцати подошел, трясясь от страха.
— Все возьмите, только не убивайте!
— Боцмана в машину! — скомандовал я своим. — Дурак, кому ты нужен! Отвезешь нашего друга в больницу, а нас в аэропорт. Еще и заработаешь на этом. Понял?
— Сначала в аэропорт, потом в больницу, — отозвался со своих носилок Боцман.
— Зачем стволом махать, людей пугать, я и так бы довез, — покачал головой водитель.
— Что-то до сих пор нам таких добровольцев не встречалось, — улыбнулся Артист.
Мы переложили Боцмана на лежанку позади сидений, где обычно отдыхают водители, Муха с Артистом полезли в кузов, а мы с Доком расположились в кабине.
— Гони!
Водителя не нужно было долго упрашивать. Взревел мотор, и КамАЗ понесся по направлению к аэропорту. Я глянул на часы. Разница во времени при скорости вертолета триста пятьдесят километров в час, а нашей, допустим, девяносто составит минут двадцать — двадцать пять. Да, за это время можно раз сто улететь, но есть всякие побочные обстоятельства, которые должны задержать отлет преследуемой нами группы в Москву. Если это обычный рейс, то между регистрацией, посадкой и взлетом проходит не меньше двух часов, если необычный, на частном самолете — им тоже сколько-то придется подождать. Сейчас самый час пик, каждые три минуты взлет или посадка, поэтому разрешение на взлет «частнику» дадут только тогда, когда появится хотя бы небольшое «окно». Так что у нас есть шанс успеть. Главное — без заминок преодолеть все расставленные милицией кордоны.
Парень вел КамАЗ, то и дело с опаской поглядывая на меня. Он явно не верил в наши добрые намерения.
— Езжай прямо к служебным воротам, — приказал я ему.
Парень в ответ только тяжело вздохнул.
13
Антон Владленович играл с самим собой в бильярд, когда в дверях показался охранник:
— К вам Саша.
— Зови, зови быстрей, — кивнул Антон Владленович.
Он был очень доволен племянником. Сработал Саша оперативно и чисто, не считая, конечно, царапин на лице. Охранник с водителем привезли из морга судмедэкспертизы хорошие вести — погиб действительно Носков. По крайней мере, так утверждали тамошние патологоанатомы. Антон Владленович поймал себя на том, что стал слишком подозрительным в последнее время. Ну а с другой стороны, как иначе? С волками жить — по-волчьи выть! Все надо перепроверить по сто раз! Прессу почитаешь — там дети своих родных родителей, бабушек-дедушек грабят-убивают, а тут всего лишь племянник... Слишком много Саша знает, да и глаза у него горят, когда чемоданчик с вокзала приносит, открывает... Оно понятно, от денег у всех глаза горят, хотя некоторые утверждают, что без них жить проще. Хотел бы Антон Владленович привести хоть одного скептика к себе в дом, показать ванну из горного хрусталя, малахит на кухне, бассейн с приливной волной и большим зимним садом, спальню в стиле Людовика Пятнадцатого, кабинет, отделанный дубом... Да хотя бы и бильярдную взять — сколько в нее средств и сил вложено — один стол пятьдесят тысяч баксов стоит. Предложи здесь этому скептику пожить — наверняка не откажется. Так, слова это все. Просто одни родятся, чтобы жить в роскоши, а другие — в нищете. Бог велел помогать бедным, вот он и помогает в меру сил. В прошлом году детскому дому компьютеры подарил, организовал поездку малышей на черноморский курорт. Тут тебе и пиар-акция, и доброе дело.
В бильярдную вошел Саша:
— Добрый день, Антон Владленович.
— Здравствуй, Сашенька, здравствуй, дорогой. — Дядя заключил племянника в свои объятия. Саша несколько оторопел от такого приема — никогда раньше Антон Владленович не выказывал нежных чувств. — Сейчас мы с тобой тяпнем по чуть-чуть, погоняем шары, а через часик пообедаем. У меня сегодня трюфели с седлом косули. Как тебе, а?
— Замечательно! Только вот нельзя мне тяпать, Антон Владленович. За рулем я...
— Вот тоже нашел отговорку! Прикажу Сереже — он тебя куда надо отвезет.
— Нет-нет, не могу, — замотал головой Саша. — Чуть выпью — вся работа из рук валится.
— Все работаешь, работаешь, — ворчливо сказал Антон Владленович. — Отдыхать тоже надо уметь. Что, и партию со мной не сыграешь?
— Почему, партию сыграю, — согласился Саша и взял в руку кий.
Антон Владленович выложил треугольником шары на сукне.
— Разбивать я буду, — сказал он, — а то больно часто ты меня обыгрываешь.
— Пожалуйста, — согласился Саша.
Антон Владленович хлестко ударил кием по шару. Удар был удачным — один шар с ходу закатился в лузу.
— Так-то лучше будет, — удовлетворенно сказал Антон Владленович, примеряясь к очередному шару. — Налей-ка мне пока коньячку.
Саша направился в кабинет к столику-глобусу, вернулся с бутылкой.
— В общем, так, послезавтра поедешь на вокзал, в этот раз Белорусский. Ячейка 084. Все как обычно. Код стандартный. Сразу ко мне. На этот раз очень приличная сумма. Много «откатили», так что заработаем мы с тобой хорошо. Ты не против, надеюсь?
— Отчего же не заработать? — улыбнулся Саша, наливая дяде коньяк. — Вы сегодня в хорошей форме.
— Когда дела идут как надо, у меня и тонус, и форма, и хрен морковкой, — пошутил Антон Владленович и сам рассмеялся своей шутке. — Остался бы, а? Баб позвали бы. Скучно мне одному.
— Ну, не знаю, не знаю, дела... — Саша на мгновение задумался. — А впрочем, ладно, вы для меня важнее всяких дел.
— Ох и льстец! — покачал головой Антон Владленович, делая большой глоток из бокала.
