Кирилл Казанцев - Служебный разбой (сборник)
Джип затормозил. Сергей очнулся от мыслей – весь кортеж замер у череды красных металлических киосков, где торговали цветами, консервами и сигаретами. К удивлению Ли, все китайцы, громко разговаривая, вылезли на улицу – то же было и с «экипажами» других джипов. Один из китайцев, достав мобильник, связался с кем-то; другие встали в круг, жевали жвачку, курили, качались с пяток на носок в фирменных кроссовках (легкая обувь, чтобы быстро бегать и сильно бить). Джеки Чечен, сидевший в последнем джипе, вдруг выскочил на улицу. Китайцы встревоженными тараканами, заорав, кинулись к нему. Но он не побежал спасаться, а оказался у открытой дверцы джипа, где сидел Сергей.
– Это не люди Гунука! – шепнул он.
Подлетевшим китайцам он, примирительно улыбаясь и показывая ладони, пояснил:
– Курить хочу. У него есть.
Ему врезали в нос. Чечен размазал по лицу кровь.
– На место бегом! – Высокий китаец наседал на Чечена грудью. Другие окружили джип, смотрели, презрительно скривив губы.
– Зачем бьешь? – Чечен все еще пытался улыбаться, но в зрачках появился лед.
– Пошел на место.
Чечен покорно пошел к джипу, в котором его везли, и забрался внутрь. Сергей был заинтригован и встревожен уже всерьез – кто же тогда их похитил, если не люди Гунука? Кто еще собирался втянуть их в свою игру?
Говоривший по мобильнику отнял от уха телефон, захлопнул крышку, мяукнул на своих; боевики влезли в джипы. Взревели двигатели, и кортеж, нагло взрезав поток движения, на приличной скорости погнал к новому бизнес-центру у морского порта. Сергей понял, что именно туда – там богатый ресторан, а бандиты такие заведения очень уважают.
Через три минуты джипы, скуля тормозами, встали на пустой стоянке у бизнес-центра.
– Пойдем! – Даже такое короткое слово обкуренный провожатый сказал с акцентом – видимо, недавно приехал, незаконный эмигрант, как все эти китайцы.
Сергея придерживали за куртку. Главарь бандитов шел первым. Арахова и Джеки Чечена вели сзади.
Миновав пустой вестибюль и охранника, громко топая по мраморным плитам, вся группа завернула к ресторану. Распахнув желтые двери, не заходя в общий зал, плотно заставленный столиками, повернули в закуток, где снова была дверь. Главарь конвоиров махнул рукой, чтобы придержали доставленных, а сам скрылся за дверью. Через несколько секунд дверь отворил улыбающийся, стриженный бобриком широкоскулый вьетнамец. Сергей узнал его – это был человек Хэн Хана. Неужели старик в сговоре с китайскими бандитами? Может быть. Потому корейский мафиози и желал уничтожить своего вьетнамского конкурента любым способом, даже руками ФСБ.
– Проходите, – вежливо улыбаясь, просипел вьетнамец. Увидев Джеки Чечена, удивленно обрадовался. – Джеки! Старина! Хэн Хан будет очень рад тебя видеть.
Точно, здесь был Хэн Хан.
Войдя в отдельный обеденный кабинет, Сергей увидел многолюдное сборище – китайские и вьетнамские боевики курили и смеялись, сидя за длинным столом с яствами восточной кухни. Во главе стола восседал Хэн Хан. Сергей пытался определить, кто из китайцев является руководителем диаспоры, ставшей союзной Хэн Хану в войне с группировкой Кима.
– Не стойте в дверях. Садитесь. Будем обедать, – велел Хэн Хан, весело и немного развязно.
Боевики отодвинули три свободных стула, и «гостей» усадили за стол, напротив главаря вьетнамцев. Хэн Хан тонкими пальцами извлек из внутреннего кармана пиджака толстую длинную сигару, прикурил от возникшей из-за его плеча зажигалки в руке одного из «шестерок», выдохнул дым, хмыкнул.
– Я рад, что вижу вас за моим столом.
– Мы уже беседовали, – рискнул подать голос Сергей. – Что еще вам нужно?
Хэн Хан затянулся и пыхнул дымом.
– Я помню. А ты не забудь – Хо Цун твой отец. Хочешь, я привезу его из Вьетнама, ты заглянешь ему в глаза. Ты – вылитая копия его в молодости.
Сергей ощутил прилив досады и злости – к чему Хэн Хану эти напоминания? Желает досадить? Вывести из равновесия? Пожалуй. И ему это удается.
– Ким хотел уничтожить меня, а я его опередил, – сказал вдруг Хэн Хан. – Я только защищался… Корейцы всегда мешали мне делать бизнес на Дальнем Востоке.
– Ты взял в союзники китайцев? – спросил Сергей, намеренно обращаясь к Хэн Хану на равной ноте, чтобы он не вздумал чувствовать себя умудренным опытом наставником, взирающим свысока на молодого подопечного.
– Они не союзники. Они – мои слуги. Все они – мои люди, – Хэн Хан усмехнулся и обвел сигарой сидящих за длинным столом. – И китайцы, и вьетнамцы. Есть и русские. Моя братва, как вы любите называть такие организации. Преступность, Сережа, интернациональна. Разве вас этому не учат на спецкурсах? А? Ха-ха-ха.
– Для чего это выступление? – вдруг подал голос Арахов. Он успел сориентироваться в происходящем и теперь держался уверенно. Он понял, что Хэн Хан не собирался уничтожать приведенных «в гости». А раз так, можно поразглагольствовать, дать время прийти в себя напарнику. – К чему декларации? Хочешь запугать?
– Помолчи. Ты никто. Пришел – сиди.
– Могу и уйти.
– Бросишь друзей в беде?
– Пообедать за твоим столом – беда?
– Ха-ха-ха-ха-ха, – Хэн Хан откинулся на спинку стула, тыча в соседа сигарой и обращаясь к нему, сказал: – Он забавный. Логично излагает. Хорошо, что ты не убил его… Да, я пригласил вас всех на обед. Наш скромный вьетнамский обед. И это, конечно, не беда. Может пожилой человек оговориться? Я сам из Северного Вьетнама, у нас специфическая кухня… Хочу вас угостить.
Перед Сергеем и Араховым поставили пустые тарелки и на них водрузили стальные фужеры на длинной ножке, в каких обычно подают мороженое. Но в них было не мороженое, а головы мартышек, оскаленные в предсмертных судорогах.
Ли сморщился. Что за день такой – сплошные мерзости.
– Ложечки, – один из «шестерок» рядом с тарелками опустил десертные ложки. – Ап! – он ловко ухватился за всклокоченные чубики мартышек и сорвал спиленные черепные коробки – обнажились испещренные извилинами мозги.
Хэн Хан забавлялся – он смотрел на фээсбэшников и курил.
– Ешьте, не обижайте меня отказом. Если блюдо окажется пресным, есть бамбуковый соус. А-а, про Джеки Чечена забыли… Дайте ему фирменное блюдо. А то, я слышал, он предпочитает собачьи яйца, и даже обманом потчует ими своих друзей…
Перед Чеченом поставили тарелку с кровавыми мозгами, но без мартышечьей головы.
– Ешь, Джеки.
Чечен дернулся, но его вдруг скрутили стоявшие сзади боевики и стали насильно пихать ложкой в рот прихваченные с тарелки мозги.
– Жри. Глотай.
Ему врезали пару раз по физиономии и пропихнули-таки в рот несколько ложек, хотя Чечен яростно отплевывался, измарав блевотиной своих мучителей. Те, матерясь по-русски, отряхиваясь, оттолкнули его, отошли.
Хэн Хан хлопнул в ладоши.
– Забыли подать голову.
На стол водрузили на подносе отрезанную голову главаря корейцев Кима с опущенными веками; его черепная коробка тоже была спилена, и виднелись порушенные мозги. Один из вьетнамцев полез ложкой в это месиво и, подцепив, улыбнулся Чечену.
– Еще ложечку?
Чечен с ревом исторг из себя содержимое желудка. Все бандитское застолье захохотало. Хэн Хан, отсмеявшись, вдруг серьезно сказал:
– Я убью тебя, Джеки. Это ты предложил Киму убить меня вот их руками… А чтобы ты еще помучился от душевных терзаний перед уходом в лучший мир, спрошу: за что убили твоего отца?
Джеки, тяжело дыша, ненавидяще уставился в простецкое лицо Хэн Хана:
– Не за хрен собачий убили, просто так.
– Ошибаешься. Именно за собачий хрен. Я обедал в ресторане, где служил твой отец, и он, подонок, по приказу Сашки Кима, подложил мне в блюдо вареный собачий хрен. Мои люди порезали твоего отца в тот же вечер… Виноват я в смерти твоего отца? Нет. Виноват Сашка Ким. Он знал, что ждало твоего отца, и пожертвовал им. Ради чего? Чтобы оскорбить меня. Всего-то. А ты был ему верен. Иди и думай, а потом ты умрешь. Уведите его.
Джеки Чечена выдернули за шиворот из-за стола и, невзирая на его сопротивление, выволокли из кабинета.
– Что же вы не едите? – обратился к фээсбэшникам Хэн Хан. – Это прямое оскорбление хозяину застолья. Я оскорблений не прощаю.
– Нельзя так себя вести в нашей стране, Хэн Хан, – хрипло отозвался Арахов.
– Кто тебе это сказал? – удивился с издевкой Хэн Хан.
Арахов вдруг вскочил на ноги, и у него в руках оказались два пистолета – идиоты-конвоиры не обыскали его, когда запихивали в машину и везли сюда.
Бах! Бах!
Телохранители по бокам от Хэн Хана повалились, сраженные точными выстрелами.
– Следующая пуля твоя, – пистолеты смотрели в лицо вьетнамцу. – Тихо-о-о!!! – заорал Арахов, и в кабинете повисла гнетущая тишина. – Сергей, уходим.
Он медленно попятились к двери, и тут она распахнулась.
– Босс…
Бах! Бах!
Леня, не глядя, пальнул раз, другой, толкнул входившего, и они с Сергеем оказались в общем зале. За спиной в кабинете поднялся гвалт – орали не по-русски, опрокидовались стулья. Арахов, убегая, еще раз выстрелил в направлении двери – они уже оказались в вестибюле.
