Александр Ольбик - Схватка
— Будем тогда отдыхать. Принесите, пожалуйста, горячего чайку и пару бутербродов с ветчиной…
…Вопреки обычному распорядку, президентский кортеж выехал с территории Кремля не через Боровицкие ворота, а через Спасские. Двумя часами раньше, но уже через Троицкий мостик отправился лжекортеж из одинакового количества и марок машин, которые обычно сопровождают президента. Лжекортеж направился по традиционному маршруту: Кутузовский проспект, Рублевский — до Кольцевой, а оттуда — на Раздоры и — в Борвиху.
Президент же с пятью машинами сопровождения поехал в объезд — по Волоколамскому шоссе, с пересечением, в районе Трикотажной, МКАД и оттуда, тоже в объезд, на Павшино, Воронки — в резиденцию главы государства Архангельское.
После беседы с Клинтоном российский президент был слегка возбужден, много шутил, то и дело восхищаясь зимой и предвкушая ожидаемый подлетный лов рыбы.
Они ехали с обычной скоростью — 150 километров в час, дороги, не без помощи спецподразделений ГИБДД, были пустынны, посыпаны желтым песком и потому сцепление шин с асфальтом было превосходное.
Когда они миновали Павшино, один из телохранителей обратил внимание на трассирующие над лесом золотистые цепочки, однако вслух ничего не сказал. Ему осточертела сверхурочка и он не хотел затягивать рабочий день на посторонние отвлечения — стреляли далеко и в небо. Обычное предновогоднее развлечение богатых детей богатых новых русских…
— Молчим! — вдруг сказал президент и рядом сидящие с ним телохранители поняли, зачем шеф просил тишины. На экране телевизора, вмонтированного в панель, отделявшую передние сиденья от средних, где между двух охранников находился президент, появились любопытные картинки криминальной хроники. Крупным планом — горящий ангар, дым, огонь. Камера «входит» внутрь ангара и перед зрителями открылась картина ужасного побоища. Три горящие, вернее, догорающие машины, в разбитых окнах которых — в копоти и кровавых подтеках — едва угадываются лица людей. И снова крупный план: лежащий на полу оплавленный огнем металлический костыль, в двух метрах от него — распростертое человеческое тело без обеих ног и рук. Еще дальше — полосатое пятно тельняшки, это кто-то из бывших десантников, изрешеченный пулями. Пошел дикторский текст, по интонации напоминающий репортаж с автогонок: «По мнению заместителя Генпрокурора Кудинова, здесь произошла битва между бандитской группировкой, осуществляющей контрабанду спирта и незаконное производство водки, — вещал диктор, — и бывшими воинами-интернационалистами. В прошлый раз мы уже сообщали о жертвах, которые имели место в результате вооруженного столкновения и огромных количествах водки и спирта, сгоревших на трех подземных складах этой подпольной фирмы. Сейчас у нас появились новые данные по этому делу: как сообщил наш источник, данная бандитская группировка, путем насилия и угроз, принудила инвалидов афганской и чеченской войн продать свои квартиры и идти попрошайничать на улицах Москвы. И деньги, вырученные от продажи этих квартир, и деньги, заработанные бывшими воинами, поступали на счета этой фирмы, его руководителя Алиева. Физические издевательства, спаивание и угрозы поставили очень многих ветеранов в положение рабов — без дома, без семьи, без малейшей надежды на будущее…Видимо, государство забыло о своих сыновьях, отдав их судьбы на откуп потерявшим человеческий облик подонкам, которые сделали из русских ребят позорное средство обогащения и унижения человеческого достоинства. Жаль, конечно, если эти страшные кадры не увидит наш Верховный главнокомандующий, кому, собственно, и адресуется этот печальный репортаж…»
Камера скользнула по искореженным чанам, автомобилям, рухнувшему сегменту кровли и замерла на человеке-обрубке, у которого вместо лица — кроваво обуглившаяся рана… Он лежал возле взорванного шестисотого «мерседеса», из окна которого торчала мужская нога в кроссовке…
— Дожили, — только и сказал президент. Но кто его знал, поняли, какую силу гнева он вложил в это короткое слово. На висках взбухла вена, нехороший блеск зажегся в его глазах.
Вынув из ячейки телефонную трубку, президент напрямую соединился с главой своей администрации. Когда ответили, он прогромыхал: «Лев Евгеньевич, подготовьте к завтрашнему утру указ, .. — он сделал паузу — ему стало вдруг нехорошо, однако, преодолев слабость, президент продолжал: — Завтра утром у меня на столе должен лежать указ о строительстве для инвалидов-интернационалистов…нет, для инвалидов всех войн домов-профилакториев с больничным обслуживанием, отдельных квартир… И об обеспечении их личными автомашинами… Деньги? А это не наша с вами проблема. Деньги возьмем у олигархов и бандитов…»
— Вот после этого и отменяй смертную казнь, — тихо произнес президент и закрыл глаза…
Трубин, глядя на заснеженные поля, думал крамольную мысль, касающуюся слов президента насчет домов-профилакториев и личных квартир: «Ваши бы слова, товарищ президент, да Богу в уши…Сколько на вашем указе чиновники набьют себе карманы, всякие посредники, подрядчики…»
Они въехали в лесопарковую полосу и полковник, взглянув на умиротворенно застывшие вокруг деревья, с облегчением подумал: «И на это раз, слава тебе Господи, пронесло…» Однако как показали дальнейшие события, он рано благодарил Всевышнего. Это стало ясно после того, как раздался зуммер и заместитель начальника внутренней охраны Архангельского майор Огурцов доложил:
— В связи с обнаружением в окрестностях объекта пока не установленного транспорта дальнейшее передвижение кортежа считаю нецелесообразным. Оперативная группа в составе сотрудников ФСБ во главе с капитаном Титовым, а также работников милиции Западного округа Москвы с капитаном Недошивиным прочесывают зеленую полосу, о результатах чего будет незамедлительно вам доложено.
Фраза была настолько сложно-подчиненной, что Трубин не сразу осознал, о чем идет речь.
Впереди, на дороге, они заметили группу людей в гражданском, двух сотрудников дорожной безопасности, перетянутых белой портупеей, один из которых светящимся жезлом делал решительные знаки остановиться. По инструкции кортеж мог не реагировать, его лидер — пятитонный бронированный «мерседес» мог снести с дороги любое препятствие, вплоть до БТР и легкого танка.
Когда машины притормозили, Огурцов, поскрипывая по схваченной морозцем дорожке, подбежал к машине президента и, вытянувшись в струну, громко проговорил:
— Товаярищ президент, разрешите обратиться к полковнику Трубину?
— Обращайтесь, только покороче.
Пока Огурцов догладывал о своих подозрениях в связи с неизвестным транспортным средством, президент что-то сказал сидящему справа охраннику и тот, открыв дверцу, вышел из машины. За ним, тяжело ворочаясь в проеме дверей, с крехом, вылез президент. Тут же выскочил и Трубин. Он демонстративно закрыл собой шефа, отгородив его от темнеющего неподалеку подлеска. Через несколько мгновений вся охрана оказалась на дороге и только два офицера связи, в форме подводников, невозмутимо продолжали сидеть в бронированном «форде», следовавшем за президентским «Роллс-Ройсом». Один из них вытащил из ниши кейс, именуемый в народе «ядерным чемоданчиком», и положил его себе на колени. Второй офицер расстегнул чехол, обеспечив таким образом свободный доступ к крупнокалиберному «винчестеру».
Водители всех пяти автомобилей с олимпийским спокойствием взирали на искрящиеся в лунном свете придорожные сосенки и курили дорогие сигареты.
Трубин вместе с Огурцовым отошел в сторону. Не скрывая раздражения спросил:
— Какого черта, вы приостановили движение именно в этом месте? Нас всех здесь могут перещелкать, как куропаток…
— Мы действовали по инструкции. Сработала радарная установка и ее продублировала система инфракрасного излучения. В двухкилометровой зоне находится пока не установленный объект…Возможно, это случайно затесавшаяся машина, а может…
— А почему не сработало внешнее кольцо?
— Стыдно сказать, оно сработало, но именно в этот момент оператору приспичило в туалет. Наелся соленых грибов…Сами понимаете, человек есть человек, — Огурцов отвел взгляд и сменил ногу. — Во всяком случае, другой версии у нас пока нет.
— Зато у президента на наш с тобой счет может возникнуть вполне определенная версия. Догадываешься какая? Останемся без погон и будем гонять голубей на территории Кремля. Это в лучшем случае…
К ним подошел помощник президента. Он снизу вверх глядел на Трубина, пожалуй, самого рослого человека в окружении президента.
— Вас зовет президент, — сказал помощник, — пожалуйста, будьте лаконичнее, у него сегодня и без того нелегкий день.
Президент уже снова сидел в машине. Подошедший к нему Трубин наклонился и в такой нестроевой позе отдал честь.
