Анна Данилова - Плюшевый свидетель
Одна-единственная мысль блуждала в ее рассеянном сознании, и Вера никак не могла на ней сосредоточиться. Мысль эта ускользала, как решение какой-то сложнейшей математической задачи из далекого школьного детства. Обрывок фразы, который не давал ей покоя и мешал думать о другом. Кто же сказал ту фразу?
Марина? Александр? Августа?
«Вера… Но ведь такого не могло быть… его уже не было в живых, понимаешь? Не было! Я как никто это точно знаю! Зачем ты сейчас-то мне лжешь? Я же хочу тебе только добра!» Вот она, эта фраза: «Я как никто это точно знаю». И это произнесла Августа. Почему она так сказала? И почему она как никто это знает? Почему? И кто может так сказать, как не человек, имеющий к этому убийству самое непосредственное отношение? И потом она стала успокаивать Веру: «У тебя есть алиби…»
Августа? Теперь и мыслей стало больше. И слов, оброненных в разговоре.
"Кажется, у него была одна женщина.
Очень красивая. Но это было давно. Очень давно…" «Женат? Кажется, да, но еще раньше, чем завел роман с той женщиной…» «…Они расстались. Это было даже и не здесь… Припоминаю что-то такое смутно, мне сам Ренат рассказывал…»
«…Приблизительно месяц или полтора тому назад эта женщина объявилась в нашем городе, и у них, по-моему, снова закрутился роман.., он сходил по ней с ума… Во всяком случае, вид у него был, как у кретина…» «…Я видела, конечно, но не знаю, где она живет. Я вообще ничего не знаю о ней. Только то, что Нагаев был болен этой женщиной. Он страдал все это время, что они не виделись. А она после их первого романа успела дважды или даже трижды побывать замужем, уезжала не то в Финляндию, не то в Швецию, точно не могу сказать. А имя… Постой, дай-ка вспомнить… Нет, не помню… Но только не Вера».
Получалось, что Августа знала о Ренате Нагаеве куда больше, чем это можно было предположить.
Вера позвонила Александру и спросила у него телефон Захара Собакина. Позвонила ему, представилась и договорилась о встрече. Через полчаса она уже находилась в юридической консультации.
Она решила поговорить с Собакиным, который, со слов Александра, был близким другом покойного Нагаева. Кто, как не он, мог рассказать, в каких отношениях был Нагаев с Августой и на самом ли деле они ограничивались простым деловым общением.
– Меня зовут Вера Боровская. Я – та самая женщина, которую подозревают в убийстве вашего лучшего друга Рената Нагаева. Захар Иванович, я не убивала его и пришла к вам просить о помощи.
– Вы… Вера? Та самая… – Собакин взял себя за подбородок и внимательно посмотрел ей в глаза. Ему было любопытно видеть перед собой женщину, о которой он в последнее время столько слышал от Мещанинова и от других людей, которые способствовали ее выходу на свободу. – Как же тесен мир. Представьте себе, ваша спасительница, она же и разлучница, и в какой-то степени виновница того, что вы оказались втянутой в эту историю, – моя крестница. Марина. Знаете, она мне много про вас рассказывала и теперь очень сожалеет, что принесла вам так много горя.
– Вы знакомы с Мариной? Вот уж поистине… Но я не сержусь на нее. А теперь это и вообще не имеет никакого значения. Ведь благодаря ей, получается, я встретила Сашу… Захар Иванович, расскажите мне, в каких отношениях были Нагаев и Августа. Неужели они так тесно дружили, что он посвящал ее даже в свою личную жизнь?
– Их отношения нельзя было назвать дружбой. И вот здесь я не могу понять Рената… Столько лет они были вместе…
– Вместе?
– ..Августа была ему вроде жены, вот так-то вот.
– Вы шутите… Она никогда не говорила мне… Ведь я дружила с ней, мы часто виделись… Они что же – жили вместе?
– Ренат приблизил ее к себе настолько близко, что любая женщина на месте Августы возомнила бы себя его возлюбленной. Но он не любил ее, вот в чем все дело. Я говорил ему, причем неоднократно, что когда-нибудь она потребует свое…
– Что вы имеете в виду?
– Ребенка, к примеру… Ведь она лет двадцать опекала его, жила у него подолгу, готовила, убирала. Бывало и такое, что она жила с ним в то время, когда в квартире поселялась его очередная возлюбленная. Да, Ренат любил женщин, очень любил. И у него их было много. Но он мог себе это позволить. Во-первых, он был холостым, а во-вторых, у него были деньги, на которые он мог содержать практически всех своих любовниц. Даже моя крестница и та какое-то время пыталась жить с ним. Но он умудрился изменить даже ей.
А ведь она красивая девочка. Но, правда, эгоистка страшная. Вся в мать.
– Августа была его любовницей? – Вера не могла поверить, что и у открытой Августы могла быть своя, скрытая от посторонних глаз, личная жизнь, тайна. Вероятно, кроме Собакина, об этом мало кто знал. Разве что те девушки, которые жили у Нагаева…
– Пожалуй, что даже больше, чем просто любовница. Говорю же, она была его женой, частью его жизни, если хотите, и иногда мне казалось, что он, держа ее при себе, словно расплачивается с ней за что-то. Он не любил, когда я говорил с ним об Августе. Одно время она, казалось, насовсем перебралась к нему, помогаю ему сделать ремонт, кажется, в то время она то ли забеременела от него, то ли сделала вид, что ждет от него ребенка, я не могу сказать точно, но вот тут уж Ренат полупил как настоящая скотина. Взял и уехал в Венецию с какой-то школьницей.
– И что же было потом?
– Ничего. Думаю, Августа переживала тогда самые тяжелые свои времена. Она любила его, понимаете? И ревность стала ее второй натурой. Ее основным состоянием. Но и бросить его, уехать, забыть его и начать новую жизнь она, как мне казалось, тоже была не в силах. Она приросла к нему.
– Я ушам своим не верю… Она никогда мне ничего такого не рассказывала.
Я знала, что у нее есть мужчины… – Вера вдруг поймала себя на том, что они просто-напросто сплетничают о ее приятельнице.
– Я знаю, о чем вы сейчас подумали.
Августа совершила тяжкое преступление, и вы пришли сейчас ко мне, чтобы услышать это от меня как бы в подтверждение своих догадок, не так ли?
Вера почувствовала, как запылало ее лицо. Августа – убийца? Это невероятно!
И сидящий перед ней Захар Собакин так спокойно говорит об этом.
– Вы это серьезно?
– Только она могла это сделать. Больше некому. Мне жаль ее. И только она была способна сначала вынести из его квартиры все ценное, припрятать, чтобы потом, сделав опись и разослав письма в прокуратуру, вернуть… Она – удивительная женщина, наделенная сильными чувствами. И хотя внешне она выглядела порой весьма нелепо и много суетилась, за этим скрывалась цельная личность и глубоко несчастная женщина.
– Вам совсем не жалко ее? Вы говорите мне такие вещи… Вы уверены?
– Дело в том, что я по своим каналам выяснил, что она в данный момент уже далеко. Направляется в Питер, а оттуда за границу. Она сейчас похожа на рыжую лисицу, которая заметает след… Она наслаждается последними часами свободы, зная, что обязательно попадется. Она готова к этому, просто напоследок играет с судьбой. Но она не из тех, кто бросается под поезд или режет себе вены. Сейчас она в полете…
«Ты что, Верочка, летишь?» – вспомнила Вера Августина любимое выражение. «Лечу». Они обе летали. Иногда вверх, но чаще вниз… Какие разные женские судьбы…
– И что же теперь с ней будет? И как она могла так поступить со мной?
– Думаю, что она, совершая все это против вас, Вера, не желала вам зла. Вам, быть может, покажется это нелепым, да и объяснить это сложно…
– Эвтаназия?
– Да.., в какой-то мере. Вижу, она и вам уже успела рассказать кое-что. Мы с ней часто беседовали на темы психологии. Меня всегда интересовал человек, его психическое состояние. Особенно же мне было любопытно, что толкает человека на убийство. Лишить жизни другого человека. Быть может, даже я косвенным образом подтолкнул ее к тому, что она сделала… Но я всего лишь рассуждал. Вот вы говорили ей о том, что не хотите жить?
– Она и это вам рассказывала?
– Безусловно. Она говорила мне о многих, не называя имен. Но теперь-то я понимаю, кого она имела в виду. Ведь именно у вас нашли ее пистолет…
– Августа и пистолет… Чудовищно. Не верится…
– У нее их было несколько. Она постоянно носила один из них в своей сумочке. Без всякого разрешения, разумеется. Боялась темноты…
– И что же она вам обо мне рассказывала?
– Что вы очень несчастны, что не хотите жить. Что ваш муж дошел до того, что привел в дом другую женщину! Скажите, Вера, только искренне: ведь это вы спровоцировали его на этот низкий поступок?
– Да, – честно призналась она. – У меня была черная полоса… И я не хотела его как мужчину. Я разлюбила его и не знала, как ему это сказать. И он от одиночества или отчаяния привел в дом Марину… Но что Августа?
– Она сказала, что вы страдаете, что не хотите жить. Что совершенно не следите за собой, плохо питаетесь, словом, погибаете… И тогда она решила…
