Андрей Константинов - Сочинитель
Резаков обо всех маневрах «старичка-пенсионера» немедленно доложил Кудасову, который тут же распорядился:
— Вадик, подтягивай группу задержания поближе к объекту, держи ее где-нибудь рядом! Похоже, что-то начинается!
Между тем контролер сообщил, что Кораблев остановил машину в трех домах от ресторанчика «У Степаныча», надел в автомобиле длинный плащ и шляпу и вышел на улицу, держа в руках все тот же большой черный тубус. Потом Мазай неспешным прогулочным шагом проследовал к дому напротив ресторанчика… Еще через пятнадцать минут наблюдение зафиксировало, что старик расположился на чердаке дома, из окна которого хорошо просматривался подъезд к кабачку. Из тубуса «пенсионер» деловито извлек карабин СКС с оптическим прицелом.
Получив последнее сообщение, Никита Никитич, сидевший вместе с Резаковым в неприметных «Жигулях» недалеко от ресторанчика, даже присвистнул:
— Смотри ты… Ну, и дед! Точно ведь собрался Палыча грохнуть! Вадим, что у нас со временем, когда Говоров подъезжает?
— С Московского он уже выехал, через полчаса будет здесь…
Резаков кинул быстрый взгляд на Кудасова и, понизив голос, вдруг спросил:
— Никита Никитич, а может… Может, нам старикашку на «мокром» взять… После выстрела?
Кудасов сердито засопел и несколько секунд ничего не отвечал, потом решительно махнул ручкой:
— Будем задерживать! Речь об убийстве идет, и не важно — кто «объект».
— Но, Никита Никитич, может, все-таки?…
Кудасов катнул желваками, тяжело посмотрел на Вадима:
— Ты что, не понял? Задерживаем этого Мазая! Давай команду!
Вадим вздохнул и нажал на кнопку портативной рации…
Через несколько минут начальник 15-го отдела нарушил неприятную тишину в машине:
— Вадик, ты пойми… Мы ж не можем так же, как они… Мы же менты… Мы их по-ментовски переигрывать должны. Если по другому начнем — сами не заметим, как ссучимся…
Резаков пожал плечами:
— Да, я понимаю, просто… Как вам сказать?…
— Не надо ничего говорить, — Кудасов положил оперу руку на плечо. — Я тоже все понимаю…
Группа задержания работу свою выполнила достаточно грамотно, правда, без «нюансов» все же не обошлось. Тихий дедушка Василий Михайлович Кораблев умудрился скинуть свой карабин в чердачное окно и вырубить ударом в горло Сашу Калмановича, но уйти все же не сумел — его просто задавили массой, припечатали к грязному чердачному полу и надели на выкрученные за спину руки «браслеты».
Никита Никитич, по-прежнему сидевший вместе с Резаковым в «Жигулях», даже застонал от досады, когда карабин вместе с осколками стекла брякнулся на тротуар. Среднеохтинский проспект в Питере — не из самых широких, швейцар ресторана «У Степаныча» услышал шум, выглянул, увидел лежавшее на асфальте оружие, оторопело поднял глаза и, естественно, заметил разбитое чердачное окно… В следующее мгновение привратник юркнул обратно в кабачок, задвинул на двери засов и вывесил табличку «Закрыто по техническим причинам».
— Все, — вздохнул Резаков. — Побежал Палычу звонить.
— Ладно, — растер пятерней морщины на лбу Кудасов. — Пойдем, с нашим любителем кроликов познакомимся…
Вылезая из машины, Вадик что-то недовольно пробубнил.
— Что? — не понял Никита Никитич.
— Я говорю, одна радость — обломали Палычу обед, — криво улыбнулся Резаков. — Но при этом, похоже, мы сами без обеда остались… Антибиотику-то что, он не здесь, так в другом месте похавает, а мы? Где, спрашивается, социальная справедливость? По понятиям, так Палыч нам теперь по жизни должен горячие блюда в любые точки города доставлять…
Резаков, вообще, любил поговорить на тему еды — аппетитом он обладал каким-то фантастическим, причем никто не понимал, куда рассасывалась сожранная Вадиком еда, ибо телосложение опера было худощавым, живота даже не намечалось. Максим Егунин, постоянно подтрунивавший над Резаковым, советовал ему обратиться к врачу и провериться — дескать, у него в животе сидит страшный глист-солитер, который всю пищу и съедает, а потом начинает самого Вадика изнутри жрать…
Никита, знавший, естественно, о слабости своего подчиненного, рассмеялся и обернулся к сидевшему за баранкой «Жигулей» Семенову:
— Леша, давай-ка, пока мы тут осмотр закончим, сгоняй в гастроном. Купи там колбаски, хлеба, кефирчику.
— Сыру обязательно — подал голос мрачный Резаков. — Можно плавленого. Даже лучше плавленого — вместо масла пойдет под колбаску. А вообще-то, вся эта сухомятка нас до добра не доведет, господа. Нет, не доведет…
Они поднялись на чердак, откуда Кораблев хотел «снять» Виктора Палыча. Занятно, но никто из находившихся там людей не знал, что именно в этом месте еще полгода назад устроил свою засаду Олег Званцев… Да, видать, несчастливым был этот чердак для «охотников»…
Дед Мазай сидел на полу, прислонившись к стене и безучастно прикрыв глаза. Кудасов внимательно оглядывал его фигуру, одновременно слушая Витю Савельева, докладывавшего результаты осмотра: у старика были изъяты водительские права, инвалидная книжка и охотничий билет, в котором, кстати, официально был зарегистрирован карабин СКС и охотничий нож. Из карманов плаща Кораблева оперативники извлекли двадцать один патрон калибра 7,62 мм. Кудасов глянул на патроны — они были боевыми, а не охотничьими…
— Что же вы это, гражданин Кораблев? — спросил Никита Никитич с усмешкой. — На старости лет решили душегубством заняться?
— А? — старик открыл блеснувшие сумасшедшинкой глаза и вдруг заблажил: — Дык, голуби же… Сруть и сруть на голову, совсем житья нет… Я их, подлюг, где могу — стреляю. Вреда людям нет, а мне какое-никакое развлечение…
— Понятно, — протянул Кудасов. — На голубей, стало быть, охотимся… Боевыми патронами. Шутник вы, дедушка… А зачем сотрудникам милиции сопротивление оказывали?
Кораблев снова понес какую-то околесицу про срущих везде и всюду голубей, Витя Савельев не выдержал и фыркнул:
— Дурковать решил — под браконьера косит…
Никита Никитич вдруг снова остро взглянул на старика — показалось ему что-то знакомым в его лице, какая-то тревога ворохнулась в груди… Нет, показалось, наверное — на полутемном чердаке серые тени причудливо меняли выражения лиц…
— Ладно.
Кудасов провел ладонью по лицу, будто смахивал с нее невидимую паутину, и повернулся к Резакову:
— Поехали на базу, там с этим Дедушкой Мазаем и поговорим. Голуби, значит…
Никита хмыкнул и направился к выходу с чердака. Он не видел, каким странным и совсем не сумасшедшим взглядом проводил его закованный в наручники старик.
Перекуривая на улице в ожидании, пока Кораблева выведут из дома и усадят в служебную «семерку», Вадим Резаков с удивлением наблюдал за своим шефом — с Кудасовым творилось что-то непонятное: он все время морщился и потирал пальцами лоб. То ли у него голова снова разболелась, то ли он что-то напряженно вспоминал… Когда старика наконец вывели, Никита Никитич буквально впился глазами в его лицо, потом перевел отсутствующий взгляд на Вадима:
— Лешка приехал уже?
Резаков кивнул.
— Отлично, тогда трогаемся на базу. Там и перекусим. Мы в голове, остальные — за нами…
В машине Кудасов закрыл глаза и привалился правым виском к холодному стеклу окошка. Резаков и Семенов молчали. Никита стиснул зубы и в который уже раз мысленно представил себе лицо Кораблева — ему не давало покоя ощущение, что он где-то его уже видел… Где? Когда? Может быть, старик просто похож на кого-то? Кудасов вздохнул, и, не открывая глаз, постарался разбить лицо Мазая на фрагменты: лоб высокий, морщинистый, волосы прямые, короткие, седоватые. Раньше, видимо, были русыми… Брови густые, дугообразные. Нос хрящеватый, средний, прямой, щеки впалые. Уши средние, прижатые. Подбородок — округлый, без ямочки, выступающий. Губы — узкие, бледные. Глаза… Глаза серые, средние, веки чуть опущенные, набрякшие, на левом веке красноватая родинка.
Родинка… На левом веке красноватая родинка… Красноватая родинка на левом веке!!
— Стой! — хрипло сказал, выпрямляясь в кресле, Кудасов. — Леша, стой!
— Что случилось, Никита Никитич? — удивленно повернул голову Семенов. Кудасов схватил его за плечо:
— Тормози, говорю!
Увидев выражение лица Кудасова, Леша округлил глаза, открыл рот, а потом сразу же включил «аварийку» и прижался к поребрику — за ним остановились и остальные машины, следовавшие «цугом» — то есть друг за другом. Место для остановки было выбрано, безусловно, не самое удачное — они только-только проехали завод шампанских вин на вечно забитой машинами Свердловской набережной…
Кудасов выпрыгнул из машины и побежал назад — к той «семерке», в которой везли Кораблева. Добежав, Никита Никитич рванул заднюю дверцу и, встретившись с недоуменным взглядом Савельева (Кораблев был, как положено, зажат на заднем сиденье двумя операми), выдохнул:
