Максим Шахов - Боец особого назначения
– Ты на похоронах был?
– Не… Напился… Да и не верил я, что Костя погиб! Мой зуб-то был с ним! Меня он спас, значит, и его должен был спасти! Так он жив, товарищ подполковник? Жив Костя? Да?
– Не знаю, Родион. Но узнаю обязательно и сообщу тебе… А ты это, держись. Отдай ему бутылку, Степан, и скажи, пусть отвезут.
– Куда?
– Куда скажет… Все, Родион, спасибо, мы тебя больше не задерживаем. Держись, боец, пока сможешь. Извини, но это все, что я могу для тебя сделать…
Когда пошатывающегося Костицина повели к машине, Логинов смотрел ему вслед в окно. Потом прикурил сигарету и повернулся к Тараскину с Горовым:
– Значит, так… Ты, майор, готовь запросы: в загс, в военкомат, в Ростовскую спецлабораторию. Отправишь их уже завтра. А установочные данные на Константина Евсеева я хочу посмотреть сегодня. Так что шевелись, Степан!
Скупые установочные данные на Евсеева ничего нового к рассказу Костицина не прибавили. Родился… учился… выбыл в связи с призывом на действительную воинскую службу… Дальше – пустота.
– Все! – сказал Логинов, решительно поднявшись. – Всем отдыхать! Утро вечера мудренее…
У «девятки» Виктор немного поколебался и вдруг сказал:
– Езжайте без меня. Я немного пройдусь, устал что-то…
Перед выездом на проспект «девятка» мигнула кроваво-красными стоп-сигналами и растворилась в ночном городе. Логинов прикурил сигарету и вытащил мобильник.
Он чувствовал себя так, словно его пропустили через мясорубку. Словно это не Родион Костицин, а он, Логинов, двое суток в холодном Грозном отстреливался от напиравших «чехов», потом полгода валялся в госпиталях, а теперь был брошен на произвол судьбы…
Но Логинову все же было легче. Потому что в Москве его ждала самая прекрасная женщина на свете. И Виктор знал, что ее голос – это то, ради чего стоит жить на этом свете. И держаться…
Он торопливо отыскал в памяти номер и едва дождался ответа.
– Клава, Клава! Я люблю тебя! Как ты? – разнесся в ночи его голос.
– Это ты? Привет… Секунду, – услышал Логинов.
Это был голос Клавы, но не тот… Это был другой голос! Логинова обдало холодом, и он едва дождался, когда Клава заговорит снова.
– Извини, так что ты хотел?
– Как что? Услышать тебя! Что случилось, Клава?
– Ничего. То есть… В общем, извини, Виктор, я тебе изменила…
– Как изменила? С кем?
– С бывшим мужем. Короче, мы, наверное, снова сойдемся. Сам понимаешь, ребенок без отца – это…
– Да что ты мелешь, черт побери! Что случилось?
– Я же тебе сказала: я тебе изменила, – тусклым голосом ответила Клава. – Но ты сам виноват. Тебя не было, я разрывалась от тоски. И напилась у бассейна… А тут приехал муж. В общем, не знаю, как это получилось. Я ведь не железная, Логинов, как ты! Я слабая женщина, которой нужно мужское плечо… А с твоей работой этого не дождешься!
– Я понял, – тихо сказал Логинов. – Извини. Твой железный дровосек желает тебе счастья!
– Витя, пойми, так будет лучше… Для тебя.
– Я понял. Пока, – буркнул Логинов и отключился.
Первым его желанием было забросить телефон к чертовой матери в кусты. Но он сдержался и набрал номер Степана.
– Слушаю, шеф! – отозвался тот.
– Ты где?
– Да торчим тут под общагой. Ждем своих заочниц…
– Ты это…
– Что?
– Короче, я что-то совсем расклеился. Старость, наверное. В общем, мне надо развеяться в коллективе. Так что не шхерьтесь по всяким общагам, а тащите своих студенток прямиком на квартиру. Выпивкой я вас, так и быть, обеспечу. Понял?
– Понял, шеф. Так я тогда прихвачу для своего научного руководителя аспирантку? А?
– Не стоит, Степан…
90
Капитан Горов подсуетился. К тому времени, когда Логинов поднялся на двенадцатый этаж и вошел в квартиру, веселье там било ключом. Две утренние заочницы строгали салаты, шкворчало что-то в сковородке, музыкальный центр надрывался голосом Валерии: «Девочкой своею ты меня назови. А потом обними. А потом обмани… Маленькие часики смеются „тик-так“, ни о чем не жалей и люби просто так…»
Едва Виктор открыл дверь, как Степан возник в прихожей. Взяв у подполковника пакеты, он дурашливо доложил:
– Народ для разврата собран, шеф! Какие будут указания?
– Никаких… Сейчас умоюсь и пойду знакомиться с вашими заочницами.
Степан хотел было что-то сказать, но в последний момент передумал и, бросив: «Понял!» – нырнул на кухню. Логинов разулся, сбросил куртку и прошел в ванную.
Умывшись, он вытерся и угрюмо посмотрел на себя в зеркало. Потом пробормотал:
– Какого черта все думают, что я железный?.. Я не железный, я обычный, из плоти и крови… И эта чертова работа меня когда-нибудь доконает…
Тут в дверь ванной постучался Горов.
– Извиняюсь, вы уже, шеф?
– А что, гости заждались? – почти весело спросил Виктор.
– Вроде того…
– Ну тогда уже иду.
Повесив полотенце, Виктор шагнул в коридор и повернул к кухне.
– Гм-м… – придержал его за руку Степан. – Нам не туда, шеф. Нам в комнату…
– Не понял?.. – нахмурился Логинов.
– Короче, я не виноват. Честно, шеф… Просто так получилось. Проходите сюда…
Бормоча все это, капитан завел Логинова в большую комнату. Тот удивленно оглянулся:
– Ну?
– Она на балконе… – шепотом проговорил Степан.
– Кто она? – тоже невольно перешел на шепот Виктор.
– Аспирантка… – виновато пожал плечами Степан и тут же хлопнул себя по лбу: – Ой, совсем забыл, у меня ж на кухне мясо! Подгорит!..
В тот же миг Горов развернулся и бросился на кухню. Логинов растерянно посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на балкон. Там, за прикрытой шторой дверью, кто-то курил…
Только теперь Виктор уловил едва заметный запах парфюма, витавший в воздухе… Успокаивающий и манящий одновременно. И вдруг подумал, что на балконе его ждет Клава.
В груди у него забухало. Он понимал, что этого не может быть, что это невозможно. Но ничего не мог с собой поделать. Словно зомби, он сделал несколько шагов, отодвинул штору и тихо позвал:
– Клава…
Женщина, стоявшая на балконе, повернулась и сказала:
– Да?.. А откуда вы знаете, как меня зовут?
Голос был мягкий и бархатистый. Почти как у Клавы. Но это был другой голос…
91
Внутри у Логинова все оборвалось. Призрачная надежда разлетелась на куски…
Но виду он не подал. Просто сунул руку в карман за сигаретами, чтобы выиграть пару мгновений, и сказал:
– Как вас зовут, мне сказал Степан. А меня зовут Виктором. Можно с вами покурить?
– Конечно, – посторонилась женщина. – Так вы и есть тот самый суровый научный руководитель, о котором говорил Степан?
– Тот самый…
– Профессор?
– Доцент, – щелкнул зажигалкой Виктор. – Степан немного меня приукрасил…
– Ага, приукрасил… Он сказал, что вы суровый и неприступный, как Великая Китайская стена. И жутко требовательный. И что вас все боятся…
– А еще что он обо мне понарассказывал? – хмыкнул Логинов.
– Да много чего в том же духе… Только я вижу, что все это вранье! Вы милый и чертовски привлекательный!
– Да? – удивленно посмотрел на женщину Логинов.
Она была симпатичной. Пожалуй, даже симпатичней Клавы. И имя у нее было то же. И запах… Но это была не Клава.
– Можно я вас поцелую?.. – вдруг спросила женщина.
– Вот так сразу?
– А когда? – приблизила она свое лицо к лицу Виктора. – Жизнь коротка. Слышите: «Маленькие часики смеются „тик-так“… Ни о чем не жалей и люби просто так…»
– Слышу… – внезапно севшим голосом сказал Виктор.
Глаза женщины напротив уже околдовали его. Он вдруг понял, что она права… Гори оно все синим огнем. Жизнь коротка. Маленькие часики смеются «тик-так»… И каждая отсчитанная секунда уже не повторится. Никогда. И этот вечер тоже. Так стоит ли о чем-то жалеть…
Они одновременно разжали пальцы, и две светящиеся точки сигарет скользнули вниз, в темноту, – словно две упавших звезды…
А на балконе два силуэта уже слились в один. Губы Клавы и Логинова сомкнулись, и они тоже полетели – только вверх, к звездам…
Потом Горов позвал их за стол, и Логинов наконец познакомился с утренними заочницами. За столом он шутил, смеялся и пил, не пьянея.
А потом все разбрелись по комнатам. И снова целую ночь Логинов летал над Ивановой горой – на этот раз не один, а с Клавой. Правда, с другой…
Но жизнь коротка, и он ни о чем не жалел…
92
Ровно в девять Логинов в сопровождении Горова и Аникеева вошел в свой временный кабинет в здании егорьевского УФСБ. Несмотря на практически бессонную ночь, он был гладко выбрит и чувствовал себя бодро. Словно кто-то освободил его от тяжкого груза. Правда, в глубине души остался щемящий осадок, но Виктор старался его не замечать…
Он с головой окунулся в работу, и работа закипела. Тараскин разослал запросы, Горов поехал в военкомат, Аникеев повис на телефоне. Картина стала проясняться, и уже к обеду у Логинова был полный расклад по Константину Евсееву.
