Сергей Зверев - Принцип мести
Интересно, за сколько бы я согласился отдаться какой-нибудь старухе-процентщице? Впрочем, мне еще только предстояло выйти на ринг, чтобы вытянуть свой жребий.
Наконец буддийский монах ударил в пат ма джи – большой барабан, изображающий змея Нага, затем вступили музыканты с бамбуковыми хлопушками, после чего прозвучал гонг, и первая пара бойцов сошлась на ринге. Это был черный, как трубочист, танзаниец Слоновий Бивень и Разящий Кулак, которого мы видели на тренировке. Они заметно волновались и потому допускали много ошибок. С верхних рядов колизея стал раздаваться презрительный свист. Это заставило участников активнее включиться в поединок и обменяться несколькими чувствительными ударами. Африканец очень легко передвигался по рингу и своими гибкими движениями напоминал чрезвычайно пластичного, опасного своими молниеносными выпадами зверя. Разящий Кулак дрался в традиционной манере карате до, жестко атакуя и проводя связки удар-блок. Исход боя решил всего один незаметный хлест – Слоновий Бивень ударил своего соперника по глазам расслабленной кистью и на несколько секунд ослепил его. Добить потерявшего ориентацию каратиста было делом техники. Что танзаниец и сделал, залягав его до потери сознания.
Бои шли безостановочно до трех часов пополудни. Это не мешало зрителям свободно передвигаться по колизею, разговаривать, пить прохладительные и горячительные напитки, в избытке предлагаемые обслугой. Особенно зрелищных поединков, которые отличались бы виртуозной техникой или изощренной жестокостью, призванной всколыхнуть животные инстинкты толпы, не было – очевидно, сая решил выставить в первой половине дня не самых перспективных бойцов. Он провел достаточно времени на тренировках, чтобы составить о каждом из нас свое мнение. Мы с Игнатием так на ринг и не вышли. Зато начиная с пяти часов вечера, после перерыва, опилки оросились первой кровью: Солнечный Дракон измочалил Солдата Удачи так, что разбил ему бровь и губы, после чего отправил в нокаут красиво проведенным ти (удар ногой, восьмой иероглиф защиты) и завершающим цзай (бросок вниз, четвертый иероглиф защиты), чем вызвал первые аплодисменты и сдержанный гул одобрения. Чеченцы и примкнувший к ним разноплеменный сброд заскрипели зубами. Но Черная Маска быстро восстановил статус-кво, без особого труда, в техничной манере расправившись с тайским боксером по кличке Ястреб – несмотря на отчаянное сопротивление, последний из-за большой разницы в росте и весе ничего не смог противопоставить своему сопернику, выступавшему в спецназовской маске, полностью скрывавшей его лицо. Азартно болевшие сыны Ичкерии называли его «урус».
Особенно захватывающим из-за еще большей разницы в весовых категориях получился поединок Железной Ладони, уже знакомого нам китайца, с борцом сумо Медная Гора. Мастер Багуа завершил бой в первом же раунде, эффектно ударив своего грозного противника «ласточкиным крылом» – растопыренным веером пальцев в горло. Медная Гора без чувств завалился прямо на ограждение, подмяв под себя одного из боковых рефери, которому после извлечения из-под бездыханной туши борца сумо пришлось срочно оказывать медицинскую помощь. Восхищенный шепот, в котором часто повторялось слово «Шаолинь», прокатился по рядам колизея.
Первый день состязаний завершился двумя довольно курьезными поединками. В одном из них мастер кунг-фу из Кореи Гремучая Змея пинками выгнал с ринга Темную Лошадку – здоровенного негра, чемпиона Северной Америки в профессиональном боксе, который, плача и показывая пальцем в сторону корейца, стал жаловаться судьям на запрещенные удары по суставам ног. Чемпион не понял, куда попал, – вербовщики плохо объяснили ему, что такое бои без правил. В другом поединке Убивающий Палец сломал «один палец дзен», напоровшись на выставленный вперед локоть Каменного Локтя.
На этом первый этап состязаний завершился.
Однако на следующий день, когда в бассейне нашли труп Солнечного Дракона, обглоданный акулой, курьезы кончились – Солдат Удачи и его подельники (никто не сомневался, что это их рук дело) жестоко отомстили японскому мастеру за свое унижение. Сая вынужден был предупредить гостей из Ичкерии, что дисквалифицирует Черную Маску в случае, если они будут действовать подобными методами, и призвал их откзаться от попыток давления на судей.
– Иначе, – сказал он, – будут приняты самые крутые меры.
«Воины ислама» несколько присмирели и держались уже не так вызывающе: по-видимому, им не хотелось лишиться единственного шанса сорвать крупный куш, ведь за победу причитались призовые в размере полумиллиона долларов, финалист получал вдвое меньше, полуфиналисты – по сто двадцать пять тысяч «зеленых», а участники, дошедшие до четвертьфинала, – по полтиннику.
Бои приобрели необычайно жестокий характер, ставки тотализатора резко взметнулись вверх. Киллер убил своего соперника, на вид почти мальчишку, откуда-то из Бутана, ударом в солнечное сплетение; у парня произошла рефлекторная остановка сердца. Эрнст громогласно объявил притихшим было зрителям, что это лишь первый способ убийства голыми руками и поторопил с покупкой своего бестселлера. Книгу действительно стали раскупать втридорога – реклама сработала.
Самурайский Меч, работавший в стиле Будо, вонзил между ребер бойца из Мексики два пальца – указательный и средний; его «палец-меч» заставил несчастного взвыть от боли и, обливаясь кровью, покинуть ринг. Спокойный, не выходя из «позы всадника», в которой он провел почти весь поединок, длившийся всего шесть секунд, блок-ударом «рубка бамбука рукавом» сломал свому сопернику из Аргентины ногу.
Это было утром. Нам с Игнатием согласно жеребьевке предстояло выступать во второй половине дня. Моим соперником был малайзиец Тигриная Лапа, о котором никто ничего не знал. Игнатию достался боец из Германии по прозвищу Асмодей – дородный немец под два метра ростом с пудовыми кулачищами и тяжелым взглядом мутных бело-голубых глаз.
– Я просто обязан уложить его, – сказал Игнатий. – Хотя бы из религиозных соображений. Асмодей согласно иерархии ада – один из наиболее занятых демонов «первого эшелона». Он надзирает за всеми игорными домами и является главным распорядителем разврата: как демон похоти, Асмодей несет личную ответственность за разжигание неурядиц в семьях и бытовые ссоры. Кстати, сам он вышел из неблагополучной семьи. Если верить еврейской легенде, его матерью была смертная женщина по имени Наама, а отцом – один из падших ангелов...
– В этом есть что-то глубоко симптоматичное, – заметил Илия. – Росс сражается с тевтоном. Извечная битва двух титанов.
Он оказался прав: это была настоящая битва. Рослые, широкоплечие, сдержанно-агрессивные, они столкнулись на ринге лоб в лоб, как два экспресса, несущихся друг на друга со скоростью вихря. Женщины визжали от восторга и, что называется, писали кипятком – даже Даша, заразившись всеобщим психозом, запрыгала от нетерпения, как девочка. Это был ее дебют в качестве ассистентки судейской бригады; она еще немного стеснялась своего бикини и устремленных на нее жадных мужских глаз и потому не решалась выйти, как ее напарница-филлипинка, топлес.
Первые три раунда Игнатий проиграл по очкам, пропустив на два удара больше, чем немец. Затем изменил тактику и, максимально сократив дистанцию, стал «ломать» Асмодея борцовскими приемами. Казалось, еще немного, и зрители услышат треск суставов и костей – так тесны были их объятия, так плотно переплетены тела.
Русский Медведь поймал Асмодея на удушающем захвате, который длился без малого три минуты; дюжий немчина бился в мертвом капкане, как ошалелый, предпринимая отчаянные попытки высвободиться, разорвать Игнатию пальцем рот или выдавить глаза, но вскоре его сопротивление стало слабеть, и в конце концов он отключился, «уснул».
Пошатываясь, протоиерей покинул ринг; победа далась ему нелегко.
– Следующий, – объявил рефери.
Следующим был я.
Мне достался соперник подросткового телосложения с угольно-черными, как у Маугли, диковатыми глазками. Я почему-то не боялся его. И совершенно напрасно: на первой же минуте боя он провел чувствительный удар «тигриной лапой» – открытой ладонью с поджатыми фалангами пальцев – в грудную клетку и, когда я «поплыл», чуть не добил меня «вертушкой». Я понял, что этот малайзиец вполне оправдывает свое боевое прозвище и постарался быть более внимательным. Но во втором раунде после моего «пушечного удара», напоминающего апперкот, когда Тигриная Лапа, будто лягушонок, шлепнулся на ринг, я опять чуть не прозевал удар – «фиолетового колокольчика переворотом» (ногой из положения лежа на боку). Мой соперник был не только высокотехничен, но и весьма живуч, и мне следовало учесть это при завершении очередной атаки. Не знаю, сколько бы продлился этот поединок, если бы он не допустил одну-единственную ошибку. Шесть раундов мы дрались молча с переменным успехом, а в седьмом я неожиданно для себя и тем более для малайзийца громко и зло произнес:
