Дмитрий Черкасов - «Сирены» атакуют
Дурацкая путаница или нечто большее?
Русскую поселили с Ирмой Золлингер, благо та ничего не имела против.
Итак, никаких доверительных бесед при «клопах»...
– Фройляйн Лагенербе? – Голова фон Кирстова просунулась в номер.
Хельга – высокая и худая, сплошные мышцы – стояла возле окна, одетая к выходу.
– Позвольте пригласить вас прогуляться, – любезно предложил Эрих. – Я слышал, здесь есть казино...
Изображая идиота, он, естественно, переигрывал. Какое может быть казино в православной обители?!
Хельга ответила ему ледяной улыбкой.
– С большим удовольствием, герр Кирстов.
Кутаясь в куртку, она вышла; в коридоре Эрих галантно взял ее под руку и повел к выходу.
– Работаем сегодня, – произнес он негромко. – Маркс мертв. Он у меня в номере.
– Браун? – Голос Хельги был абсолютно спокоен.
– Я почти не сомневаюсь.
– Но он не один.
– И это более чем вероятно.
Непринужденно беседуя, они спустились в вестибюль.
* * *Каретников прослушивал запись, по ходу пытаясь проанализировать ситуацию и принять решение. Действовать предстояло быстро.
– Этих двоих не трогать, – произнес он сквозь зубы. – Тут какая-то своя игра, и надо дать им проявиться. Не пересекаться и ни в коем случае не мешать – разве что при прямом нападении...
– Нападении – на кого? – спросил Флинт.
Посейдон задумался.
– На нас, – ответил он после паузы. – Насчет остальных я пока ничего не могу сказать. Придется действовать по обстоятельствам.
– Думаете, они и есть наши объекты? – В голосе Флинта звучало сомнение.
– Вполне возможно, но я не уверен. Похоже, что группа более разнородна, чем нам представлялось. Налицо столкновение каких-то интересов. Все за то, что Кирстов и Кирхенау не убивали Маркса, – во всяком случае, один из них точно не при делах. Иначе в происходящем нет никакой логики.
Вошел Магеллан.
Остальные было вскинулись, готовые к неожиданностям, но при виде товарища расслабились.
– Люди Гладилина в вестибюле, – доложил Магеллан. – Самого его не видно. Катер на месте.
– Ты выяснил, где он остановился?
– Ему дали второй номер. Дверь заперта, никто не отвечает.
– Он опрашивает монахов, – подал голос Торпеда. – Я видел, как он направлялся к игумену.
– Так это когда было, – поморщился Посейдон.
– У него работы непочатый край. Паломники, родители ребятни из лагеря, те же немцы...
– Тогда почему его люди бездействуют, сидят внизу?
Торпеда пожал плечами:
– Они не следователи, полномочий не хватает.
– Очень странно, что прислали такую маленькую группу, – пробормотал Посейдон. – Он должен был запросить больше.
Посмотрел на часы:
– Выходим через десять минут, разбиваемся по двое. Чайка, ты останешься здесь, будешь вести прослушку.
Чайка потемнела лицом.
– Шеф, – произнесла она негромко. – Это откровенный сексизм. Почему я? Мне есть чем заняться. Моя дорогая соседка – фигура подозрительная, уж очень приветливая и сладкая, аж противно. Мне лучше быть к ней поближе...
– Она в номере? – усмехнулся Каретников.
– Была в номере.
– Вот и слушай ее номер... Капитан, это приказ. Вы собираетесь возразить?
– Никак нет. – Чайка испепеляла Посейдона взглядом.
Тот оставил ее недовольство без внимания, повернулся к остальным.
– Задействуем три направления, сходимся на косе. Выходим через окно. Все ловят маяк?
Маяк находился в закладке для ее безошибочного обнаружения в темноте.
– Если наш выход засекут, это будет означать полную демаскировку и срыв легенды, – заметил Мина.
– Значит, надо действовать быстро и незаметно. Хотя возможно, что легенды нам больше не понадобятся. Весь этот шум для чего-то нужен...
Он не договорил, дверь неожиданно распахнулась. На пороге стоял капитан Гладилин, выглядевший озабоченным и будто готовым принести извинения. Щеки его, как обычно, пылали румянцем.
Когда он заговорил, в его тоне и вправду обозначились извиняющиеся нотки.
– Гражданин Сажин, – произнес он с некоторым усилием.
Посейдон смотрел поверх его плеча; помощники Гладилина покинули вестибюль и теперь сопровождали начальника.
– Я попрошу вас пройти со мной. Всем остальным предлагаю оставаться здесь и не покидать номер. Отрадно видеть вас собравшимися вместе, это облегчает мою не очень приятную задачу.
Каретников вскинул брови:
– Какую задачу, капитан? Что вам от нас надо, черт побери?
– Пройдемте со мной, и я постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Погиб еще один человек, и я не могу позволить себе сидеть сложа руки.
– Да мы-то при чем? Что вы к нам привязались, в самом деле? Вам больше нечем заняться? Я арестован?
– Что-то вы слишком буйный для реставратора, – удовлетворенно отметил капитан. В нем больше не было ничего мальчишеского, в голосе прорезалась сталь, глаза заледенели, а кровь отхлынула от щек. – Вы не арестованы, а задержаны. Прошу на выход, – он посторонился.
Каретников какое-то время смотрел на него, затем молча пошел к двери.
– А с вами, – Гладилин обратился к «Сиренам», – побудет мой человек. Если не возражаете.
Автоматчик шагнул в номер. Он выглядел вполне миролюбиво, но каждый боец из группы Посейдона сразу же отметил, что автомат снят с предохранителя и переведен в режим стрельбы очередями.
Чуть задержавшись на пороге, Посейдон дотронулся до правого уха, словно поправляя косынку.
Это означало: «Валить».
– Кто погиб-то? – спросил он громко – с преувеличенной, но вполне натуральной тревогой.
– Придет время – узнаете. Идите вперед.
– Руки поднять?
– Как хотите. Не обязательно.
Посейдон исчез из вида, Гладилин пошел следом, держа правую руку в кармане. Второй милиционер следовал за ним по пятам.
Оставшийся автоматчик притворил дверь, не спуская с реставраторов глаз. И замер, готовый в любую секунду принять бой.
Глава шестнадцатая
ОСТРОЕ ПОМЕШАТЕЛЬСТВО КАК ЗАЛОГ ВЫЖИВАНИЯ
Где, спрашивается, этот чертов криминалист?
Их прибыло четверо – не иначе, эксперт засел на катере и там химичит.
Посейдон быстро осматривал номер, как будто криминалист мог прятаться под кроватью. А что? Случалось и такое.
...Милиционера, шедшего сзади, он вырубил первым, как только процессия вошла внутрь. Гладилину следовало надеть на него браслеты, хотя, честно говоря, и это не помогло бы.
Каретников небрежно махнул рукой, забросив ее за спину, не глядя. Ребро ладони ударило сержанта в адамово яблоко, и тот выпустил автомат, маятником закачавшийся на ремне. Рот приоткрылся, из горла вылетел сдавленный хрип, глаза выкатились, колени подогнулись.
Не тратя на него времени, Посейдон шагнул вперед.
Гладилин уже развернулся, реакция у него оказалась весьма хорошая. Он резко отпрянул, одновременно вытягивая из кармана оружие, и Посейдон ударил его по запястью носком ботинка. Реставраторы не носят такой обуви, Каретников успел переобуться; сношенные кроссовки окончательно переселились в его вымышленную и ныне забытую жизнь.
Капитан успел вытащить пистолет, и тот полетел на пол, а не остался в кармане, и это было хорошо. Сделав еще шаг, Посейдон отшвырнул его ногой. Тут же пришлось отвлечься на сержанта, так как удар, очевидно, оказался недостаточно сильным, и тот начал приходить в себя, выпрямляться. Посейдон провернулся на носке, как циркуль, правая нога описала широкую дугу, и милиционер – довольно грузный товарищ – обрушился, так что пол загудел. А уже в следующий миг предводитель «Сирен» еле успел увернуться от кулака Гладилина, пронесшегося в паре дюймов от его виска.
– Что же это вы, гражданин Сажин... – задыхаясь от гнева, спросил капитан. – Приехали чинить, а сами ломаете?..
– Реставрирую, – отозвался Каретников. – Убираю лишнее, а потом нанесу новые краски... Кто тебе приказал меня арестовать?
Гладилин смешался.
Всего на какое-то мгновение. В его глазах метнулся страх, и Посейдон вдруг обо всем догадался.
Не говоря больше ничего, Гладилин бросился на него, и оба покатились по полу. В какой-то момент капитан очутился сверху, схватил Каретникова за уши и принялся лупить затылком о пол; Посейдон ударил его коленом в промежность, капитан разжал руки, упал на ладони, шумно выдохнул. Каретников двинул ему по ушам, столкнул с себя. Тот было опомнился, но получил очередной удар – на сей раз в челюсть, и это закончилось глубоким нокаутом.
– Не путайся под ногами, салажонок, – бормотал Посейдон, связывая ему руки шнуром от шторы. – Откуда ты взялся на мою голову? Знаешь, что бывает за предательство? И сколько тебе, интересно, заплатили, иуда?..
Гладилин не мог ему ответить, он был без сознания. Впрочем, будь он в уме – тоже навряд ли ответил бы.
Каретников бросил взгляд на часы: «Сирены» должны уже покинуть гостиницу. За шумом схватки он не слышал никаких подозрительных звуков снаружи, но это еще не означало, что все на мази.
