Юрий Гаврюченков - Сокровище ассасинов
– Давай смотреть, что мы там нашли.
При ближайшем изучении самовар оказался всего лишь позолоченным, вдобавок у него отломилась внутренняя труба, но внешне он был совершенно целый. Носик был на месте, кран поворачивался. Трубу Лёша припаял уже дома, и мы продали самовар Борису Михайловичу Маркову за неплохие деньги. В тот день, посменно отогреваясь у костра, мы достали из колодца сахарницу с серебряным ободком и ручкой, шесть фарфоровых чашек и одно чайное блюдце. Остальной сервиз дошёл до нас в виде фрагментов керамики, не представляющих коммерческой ценности. Симпатичные чашки также ушли в салон «Галлус», в ту пору только начинающий набирать обороты.
Впоследствии мы с Лёшей неоднократно навещали селище и кое-чем там поживились. Однажды я выцарапал гвоздём на новенькой алюминиевой ложке инициалы «Ал. Е.» и аккуратно припрятал под кирпичами на месте некопаной избы. Есиков ложку нашёл и очень дорожил ей потом, считая, что вещь нашла владельца. Потом мы с Лёшей нашли одиноко стоящую церковь, раскопали её и озолотились. Моей ошибкой было доверить реализацию хабора [11] компаньону. Дурачка Есикова приняли опера и начали запугивать своими отработанными гестаповскими приёмчиками. Вскоре он написал явку с повинной под диктовку прожжённых оперов. На основании его показаний следователь успешно пришил мне то, чего не было. От того, что было, я отвертелся, но срок за надругательство над могилой получил, а Лёше дали год условно, учитывая его чистосердечное признание. Вот и доверяй после этого людям.
– Ты о чём задумался, Ильюха? – оборвал мои мысли Слава.
– Да так, о ментах.
– А чё о них думать, будем смотреть телевизор.
– Телевизор? Зачем?!
– Будем криминальную хронику смотреть, – объяснил Слава, удивившись моей несообразительности. Он любил на зоне пялиться в дебилизатор, вероятно, рассчитывая отыскать там правду жизни. – Про наши сегодняшние дела обязательно покажут.
– Не исключено, – сказал я. – Только нам от этого что?
– Узнаем, что по этому поводу менты говорят.
– Что они могут сказать: бандитская разборка с зарубежными бизнесменами, по факту похищения заведено уголовное дело, бла-бла-бла, все дела. Что они могут сказать нового? Ты это слышал уже миллион раз.
– Ну, про нас-то новости мы ещё не видели.
– И, дай Бог, не увидим! – содрогнулся я.
– Ладно, забей, – Слава отвесил нам по пятьдесят грамм.
Мы не стали пить, потому что к нам скользнул официант, любезно выставил тарелки с восхитительно пахнущим стейком и собрался было пожелать нам приятного аппетита, как я осведомился:
– Не подскажете, сегодня будут выступать «Mad wheels»?
– В семь часиков начнут, – услужливо просветил официант, заботясь о щедрых чаевых. Очевидно, мы со Славой выглядели чрезвычайно кредитоспособно.
– Уже скоро. Музыканты приехали?
– Да, конечно.
– Позовите Рикки, пожалуйста. Скажите, что его Илья приглашает.
– Одну минуточку! – расплылся в улыбке халдей и улизнул в подсобные помещения.
Мы воспользовались его отсутствием, в должной мере воздав почести Бахусу, и закусили.
– Сердце подсказывает мне скорое, близкое, плотное и долговременное общение с природой, – поделился я возникшими чувствами.
– Правильно, Ильюха, слушай сердце, оно не обманет, – кивнул Слава и тут появился Рикки.
– Привет, решили навестить твою обитель, – я пожал жёсткую ладонь ударника эстрадного труда. – Присаживайся к нам. – Официант верно понял обстановку и принёс третью рюмку. – Как поживает старый добрый рок-н-ролл?
– Рок-н-ролл жив! – привычно отреагировал Рикки, и мы выпили.
– Будешь играть, мы как раз зашли послушать? – водка меня что-то не вставляла сегодня, наверное, переволновался за день.
– Скоро начнём, – заверил меня Рикки.
– Кстати, ты знаешь, что, будучи рокабилли, являешься зримым проявлением, манифестацией могущественного идола Раут-шестьдесят шесть?
– Как-как?!
Я поведал изумлённому Рикки гипотезу о рок-н-ролльном божестве, не забыв упомянуть маринкино дополнение.
– Не хило! – оценил Рикки. – Я, пожалуй, об этом песню напишу.
– Ты и песни пишешь?
– Да, детка, я такой!
– Секунду! – у меня в кармане запиликал телефон. – Алло.
– Встретишь меня? – звонила Маринка. – Я заканчиваю работу.
– Не вопрос. Буду через двадцать минут, – я убрал мобильник. – Блин, не могла попозже позвонить! Только пить начали.
– Удобная штука! Надо будет себе такой же купить, – Слава с завистью смотрел на телефон.
– Не вопрос, сегодня же и купим. Они на каждом углу продаются, – просветил я засидевшегося корефана. – Марину только заберём с работы, она просила встретить. Ладно, надо ехать, извини, Рикки, дама ждёт.
– Тогда двинули, – Слава поискал глазами официанта, который тут же подлетел, алчно облизываясь. – Давай счёт.
– Ни фига, я сам заплачу! – придержал я руку корефана и полез в свой карман.
– Не, ни хрена! Давай я.
– Да ну на фиг! Лучше я. Сегодня нам улыбнулась Фортуна, все остались целы, считай, второй день рождения!
– Не дури, Ильюха.
– Ну, если хочешь, давай пополам.
– Мы что, немцы какие-то?
– Правильно, мы не немцы. Не выпендривайся, Слава, сегодня плачу я!
– Лады. Упрямый как баран… – уступил Слава.
– Всё, пошли! Рикки, чао!
Оставив музыканта наедине с графином водки, мы вышли из ресторана и поймали машину. Через десять минут мы уже стояли возле офисного здания на Лиговском, от «Rocking-hors Pub» было недалеко.
– Надо, наверное, внутрь зайти и в вестибюле её встретить, – предположил я и потянул на себя длинную медную ручку.
Мы оказались в небольшом, сияющем новенькой отделкой холле. Смазливая уборщица в синем халате мыла пол. Впереди была широкая мраморная лестница, турникет и пост охраны. На посту переминался с ноги на ногу секьюрити в чёрной форме.
– До свидания, Андрей Андреевич! До завтра!
– Вы не можете меня так бросить, Мариночка. Это нехорошо с вашей стороны.
Голоса приближались, я встрепенулся. Показалась Маринка и пожилой толстенький человек в коричневом костюме, пытающийся ухватить её за локоток. При их приближении охранник разблокировал турникет.
– Извините, Андрей Андреевич, меня ждут!
– Постойте, Мариночка, – не слушал её начальник. – Вы не должны меня сегодня оставлять…
Маринка заметила нас, когда я уже летел вперёд. Не помня себя, я врезал кулаком в дряблое лицо шефа. Попал по скуле и тут же добавил по уху. Старый козёл пошатнулся. Я рванул его за пиджак, оттаскивая от Маринки и намереваясь продолжить экзекуцию. Охранник бросился к нам, выдёргивая из петли дубинку.
Маринка отшатнулась. Охранник был уже рядом, но и Слава оказался тут как тут. Он опередил и меня, и секьюрити. Удара я не заметил, но голова охранника с громким клацаньем мотнулась назад, а затем вся туша рухнула на пол. Уборщица бросилась наутёк.
Гулять так гулять!
Я выпустил маринкиного шефа и со всей дури зарядил ему ногой в пах, а потом добавил кулаком в подбородок. Старый козёл упал и я пробил ему пару раз ботинком по печени.
Слава стоял над поверженным охранником, контролируя недобитого врага. Секьюрити вяло шевелился и опасности не представлял.
– Пошли, – я ухватил за локоть Маринку и повлёк её к выходу.
– Илья, ты пьяный?
– Нет, я трезвый, – я и в самом деле не чувствовал действия алкоголя. – Просто зло берёт, когда такое вижу.
– Ой, не надо было тебе звонить…
– Ты каждый раз так с работы уходишь?
– Ну… Я же тебе говорила, что начальник у меня такой. Ну как я ему завтра всё объясню?! – Маринка чуть не плакала.
– Не будет никакого завтра! Ты здесь больше не работаешь, – решил я. – На фиг тебе такая служба.
Не терявший времени зря Слава успешно поймал такси.
– Тогда это в корне меняет наши отношения, – заявила моя бывшая супруга. – Если я теперь не работаю, ты должен меня содержать.
– Не вопрос, – бросился я головой в омут. – Поехали домой!
– Поехали, – алчно блеснула глазами Маринка. – Как скажешь, милый.
12
Комната была похожа на искусственный рай, как если бы Эдем решили воспроизвести в музейной экспозиции. Стены буквально низвергали водопады фальшивой зелени, и сквозь эту пластиковую благодать жалобной выглядывали головы давно убитых животных – их пожелтевшие рога и тусклые чёрные носы выступали из сочных полихлорвиниловых джунглей, как будто зверьё окружило поляну, называемую гостиной, и всё не решается выйти навстречу людям.
Под изумлёнными взглядами зверей я прошёл по ворсистому ковру к дальней стене комнаты и достал из кучи сваленной в кресле одежды трубку сотового телефона.
– Алло?
– Здравствуйте, Илья Игоревич, – произнёс знакомый голос де Мегиддельяра, и у меня оборвалось сердце.
Утро я встретил у Маринки дома. В отсутствие её родителей, по случаю отбывших на дачу, мы отлично провели вечер. Вспоминали нашу жизнь до развода, не такую, как выяснилось, и плохую, строили планы на будущее. Вчерашний день, отмеченный скандальным увольнением, был переломный в нашей с Маринкой судьбе. Я это понимал, и она это понимала. Мы решили снова быть вместе.
