Михаил Нестеров - Спецназ не сдается
— Если ты не пойдешь сам, я сброшу тебя, ясно? — прошипел у него над ухом голос Алексея. — Ясно, я спрашиваю? Саша, как там дела?
— Командир в лодке, — доложил дагестанец. — Запускаем Алана.
Крекер подтолкнул осетина к борту. И обернулся, вскидывая автомат: ему снова показалось движение по левому борту.
* * *
Али не почувствовал боли. Разве что тупые и сильные толчки в грудь и плечо, которые опрокинули его на спину. Падая, он ударился головой о палубу и при небольшом крене судна сполз к самому борту.
Голова Али была повернута в сторону закипающего под юго-западным ветром моря. Левая рука не слушалась, зато правая работала, как на хорошо смазанных шарнирах. Он сунул руку под куртку, и его пальцы угодили во что-то липкое. Действительно, как в смазку. Сейчас Али не был человеком даже наполовину. Он был машиной, запрограммированной на определенную задачу, которую ему необходимо выполнить любой ценой. Из памяти стерлось все, кроме инструкций. Вторая директива довлела над первой. У него не оставалось времени на получение сигнала по спутниковой связи.
Пульт уцелел. Две пули бережно обошли его стороной в каких-то миллиметрах. А всего в нескольких метрах от стюарда находилось два главных заряда — и тоже укрепленных на шарнирных опорах. И все это походило на восстание машин против людей.
Али освободил карман от пульта. Липкие пальцы нащупали кнопку, рука вытянулась в сторону трех человек, стоящих у противоположного борта. Угасающее сознание сузилось до чернеющего кружка, в которое попала цель.
Все.
Когда черная завеса обрушилась на глаза стюарда, он нажал на кнопку пульта...
* * *
«Зодиак» Перминова уже миновал широкую челюсть визора, под которой в ложбинах накатывающихся на нос парома волн оголялся, как огромный кадык, бульб таранного типа.
Как раз в это время с неба упали первые косые струи дождя, и слегка асинхронный взрыв показался Сергею раскатом грома.
Ухнуло где-то над головой, и лейтенант, подняв глаза, увидел дымное облако, словно с носа лайнера выстрелила ядром пушка. Над палубой пронеслись, подобно призрачным огням святого Эльма, яркие пучки пламени и взметнулись кверху — едва ли не до клотика. И тут же раздался страшный скрежет.
Руки Сергея окаменели на рулевом колесе. В нескольких метрах перед ним происходило что-то невообразимое. Подъемный нос «Мавритании» буквально отвалился, и паром, громко чавкая обезображенным зевом, на полном ходу начал глотать волны.
Еще несколько мгновений, и «Зодиак» втянуло бы в раскрытую пасть лайнера. Перминов, давая полный газ и положив руль вправо, увел лодку из опасной зоны. И он не мог подойти к правому борту парома, где шла эвакуация бойцов Моравеца. «Мавритания» зачерпывала огромное количество забортной воды и все стремительнее теряла поперечную и продольную остойчивость. Крен усилили и ветер, и поднявшееся волнение. Паром, имевший большую парусность, стал ложиться на правый борт.
— Б...! — выругался лейтенант. — Кто там управляет лайнером? Кривой он, что ли?! Лево, лево руля, мудила!!
«Мавритания» делала правый поворот, и волны с удвоенной силой хлестали в носовую брешь. Паром все стремительнее клонило набок; казалось, он рушился, как взорванный дом. Остановились главные двигатели, вспомогательные; а работа кризисного генератора уже не могла спасти обреченное судно. Забортная вода смерчем проникла на нижние палубы, в балластные танки и на грузовую палубу. Произошло быстрое затопление грузового трюма, и судно потеряло плавучесть. Навсегда.
— Смотреть в оба! — лейтенант, рискуя и собой, и командой, снова дал газ и на большой скорости провел «Зодиак» вдоль девятой палубы, которая оказалась вровень с водой и на глазах скрывалась в бушующей, с сотнями водоворотов пучине.
На второй трети корпуса «Мавритании», как раз напротив фыркающей водяными парами трубы, попалась шлюпка и несколько спасательных плотов. Но людей на них не было. Как не видно было и «Зодиака» с подгруппой капитана Моравеца.
А навстречу шли, наддавая сиреной, иранские патрульные катера.
— Все! Все! — Сергей с остервенением ударял по рулевому колесу. — Приплыли! Приплыли!
Одна подгруппа эвакуировалась быстро, зато другая наверняка задержалась. И все из-за одного кретина.
Что могло произойти с лодкой капитана Моравеца? Либо ее подмяло, либо втянуло внутрь. Запросто могло втянуть. Поскольку при потере визора паром резко замедлил ход, а «Зодиак» шел с прежней скоростью. Лайнер проглотил лодку и судорожно запил ее забортной водой. Несколько мгновений стоили жизни семи человек.
И этого мгновения Сергей увидеть не мог. Он перекладывал руль, уходя из смертельного капкана.
— Уходим, командир! — услышал он голос Джуры.
— Куда, на х... уходим?! — взорвался командир подгруппы.
Уходить означало бросить товарищей. Остаться — погибнуть. Или вместе с ними, или уже после них.
Сейчас все зависело от лейтенанта Перминова. На принятие решения у него оставалось несколько секунд. Да и лодку пора выводить из опасной зоны. Она не слушалась руля, рыская носом в пенистых водоворотах, а последний из них — самый большой и страшный — мог увлечь ее за собой.
— Смотри слева по борту! — выкрикнул Катран.
И Сергей глянул в тусторону. Там крутило в воронке чье-то тело.
Это был Крекер. Единственный человек из подгруппы капитана Моравеца, которого подобрала другая подгруппа.
Алексей Шумилов был мертв.
Часть 2
Чужой среди своих
Глаза 8
Темные пятна
27
Дагестан, конец августа, три месяца спустя
Высокий и плечистый боцман, одетый в безразмерную клетчатую рубаху с закатанными рукавами и старые потертые джинсы, постучал в рубку и вошел. Александр Саксеев работал на этом траулере, грузоподъемность которого составляла не больше полутора сотен тонн, чуть больше двух месяцев. Он давно слышал о старой посудине, место которой было не под ярким солнцем, а в топке доменной печи, но все же пришел по объявлению — скорее всего из любопытства: кто надумал воскресить эту груду металлолома и, наверное, отправиться на лов рыбы. Последнее время частенько обманывают списанных на берег моряков — военных, гражданских, собирают в команды (неплохие между прочим) и после плавания — даже обычного каботажного — оставляют с носом; закрываются частные конторы по найму моряков, а начальство куда-то таинственным образом исчезает.
Боцман, получив аванс, остался восстанавливать это некогда доброе судно в качестве руководителя по «реставрационным» работам — чего-чего, а, ходивший и не на таких корытах, Саксеев командовать умел. Последнее место работы 32-летнего моряка — боцман на военном рейдовом тральщике (дивизион тральщиков Каспийской флотилии). Вот у кого кишки набиты, как брюхо акулы: гидроакустическая аппаратура, телеуправляемая, взрывные средства — все это для поиска и уничтожения тральщиком мин.
Вообще же на российской части Каспия траулеров — больших ли, малых — было не так много, в основном рыбу ловили неводниками — небольшими судами: гребными, парусными, моторными, с осадкой, не превышающей метра. Условно неводниками могли называться и обычные «казанки», и «прогрессы».
Нанимателя, как это принято, за глаза называли хозяином. Боцман удивился его осведомленности, когда хозяин начал анкетировать кандидата на предмет далекий, казалось бы, от обычной, что ли, боцманской работы: знаком ли он с «рядовыми» артиллерийскими и ракетными комплексами для самообороны, радиоэлектронными средствами наблюдения и навигации и так далее. Впрочем, не его это дело, для него главное — заполучить работу и кормить семью.
Заполучил, подписал контракт — самый что ни на есть военный, поскольку составлял его сам бывший военный моряк, новый хозяин этого «корыта», крашеные борта которого сейчас сияли, как у трески. Все в договоре было как и полагается: военно-учетная специальность, штатная должность, штатное звание, тарифный разряд должностного оклада...
Хозяин, он же капитан (шкипер) траулера, по обыкновению сидел в рубке, положив ноги на рулевое колесо — только последнее время он не принимал участия в работах как простой матрос, а частенько надевал серую робу и вкалывал наравне с командой, но в основном на его плечах лежали подводные работы.
Капитана звали Сергеем Перминовым; за глаза его не так часто называли «Водолазом». Не сказать, чтобы капитан был нелюдимым, скорее необщительным.
Как-то боцман напрямую спросил у Перминова:
— Сергей Николаевич... Вот восстановим мы судно, а что дальше? Просто так ловить рыбу нам не дадут: квоты на вылов, мафия, рыболовная инспекция и все такое прочее.
Спросил так потому, что по истечении этих двух с небольшим месяцев, когда было сделано, казалось бы, невозможное, боцману было жаль сойти на берег и с этого корабля, с которым он как бы сроднился. Да и с экипажем тоже. Молодцы подобрались — дай бог каждому суденышку моряка такого, все когда-то служили на боевых кораблях. Ведь если заглянуть в контракты, которые хранились в сейфе капитана, то, как и на боцмана, там можно было найти досье на каждого, кто, дай-то бог, в скором времени облачится в робу и под скрип талей вытащит на борт свой первый улов:
