Иван Козлов - Осколок ордена
Андрей приоткрыл глаза. Здание с выбитыми стеклами, внутри что-то горит, стоят машины милиции, «Скорой».
«В результате взрыва один человек погиб, более десяти ранено, — продолжает диктор. — Многие нуждаются в психологической помощи»...
— Ну ничего себе! — Андрей схватывается с кровати, делает шаг ближе к экрану. Там крупным планом показывают Мишку, выносящего на руках из задымленного помещения девушку. — Впрочем, все естественно: как же это — взрыв и без нас. Не бывает такого.
Следующий кадр: на асфальте лежит женщина, плачет. У нее нога в крови. Ей оказывает помощь девушка. Вновь крупно на миг показывают ее лицо.
Это Настя.
ГЛАВА 11
1
К ночному клубу Андрей приехал, когда пострадавших и зевак там не осталось. Убрали битые стекла, окна затянули мешковиной, припустивший дождь смыл со стен пепел и кровь. Андрей даже горько улыбнулся: а на что, собственно, стоило рассчитывать, добираясь сюда полтора часа? Что Настя будет все это время перевязывать ногу пострадавшей?
Включи логику, парень, включи логику, сказал он сам себе. Сейчас хорошо бы выяснить, как Настя здесь оказалась. Если в «Дионисе» есть стриптиз, возможно, она тут подрабатывает.
Он увидел выходящего из дверей клуба капитана милиции, спросил у него:
— Скажите, тут стриптизерши не выступали?
Офицер недоуменно посмотрел на него:
— Господи, нашел время...
Кто знает, что бы Андрей предпринял далее, но тут сзади раздался женский голос:
— Ну и где ж ее теперь искать?
Он оглянулся и узнал Алешину, ту женщину, к которой посылал его Вадим.
— Анна Ильинична, а вы кого потеряли?
— Здравствуйте, Андрей. Дочь ищу. Попросила, чтоб подвезла ей кофточку, сказала, что будет ждать в аптеке, а где тут аптеки?
— Она у вас под взрыв попала?
— Нет. Мимо проходила, на ее глазах это случилось. Выпачкалась, не ехать же грязной по городу.
— Я знаю одну аптеку поблизости. Можно дочь вашу увидеть, Анна Ильинична? Может, она что видела... Я друга хочу найти, он тоже здесь был.
Аптека оказалась в ста метрах. Анне Ильиничне не пришлось даже ничего объяснять, кассирша сказала сразу:
— Дочери кофту несете? Какая она у вас умница! Пройдите вон в ту дверь.
Алешина исчезла за дверью, а кассирша спросила теперь у Андрея:
— Вам чего?
— Ничего, я вместе с Анной Ильиничной.
— Ну так проходите тоже, чего стоите?
И Андрей прошел в ту же дверь.
В небольшом кабинете стояла Настя в юбке и бюстгальтере, держа в руках только что снятую выпачканную в грязи и крови кофточку. Настя и Андрей смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Молчание нарушила Анна Ильинйчна:
— Андрюша, наверное, выйти надо...
Ответила Настя:
— Ничего, мама, ничего. Оставайся, Андрей.
2Славин был раздосадован. Он прикуривал от одной сигареты другую, и желваки гуляли на его скулах.
— С этими реорганизациями, Вадим, мы потеряли сейчас и то, что в последние годы сохраняли. Толковых ребят выперли, или они поденежней работу нашли, а приходят абсолютно зеленые, их учить и учить. В общем, мы сработали неважно, а тут еще и вы приперлись. Какого хрена зашли в ночной клуб, а? Что вы там делать хотели?
— А что в ночных клубах обычно делают, товарищ полковник?
— Смешно. Ладно, в лоб спрашиваю: вы знали, что там находится Абрамов, собирались его увидеть?
— Да. Только что дальше делали бы — лучше не пытайте. Не знаю, честное слово! Эмоции разум перехлестнули, бывает такое. Так что действовали бы по обстоятельствам.
— И он бы — по обстоятельствам. И я не уверен, что минули бы вас тогда осколки гранаты. Старая схема: как в бане. Ваза, граната, выстрел.
— Этот прием, товарищ полковник, у нас однажды в горах на ура прошел, у меня и Волина. Только потому в живых остались.
— Теперь это не прием, а почерк. Абрамов хорошо передовой опыт обобщает. Вообще, надо отдать ему должное, умен. И жесток. Рассадин что-то мог сказать — убрал Рассадина, Буров — убрал Бурова. Иса твой пулю схлопотал вовсе не слепую. Хорошая зацепка была — покупатель оружия, Седой Дрозд, но не хватило времени поработать с ним как следует, подготовить к встрече. И где теперь искать вашего тыловика?
— Но у него же в Москве, наверное, квартира...
— Восемь месяцев он на ней не появляется. Поручил бабке, соседке, приглядывать, квартирантов пускать. Та и пускает. Три квартиранта там уже сменились. Люди совершенно случайные, к нашему делу отношения не имеющие. Бабке Абрамов сказал, что уехал в длительную командировку, телефона не оставил. Что еще? Про Волина могу сказать: после увольнения домой он не вернулся, никаких вестей о себе не подает. Да это и неудивительно: семья там неблагополучная, отца нет, мать пьет... Такие дела.
Они помолчали. Как бы подводя итог всему сказанному, Славин повторил еще раз:
— Слабенькие у меня ребята, слабенькие.
— А что мог знать об Абрамове Павел Романович? — спросил Панин.
— Да ничего. Тоже был молодым, глупым и зеленым, хотя, может, и нельзя так о погибших. Ничего он про Абрамова не знал! Дезу пускал, мол, может, кто-то да испугается, клюнет на его намеки. И клюнули. Только закончилось все не так, как Бычков хотел. Его беда еще и в том была, что излишнюю самостоятельность проявлял, много на себя брал. Не догадываешься, зачем я тебе это говорю?
Панин пожал плечами:
— Мы работаем на разные конторы, Юрий Кириллович, у вас одни задачи, у меня другие.
— Понимаю, Вадим. Но тут предлагаю быть в одной упряжке: в том, что касается Абрамова.
3Соседка Абрамова разговаривала с Андреем через щель в двери: цепочку не сняла. Повторила в общем-то все, что было известно: в его квартире сейчас живет молодая пара, когда надумает съезжать, тогда и будет разговор о съеме жилья, а сейчас — до свиданья!
— А если я сам с хозяином поговорю? Хорошо бы платил.
— Поговорите, — ответила старуха и стала закрывать дверь.
— Так телефон его дайте!
— У меня самой его нет... А хорошо — это как?
— Да как сами скажете!
— Напишите мне свой телефон, если что — первым на очереди будете.
— Ждать не могу.
— Ну и все тогда.
Закрылась дверь.
Андрей развел руками и стал вызывать лифт. Тот откликнулся далеко внизу.
Щелкнул ключ в двери, где жил Абрамов, вышла девушка с мусорным ведром, спустилась к мусоропроводу.
Подъехал лифт. Андрей вошел в него и отправился вниз.
Отсюда к Панину он направился не в радостном настроении: ничего нового узнать не получилось.
У Вадима был Щербина, он тоже, кажется, пришел недавно, потому задал вопрос, который крутился на языке у Андрея:
— Бардак у тебя на столе — переезжаешь, что ли?
— Шеф с Коленькой из командировки возвращаются — порядок навожу. С чем пришел, Андрей?
— Бабка даже дверь не открыла, — ответил тот.
Щербина засмеялся:
— Вы что же, с бабками уже работаете? Они вашему шефу жизни не дают?
Зашла Юля, подала всем кофе.
— Вроде того. — Панин не стал выкладывать подробности.
— То бабки, то красотки, — продолжил Валерий Иванович. — Эта хороша была! — и показал на снимки Яремы, высунувшиеся из конверта.
Андрей мельком взглянул на них, хотел было пройти и сесть на стул, но опять вернулся к конверту, теперь уже взял одну из фотографий в руку:
— Откуда она у тебя?
— Кто? — не понял Панин.
— Квартирантка. Эта красавица на квартире у Абрамова живет, я ее час назад видел, из квартиры мусор выносила.
— Быть такого не может. Не обознался?
— Ты что, Вадим! Я неплохо рисую, у меня зрительная память...
Щербина поднялся:
— Ладно, ребята, у вас, смотрю, свои заморочки, не буду мешать.
Он вышел, вслед за ним вышла и секретарша, а Панин схватился за телефон. Там, куда он названивал, не отвечали.
— Ты с этой девицей не разговаривал? — спросил Панин.
— С какого рожна? Вот сейчас давай вернусь, поговорю.
— Нет. Садись за телефон, бери этот номер и названивай полковнику Славину. Скажешь ему о ситуации, а я поеду к квартирантке Абрамова и буду там его дожидаться.
Панин не рискнул ехать туда на машине. Москва забита пробками, в них можно часы простоять. На метро добираться быстрее. От подземки надо всего лишь перебежать дворами мимо заброшенной спортплощадки... Лупит дождь, прохожих и гуляющих жильцов не видно. Вот нужный дом, нужный подъезд.
Он подбегает к лифту, рука уже тянется к кнопке, но кабинка и так идет вниз, открывается, и из нее выходит Антонина с двумя сумками в руках.
Увидела Панина, замерла.
— Вам помочь?
Ярема молчит.
— Вот что, красавица, мы возвращаемся на квартиру и мирно там беседуем, ясно? Не заставляй меня применять силу.
Антонина чуть скосила глаза, только что испуганные, обреченные, они ожили, и Вадим понял, что в подъезде оказался кто-то еще.
