Олег Вихлянцев - Стукач
– Серега! – изрек наконец Багаев. – За самодеятельность тебя когда-нибудь уволят из органов к чертовой матери! Ты что себе позволяешь, сукин ты сын?!
Лицо капитана покрылось багровыми пятнами. Нельзя сказать, чтобы он оскорбился на «сукиного сына».
Служить в ГУВД Ремизов попал сразу же после окончания высшей школы милиции, миновав райотдельские задворки и собачью жизнь рядового оперсостава. Помог ему в этом родной дядя – генерал-майор милиции. Но в позапрошлом году дядю отправили на пенсию, и Сергей Ремизов остался без могучей поддержки. Коллеги на Литейном косо поглядывали в его сторону, недоумевая по поводу того, что молодой капитан занимает в управлении аж подполковничью должность. Ни для кого не было секретом, что капитан не нюхал и щепотки горькой доли сыщицкой жизни в низовом звене. Большинство офицеров с Литейного отдали службе в милиции по пятнадцать и более лет. На их фоне Ремизов казался желторотым птенцом. Приходилось лезть из кожи, доказывая окружающим, что ты соответствуешь занимаемой должности.
Жути прибавляло и то, что его сейчас отчитывал не кто-нибудь, а сам майор Багаев, прикомандированный в Ленинград из Министерства внутренних дел.
Багаев, отбирая Ремизова в свою бригаду, и рассчитывал именно на то, что капитан в лепешку расшибется, но выполнит то, что от него требуется. Вот, правда, переборщил немного. Но это дело поправимое. А опыт приходит с годами.
– Виноват, товарищ майор… – глотая подступивший к горлу ком, выговорил капитан милиции. – Больше не повторится…
– Надеюсь, – спокойно уже произнес Иван Иванович. – Немедленно отправишь людей в тот ЖЭК. Пусть объяснят, что произошла ошибка. С кем, мол, не бывает. И» – смотри мне! – чтоб доходчиво втёрли там: Монахов Иннокентий Всеволодович милицию не интересует. Перепутали, дескать, одного человека с другим. Усек? Хорошо. А теперь расслабься и садись. Пообщаемся.
Выдохнув и утерев пот со лба, Сергей Ремизов опустился на стул, чувствуя, что колени продолжают мелко дрожать. Чтобы как-то унять тряску, он свел их вместе и придавил сверху руками.
– Ты чего сложился, как целка? – хохотнул Багаев, прекрасно понимая состояние капитана. – А ну, будь мужиком, возьми себя в руки!
– Есть – быть мужиком! – по-солдафонски рявкнул капитан, чем еще больше рассмешил Ивана Ивановича.
– Ну ладно. – Тот присел на свое рабочее место и повернулся к дверце сейфа. – Для начала выведем тебя из транса. – Он открыл тяжелую бронированную дверь и извлек изнутри бутылку армянского коньяку и две металлические рюмочки крохотного размера.
Коньяк расслабил и разрумянил капитана. Пристально взглянув на Ремизова, Иван Иванович мысленно одобрил свою идею с выпивкой и решил приступать к сути дела.
– Сергей, – серьезно заговорил Багаев, – Министерство внутренних дел возлагает на тебя большие надежды…
У капитана перехватило дыхание. Иван Иванович между тем продолжал:
– Тебе и твоим людям поручена чуть ли не самая важная и ответственная задача – скрытное наружное наблюдение за «объектом». В ходе разработанной операции это наиболее ответственное звено, и ты должен в полную силу показать, на что способен…
Капитан, сидевший на краешке стула, готов был съесть глазами Багаева.
– Я должен знать о каждом шаге «объекта» на протяжении двадцати четырех часов в сутки…
Зардевшийся от усердия капитан с готовностью кивал головой, всем своим видом демонстрируя беспредельную преданность. А Багаев долго и вдохновенно говорил о чувстве долга перед Отечеством, партией и народом. Ну что тут поделать, если на Ремизова эти слова действовали лучше всего! Их встреча длилась почти час. Вогнав в подчиненного приличную дозу патриотизма, Иван Иванович рассудил, что пора подключить и фактор личной заинтересованности.
– Сережа, – вкрадчиво произнес он, – ты хоть представляешь, какие перспективы перед тобой открываются в случае успешного завершения операции?
– Не-а! – честно вырвалось у того.
– Я буду ходатайствовать перед вышестоящим руководством о переводе тебя из Ленинграда в аппарат МВД.
Обещание Багаева являлось совершеннейшей чушью, потому как кадровые вопросы выходили за рамки его компетентности. Но на капитана слова старшего товарища из Москвы произвели неизгладимое впечатление. А майор, чуть пристыдив себя за лукавство, все-таки пришел к выводу, что поступил правильно. Во всяком случае, если этот капитан проявит себя должным образом, можно будет замолвить за него словечко в Главном управлении кадров.
Поняв, что цель разговора достигнута окончательно, Иван Иванович поднялся из-за стола. Тут же, словно на пружине, подскочил и Ремизов.
– Ну все, Сережа! – Майор дружески похлопал его по плечу. – Иди работай.
– Есть, товарищ майор! – Обалдевший от счастья, капитан милиции пулей вылетел из кабинета.
Отпустив капитана, Багаев вызвал к себе сотрудников оперативно-технического отдела и других служб, задействованных в деле. С каждым разговаривал по отдельности. Но суть разговоров сводилась к одному – четкому взаимодействию и полной самоотдаче в ходе проведения крупномасштабной операции. Те же инструкции пришлось выслушать и сотрудникам Управления уголовного розыска города.
Ленинградские сыскари не выразили особого восторга при появлении здесь майора из Москвы. Во-первых, потому что сами неплохо владели обстановкой, навыками оперативно-розыскной деятельности и не нуждались в помощниках со стороны. Во-вторых, потому что Багаев забрал у них материал, практически готовый к реализации. А в-третьих, «человек из министерства» всегда лишний при местном раскладе. Как правило, прикомандированные сверху «на усиление» впоследствии выносят за собой весь сор из избы, дабы выслужиться перед министром. Лишь по прошествии времени местные оперативники признали в майоре профессионала высокого класса.
Иван Иванович Багаев знал, что ленинградским сыщикам не составит большого труда прижать к ногтю наркоторговцев, «разработанных» задолго до его приезда. Но задачи перед Министерством внутренних дел стояли куда более крупные и сложные. Необходимо было не только уличить и арестовать преступников в Ленинграде, но и выявить их связи на всем пространстве Советского Союза. Уничтожить разветвленную сеть целиком и одним ударом.
Хабаровский край, Верхнебуреинский район
Утро выдалось солнечным. Пологие сопки, необъятные просторы марей и остроконечные верхушки подступающих со всех сторон лесов были обласканы щедрыми теплыми лучами и исходили густыми испарениями, замешанными на запахах хвои, начинающего цвести багульника и прелого мха.
Федор Устимович вышел на крыльцо своей избы, собираясь отправиться в сельсовет, где его должен был ждать Николай Иванович Дытюк. Еще вчера они договорились, что вместе на новоургальской машине отправятся в Чегдомын по хозяйственным делам.
– Ух ты! – Устимыч увидал, как по поселку катит «газик» секретаря парторганизации.
Соленый плавно остановился рядом с домом председателя сельсовета и вышел из машины.
– Здорово! – поприветствовал он, подходя к Устимычу.
– Куда в такую рань, Платон Игнатьич? – Он пожал Соленому руку.
– Через Бурею надо, – ответил тот. – В Серегин хутор.
– Да ты чавой! – воскликнул Устимыч. – До Серегина почитай верст тридцать с гаком! А у табя телега без тормозов.
– Доберусь как-нибудь, – сказал Соленый. – Сам же знаешь, дел по горло, а времени с гулькин хрен.
– Ну смотри, паря, будь осторожен. Хотя я ба на твоем месте…
– Ладно-ладно! – отмахнулся Соленый. – Кончай уговаривать. Я слыхал, ты сегодня в Чегдомын намылился.
– Ну, – утвердительно кивнул Устимыч.
– Так надави там на этих бюрократов из МТС. Пусть запчастей к машине дадут. А то ведь, сам видишь, ездить невозможно! Гробанусь не ровен час.
– Типун табе на язык! – перекрестился Устимыч.
– Ну все, – проговорил Соленый, садясь за руль. – Бывай. Я помчался.
– Ни пуха!..
– К черту! – крикнул Соленый, уже захлопнув дверцу и трогаясь с места.
– Огонь-парень: – одобрительно высказался Устимыч.
«Газик» Соленого съехал с горки, на которой раскинулся поселок, и скрылся за поворотом, уходящим в тайгу, за склон сопки. Какое-то время был слышен рев мотора, но и он постепенно стих.
…Дорога до Буреинского моста заняла у Соленого не более двадцати минут.
Река шумно несла свои красно-бурые ледяные воды на Север. Поток был настолько мощным, что казалось, непонятно, каким образом держится на ее пути хлипенький деревянный мостик, соединяющий два обрывистых берега щелястым дощатым настилом с невысокими бревенчатыми перилами.
Уже подъезжая, Соленый остановился. Заглушил двигатель и вышел из машины. Прислушался. Шум воды. Шелест листьев. Пение таежных птиц. Ничего подозрительного. Лишним для него было бы сейчас появление здесь кого-либо из людей. Но – как по заказу – никого не было.
