Олекса Белобров - Волчье правило
Хантер отдал Татарину фонарик и ступил правой ногой на широкое и высокое (что подножка «Урала») Бугаево плечо. На их шахтерское счастье, колодец на этот раз был неглубоким – сказывалась близость реки. Спецназовец начал неторопливо поднимать нетяжелый, как для него, груз.
Пригнувшись, Петренко правой рукой держался за стены колодца, стискивая в левой рукоятку безотказного Стечкина. Солнце еще пряталось где-то за горами, но на дворе уже было светло, и охотничьи глаза не сразу привыкли к свету. Он остановил подъемный механизм, немного постоял на нем, потом топнул копытцем, дав условный знак, мол – «Вира!», поднимай давай! В земном мире радовали глаз яркие насаждения опийного мака, окружая колодец со всех сторон. И вновь фортуна улыбнулась старлею: недалеко от колодца он заметил пятерых «духов», молившихся, стоя на коленях на своих ковриках, обратившись лицами к далекой Мекке. Правоверные справляли первый намаз, усердно молясь, не обращая никакого внимания на то, что не так уж и далеко рвались тяжелые снаряды и на полях бушевала стальная вьюга.
– Дай «феньку»! – Александр вновь топнул копытцем в плечо Аврамова.
Тот молча достал из «лифчика» гранату Ф-1 и протянул вверх. Сашка по-деловому, осторожно спрятал АПС в кобуру. Потом, вытянув из своего «лифчика» гранату РГД, передал ее капитану.
– Вытянешь чеку и подбросишь мне, я ее… – показал жестом, продемонстрировав, что именно собирается сделать в последующем.
Намаз продолжался, как продолжалась и бесцельно-затяжная артиллерийская пальба по пустому месту, ибо живых там уже не осталось никого: ни «духов», ни шурави. Старлей снова выглянул – ихвани исправно били челом. Вытянув чеку эфки, он отпустил рычаг и разжал ладонь.
– Пятьсот один, пятьсот два! – Хантер считал про себя. – Фас! – Он резко кинул гранату в басмачей, продолжавших отправлять последний в своей жизни религиозный ритуал.
Едва не свалившись с бревноподобной шеи, Хантер пригнулся за стенкой кяриза, раскрыв рот, чтобы взрывная волна не оглушила. Бахнул резкий взрыв, полетела земля, маковые головки, посеченные мусульманские коврики, куски человечины.
– Давай! – громко крикнул он капитану, и тот ловко, как жонглер в цирке, вырвав чеку из эргэдэшки, подбросил ее вверх.
Продолжая цирковой трюк, десантник на лету перехватил гранату, запал которой уже отсчитывал «крайние» секунды, перенаправив полет туда, где взорвалась «фенька». Переждав взрыв, старший лейтенант стремительно оттолкнулся от каменных плеч и выбрался в белый свет, вытягивая из кобуры пистолет (об «окурке» за спиной позабыл).
Ортодоксов раскидало на все стороны, изувеченные взрывами и покромсанные осколками, они продолжали шевелиться и хрипеть. Лишь один, окровавленный молодчик с черной и густой опрятной бородой, остался в живых – ему «всего лишь» оторвало ступню. Он стонал от боли, смотрел вверх, крутя головой, явно ожидая снаряд.
«Они даже не врубились, откуда пришла “косая”! – осенило Хантера. – Подумали (если успели), что это шальной снаряд залетел!».
«Дух» лежал, с изумлением глядя на шурави, неожиданно возникшего из кяриза. Целехонький карабин лежал рядом, но «дух» почему-то не притрагивался к нему. Какая-то мысль промелькнула в его глазах.
– Я комсомол! – вытянув вперед перемазанную грязью и кровью руку, загорланил он, вспомнив знакомые слова на вражеском языке.
Однако знание особенностей идеологической жизни соседней страны сопровождалось движением, выдававшем его истинные намерения. И они в корне отличались от задекларированных – второй рукой басмач быстро подтянул к себе арабский СКС, нажав на спусковой крючок.
Бахнул выстрел, пуля прошла под правой рукой старлея, разорвав куртку и опалив кожу под ней. На самого «виновника торжества» это не произвело никакого впечатления – в ответ Хантер нажал на спуск пистолета, коротенькая очередь девятимиллиметровых патронов повергла «лже-комсомольца», заставив агонизировать.
Имея привычку не доверять незнакомым людям, Хантер приблизился, произвел контрольный выстрел, и опустился на колено.
– Эгей, дети подземелья! – закричал он, обращаясь к товарищам, ожидавшим под землей. – Вылезайте, по шустрику! Сейчас начнется!
Сразу же, как черти из табакерки, из-под земли начали выскакивать грязные, заросшие, окровавленные парни. Молча вытаскивали раненых и погибших, оружие, остатки своего снаряжения.
Вот вытянули чумазого, словно настоящего шахтера, Клыча, за ним, как пробка из бутылки, вылетел капитан Аврамов.
– Хантер, а ты молоток! – похвалил он, обозревая результаты боевой деятельности. – Ловко ты их!
– Так исторически сложилось! – с иронией ответил старлей.
Неожиданно со стороны ближних дувалов влупил ручной пулемет.
– Ложись! – на всякий случай и с запозданием скомандовал старший лейтенант, ибо залегли и без команды. – Наверное, услышали выстрелы, а потом тебя, Бугай, в дымке рассмотрели! – высказал он предположение.
– Так исторически сложилось! – вспомнил предыдущую реплику капитан. – Что я могу с собой сделать?
– Нужно к своим пробираться! – замполит не стал отвлекаться на шутки. – Уже недалеко! – Он указал на СТО.
– Выходи на связь со своими, а я пока рукой повожу, то есть поруковожу! Покерую! – Неожиданно спецназовец обнаружил знание украинского языка.
Смердящая баррикада
Рассредоточились, сверху летели маковые головки и стебли: вражеский огонь не отличался прицельностью.
– Болгарин, ко мне! – начал командовать своими подчиненными замполит. – Татарин, заткни е…к духовскому пулеметчику! Мурьета, следи за бачой! Наваль, ляг сверху на Логина, немедленно!
Десантники, немного расслабившись под землей, сосредоточились. Татарин, профессионально став на колено, тщательно прицелился и несколько раз выстрелил. Пулемет замолк, но вместо него со многих позиций по маковой плантации ударили духовские автоматы.
Но разобраться, кто, что и откуда, оказалось затруднительно – в утренней дымке, подернувшей окрестности, вычислить вражеских стрелков не удавалось. Да и душманам было непросто отыскать группу шурави среди мака, оттого их автоматные очереди блуждали где-то поблизости.
– Зверобой, я Хантер! Прием! – крикнул в тангенту старший лейтенант.
– Вы живы?! – вместо позывного прозвучало в ответ.
– Живы! – подтвердил замполит. – Правда, не все и не совсем здоровы. Что у тебя работает? – спросил у подчиненного.
– Почти все работает, но боеприпасов после веселой ночки осталось с гулькин хер! – сообщил тот сердито.
– Прикрывайте наш отход, чем только сможете! – привычно орал сквозь стрельбу офицер.
– Есть! Прикроем! – пообещал сержант. – А где вы находитесь? В дымке я ничего не разберу, можете себя обозначить? – заволновался Петрик.
– Не можем обозначиться, «духи» нас еще не нашли; как только вычислят, мы себя ракетами и дымами укажем! – прокричал сквозь шум стрельбы Петренко. – Долбите по дувалам, что прямо перед вами! Как понял? Прием!
– Понял вас, Хантер! – бодро ответил сержант Петрик. – До связи!
– До связи! – взбодрился и старлей.
С высотки под ненормативным названием по дувалам ударили ротные «примусы», с СТО залопотали пушки боевых машин пехоты, ДШК, пулеметы и автоматы. И вновь день начинался с пальбы и смерти. Неожиданно оказалось, что у окруженцев кончилась вода во флягах, всем нестерпимо (особенно раненым) хотелось пить, но, хотя до реки было рукой подать, никто не отважился пойти за водой, в ожидании чудесного спасения.
Стрельба набирала обороты, и вновь было ясно: «духами» руководит воинственный и опытный командир. Несмотря на огневое противодействие СТО, с душманской стороны появлялись новые и новые огневые точки. Вокруг группы окруженных неспешно затягивалась петля безнадёги – боеприпасов оставалось всего на несколько минут боя.
– Гризли, я Хантер! – вышел в эфир Александр, привычно хватаясь за соломинку. – Слышь меня?
– Живой?! – не поверил радиоаппаратуре артиллерист. – Где ты?
– Живой-то живой, – вновь пришлось объясняться десантному замполиту. – Но не могу тебе правильно объяснить, где мы, к тому же расстояние между «духами» и нами снова не позволяет использовать твой калибр. Хотя там, перед курганом, ты нас здорово выручил, молодец, благодарим!
– Не за что! – ответил СОБ. – Чем тебе помочь? Только не говори, что огнем на себя! – предупредил он.
– Думаю, в этот раз до такого не дойдет, – не очень уверенно ответил десантник. – Пока что лупи со всей дури по кишлаку, чтоб они там и не мечтали об активных действиях! – предложил он, на всякий случай.
– Хорошо, чего-чего, а дури у нас хватит! – пушкарь оказался тоже юморной.
Подтверждение его правоты не заставило себя долго ждать – вскоре первый снаряд рухнул на кишлак. Хантер дал поправку, остальные снаряды продолжили разрушение вчерашнего. Но обнаглевшие басмачи и не думали разбегаться, прекрасно осознавая – снаряды такого калибра не смогут близко приблизиться к шурави, что тихо, как мышь под веником, принишкли на маковом участке. Игнорируя не очень интенсивный огонь «примусов» и огневых средств с СТО, на дувалах заметно увеличилось количество стрелков. Плюясь свинцом, «духи» настойчиво искали в опиумном маке группу отчаянных бойцов, дивом избежавших ночной расправы.
