Михаил Нестеров - Таймер для обреченных
Через десять минут в кабинет Эйтана вошел подполковник Сейф. Его правая рука была забинтована, на щеке и шее — широкие пластыри.
— Как вы себя чувствуете, Натан?
— Гораздо хуже, чем в баре «Капуцин», — опередил шефа подполковник.
— Отлично! Это значит, что вы в ближайшее время в гостиницы ни ногой. Рад за вас.
«Придурок! — улыбнулся Сейф. Его губы разошлись еще шире: — Какой же ты придурок!»
— Вы давно не были на Украине, Натан?
— Я не был там шесть или семь лет назад, — несуразно, однако в тон генералу ответил он.
— Завтра отправляйтесь в Крым. В Евпатории встретитесь с человеком по имени Роман. Присмотритесь к нему. Возможно, в будущем вам понадобится исполнитель на Украине. На словах Роману передайте: услуги хозяина заведения «Хороший вкус» — это в Севастополе — нам больше не нужны. Этот Роман потребует от вас деньги, их вы возьмете у хозяина «Хорошего вкуса». Зовут его Яков.
— То есть?.. Яков заплатит за собственное устранение?
— Вроде того. Вот вам адреса этих людей в Севастополе и Евпатории.
В этой связи Эйтан припомнил детали вербовки старшего лейтенанта Парубного. Работа не ограничивалась одной кандидатурой, рассматривались и другие офицеры полка. Но Парубный был главной фигурой потому, что его подразделение осуществляло задачи по охране полка.
Выпроводив Натана Сейфа, генерал созвонился с Мармсталем, вышел в приемную и отдал распоряжение адъютанту:
— Машину к подъезду. В канцелярию премьера.
3
От Дани Мармсталя ждали резкого выступления. И сам Мармсталь не мог отказаться от вызывающего стиля. Хотя бы затем, чтобы внезапным смягчением позиций к Движению исламского сопротивления[3] не вызвать подозрений. Поскольку ослабление позиций накануне диверсии может аукнуться после силового акта. Газетчики и политики потянут хилый корешок и обвинят премьера в чудовищном преступлении.
Именно с этого он начал разговор с директором военной разведки. Эйтан развеял его опасения.
— Я предпринял ряд шагов. Осталось пара-другая. У нас есть козырь — Мэлоди Унгер. Завтра я намерен переговорить с ней. Ты сказал о газетчиках и политиках, которые могут обвинить нас в преступлении. Ты сделал шаг навстречу. Дав согласие на вылет делегации «Хамаса» и Голды Саар в Россию, ты обязан «потоптаться на месте».
— Да, материал готов. На завтра запланирован выход в эфир этого материала. Я хочу напомнить через СМИ частичку истории, о которой многие международники забыли.
— Мне можно просмотреть видеозапись? Собственно, я пришел за кассетой.
Премьер пожал плечами. Он вызвал секретаря и попросил принести видеоматериал. Его директор «Амана» просмотрел с интересом.
— Это то, что мне нужно. Распорядись сделать копию.
— Ты выяснил, каким образом Унгер вышла на Голду?
— Пока нет. Но дипломатический коридор в «Бен-Гурионе», через который прошмыгнула Унгер и компания, — это ее рук дело.
— Она в курсе, но мне ничего не говорит.
— Разумеется. Это означает, что наш план работает, и работает на приличных оборотах. Я всегда говорил: в любой работе найдутся невидимые трещины, через которые утечет информация. Теперь Голда играет по нашим правилам. Она уверена, что спустя час или два после диверсии она явится в Москву победителем. Ее популярность подскочит на небывалую высоту по возвращении в Израиль.
Дани и Шимон понимали, что удержать в тайне операцию «Туризм-2» фактически невозможно. И вот сейчас, когда Голда в курсе планов трех заговорщиков, включая бывшего шефа ВВС, ее необходимо стимулировать, дать ей надежду выступить с предвыборной речью, в которой она откроет заговор триумвирата. Она, чтобы приписать его в актив в предвыборной борьбе, откажется от идеи открыться перед директором «Моссада». Тут все было просчитано с идеальной точностью.
— Ее популярность всегда бесила меня, — сказал Дани, закрыв глаза.
Генерал несколько мгновений в упор смотрел на премьера.
— Еще есть время отказаться от операции.
— Я не привык проигрывать. Ты это хотел услышать? Прежде чем ты уйдешь, обнадежь меня хоть чем-нибудь, — едва ли не с мольбой попросил он.
— Помнишь, мы говорили о времени учений украинских ПВО, которое сместилось на час назад?
— Да. Ты сказал, что об этом знает лишь узкий круг лиц.
— Этот круг не распространяется на Голду, и это секретная информация. Даже если она что-то заподозрит, ее успокоит то самое время. Она за пару мгновений вычислит, где будет находиться ее самолет во время пуска ракет. Пусть даже на подлете к российской столице. А там самолеты всех типов без помех садятся на Красную площадь.
— Что ты намерен предпринять в дальнейшем?
— Ряд шагов. Их не так много. Во-первых, подниму все документы, подтверждающие причастность агентурной группы Абрамова к военной разведке России. Это легко сделать. Второе — это данные, касающиеся деятельности агентурной единицы в Израиле: приглашения, визы, авиабилеты, регистрация, прокат машин. Третье: установленные контакты агентов с Унгер посредством опроса свидетелей в клубе «Арт Хаус». Отчеты перестрелки у парка и в гостинице Клода также пойдут в актив. Клод Эбсалом один из наших главных свидетелей в деле заговора против Голды Саар.
— Версия?
— Как ни печально, трое наших офицеров стали разработчиками диверсии. Есть два варианта. Первый — Унгер, Сайкс и Бегин продали идею Абрамову, с которым сотрудничали в 2001 году в Крыму. Второй вариант — Абрамов по приказу своего руководства установил с ними контакт и получил все необходимые данные. Наше управление выходило на заговорщиков через Бегина и Сайкса. Сайкса взять не удалось — он скрывается до сих пор. Маркос Бегин оказал оперативной группе ожесточенное сопротивление и был убит во время перестрелки с оперативниками.
— То есть никаких подтасовок.
— Абсолютно. Все работает на нас.
— За исключением одного. Каким образом русские состыковали время вылета Голды и пуска ракет? Как минимум у них должен быть сообщник в «Бен-Гурионе».
— Этот вопрос открыт и в общей доказательной массе не имеет принципиального значения. Ведь не всегда удается установить сообщников, пособников, недоброжелателей и так далее. Никто не посмеет заговорить о совпадениях. Я могу привести пример...
— Не надо. Не боишься испортить отношения с руководителями разведсообщества России?
— Сейчас наши отношения натянуты, и в ближайшие дни им придет конец. Собственно, в этом деле речь идет о терроризме. В отличие от других стран, борьбой с терроризмом в Израиле занимаются все спецслужбы без исключения. Мое ведомство — в том числе. Я горжусь своей автономной службой, которая вербует агентов по всему миру. ГРУ — не исключение.
— Как поведут себя украинские военачальники?
— Им не привыкать заметать следы. — Эйтан начал уставать от вопросов премьера. — Когда их «трехсотка» едва не сбила наш «Боинг», обгоревший транспортно-пусковой контейнер от ракеты был переплавлен на металл, стартовая позиция засыпана свежим песком, «изделие» списано задним числом, боевой расчет запуган.
— Остались исполнители в Крыму, — напомнил премьер, проявляя, на взгляд генерала, удивительную щепетильность.
— С нашей разведкой их ничего не связывает. Командир противодиверсионной группы сто раз подумает, прежде чем развязать язык. Он ликвидирует российских охотников за израильским самолетом, возглавляя украинское подразделение, и валит вину на Израиль. Может быть, психиатр примет эту версию, не знаю. Ты забываешь о главном, о нашей цели, а остальное не имеет значения.
«Если Голда останется жива?» — всплыло в голове Дани наболевшее. Он задал вопрос именно с этим подтекстом:
— Что, если спецрейс удачно проскочит обстреливаемый коридор?
— Тогда мы останемся при своих. Потому что Голда не рискнет взять на вооружение голословные факты о якобы готовящейся ликвидации Машаля или неудачной попытке его устранения. Пусть даже она пойдет дальше и выдвинет обвинения в покушении на ее персону. Она не скандалистка, насколько я знаю. Но вашим личным отношениям придет конец — это точно, и ты можешь готовиться к разрыву уже сейчас.
— Я знаю, — тихо пробормотал Дани, — я знаю.
4
Евпатория
...Виктор Калюжный с разбега бросился в открытый люк грузового отсека и схватился руками за трос, свисающий с грузовой стрелы. Едва его ботинки коснулись крюка, он выпустил трос из рук и спрыгнул на вторую палубу. Тотчас сверху прошипела автоматная очередь, и пули ударили в ребристый настил. Виктор ответил короткой очередью по обрезу люка в надежде, что пули срикошетируют от стали и заденут кого-нибудь из бойцов противодиверсионной группы.
На сухогрузе «Иван Крылов» шла охота на живого человека. Десять спецназовцев загоняли в угол своего товарища. Они блокировали ему выходы через все пять люков, работая парами. Лишь однажды ему удалось выбраться на верхнюю палубу, а до спасительного борта ему оставалось каких-то пять-шесть шагов. Его отрезали от борта две длинные автоматные очереди, и он, уходя от обстрела, взбежал на люковое закрытие. И напоролся на огонь с правого борта. Оставляя справа от себя фок-мачту, он и прыгнул в люк, скользя по промасленному тросу.
